Протей. Даже продиктованных нами. Ваше величество умеет с таким видом развернуть заготовленный текст и так подмигнуть при этом…
Магнус. Подмигнуть?!
Протей. Вы отлично знаете, о чем я говорю. Самую блестящую речь можно прочитать так, что она будет встречена смехом. Мы уже видели это. Так что отныне - никаких речей.
Магнус. Значит, король должен быть нем?
Протей. Мы не возражаем против всякого рода парадных речей - скажем, при закладке зданий или открытии памятников. Но что касается политики - да, нам нужен немой король.
Плиний(желая смягчить впечатление). Конституционный король.
Протей(непреклонно). Немой король.
Магнус. Гм… Ну, дальше что?
Протей. Второе: прекращается всякий нажим на прессу со стороны дворца.
Магнус. Но вы отлично знаете, что пресса мне не подчинена. Пресса в руках у людей, которые гораздо богаче меня, и эти люди не напечатают ни единой строчки себе во вред, даже если материал будет прислан им по моему указанию и за моей собственноручной подписью.
Протей. Это все верно. Однако люди, о которых вы говорите, хоть и богаче вас, но не умнее. Они получают занимательные статейки, приправленные пикантными дворцовыми сплетнями и как будто весьма далекие от политики. А немного спустя оказывается, что акции, на которые они возлагали больше всего надежд, упали на пятнадцать пунктов, что самые их многообещающие начинания не привлекают капитала, а некоторые серьезнейшие мероприятия, намеченные программой нашей партии, приобретают вид сомнительных махинаций.
Магнус. Что же, по-вашему, эти статьи пишу я?
Никобар. Их пишет ваш клеврет Семпроний. Я его по почерку узнаю.
Красс. И я тоже. Когда он берется за меня, он всегда начинает фразу словами: "Как это ни странно…"
Плиний(посмеиваясь). Это его фабричное клеймо: "Как это ни странно". Хе-хе!
Магнус. А скажите, для другой стороны ограничения не предусмотрены? Я вот, например, замечал, что в одной газете, которая специализировалась на выпадах против короны, передовая всегда заканчивается фразой, содержащей выражение: "Раз и навсегда". Интересно, чье это фабричное клеймо?
Протей. Мое.
Магнус. Вы откровенны, мистер Протей.
Протей. Я откровенен, когда это мне выгодно. Этот трюк я перенял у вашего величества.
Аманда давится смехом.
Магнус(с легким упреком). Что вы тут нашли смешного, Аманда? Удивляюсь вам.
Аманда. Джо - и откровенность! Когда хочешь знать, что он задумал, нужно спрашивать об этом у вашего величества!
Лизистрата. Очень правильное замечание. Кабинет, который не имеет своей политики! Каждый играет на свой страх и риск.
Никобар. Как в карты.
Бальб. Только в карты иногда играют с партнером, а среди нас партнеров нет.
Лизистрата. Если не считать Красса и Никобара.
Плиний. Браво, Лиззи! Хи-хи-хи!
Никобар. Что вы этим хотите сказать?
Лизистрата. Вы отлично знаете, что я хочу сказать. Когда вы наконец поймете, Никобар, что меня не запугаешь? Я начала свою самостоятельную жизнь школьной учительницей, и я сама могу запугать любого из вас, да и вообще всякого, кто сдуру вздумает со мной в этом состязаться.
Боэнерджес. К порядку! К порядку! Почему премьер-министр допускает эти безобразные личные выпады?
Протей. Они дают мне время подумать, Билл. Вот когда у вас будет такой большой парламентский опыт, как у меня, вы узнаете, что иногда такие помехи бывают кстати. Так разрешите продолжать?
Все молчат.
Его величество желает знать, ограничивает ли ультиматум право использования прессы только для одной стороны. Я верно понял ваш вопрос, сэр?
Магнус кивает головой.
На этот вопрос я должен ответить утвердительно.
Бальб. Здорово!
Магнус. Есть еще условия?
Протей. Да, еще одно. Больше никаких упоминаний о вето. Это, если угодно, может относиться к обеим сторонам. Вето умерло.
Магнус. Но разве нельзя ссылаться на исторических покойников?
Протей. Нет. Если я лишен возможности брать на себя известные политические обязательства и выполнять их, я не могу управлять от имени короля страной. А чего стоят мои обязательства, когда избирателям каждый день напоминают, что король вправе наложить свое вето на любое решение парламента? Уж не прикажете ли вместо всяких обязательств каждый раз говорить: "Спросите короля"?
Магнус. Но я ведь должен говорить: "Спросите премьер-министра".
Плиний(утешая его). Это и есть конституция, тут уж ничего не поделаешь.
Магнус. Верно. Я упомянул об этом, только чтобы показать, что премьер-министр вовсе не хочет убивать вето. Он только хочет переселить его в соседний дом.
Протей. В соседнем доме живет народ. И на дверной дощечке надпись: "Общественное мнение".
Магнус(серьезным тоном). Очень остроумно, господин премьер-министр. Остроумно, но не верно. Я гораздо больше вас должен считаться с общественным мнением, потому что у вас благодаря широко распространенной вере в демократию всегда есть отговорка, будто бы вы исполняете волю народа, - хотя народ и во сне не видал того, о чем идет речь, а если бы видал, то не понял бы; король же за все свои поступки отвечает сам целиком и полностью. Демагог хоть коня укради, а король и в окошко чужое не заглядывай.
Лизистрата. Сейчас это уже, пожалуй, не так, сэр. Меня, по крайней мере, ругают за любые неполадки в моем ведомстве.
Магнус. Так ведь вы тоже настоящий самодержец, Лизистрата! Но предположим, народ давно уже раскусил, что демократия - блеф и что она ведет не к созданию ответственного правительства, а к его отмене; разве вам не ясно, что это значит?
Боэнерджес(шокированный). Тише, тише! Я не могу допускать, чтобы в моем присутствии демократию называли блефом. Простите, ваше величество, но, при всем моем уважении к вам, я это должен прекратить.
Магнус. Мистер Боэнерджес, вы правы, как всегда. Демократия есть нечто вполне реальное, и элементов блефа в ней гораздо меньше, чем во многих более давних общественных установлениях. Но демократия не означает, что страной правит народ; она означает лишь, что и власть, и право вето принадлежат теперь не королям и не демагогам как таковым, а просто всякому, у кого хватит ума захватить то и другое в свои руки.
Лизистрата. Например, вам, сэр?
Магнус. Ну что ж, у меня тоже есть кое-какие шансы. Потому-то я и не считаю себя обязанным принимать ваш ультиматум. Приняв его, я тем самым откажусь от участия в игре. А зачем мне отказываться?
Бальб. Затем, что вы король, вот зачем.
Магнус. Не вижу связи.
Протей. Когда двое сидят на одной лошади, один должен сидеть сзади.
Лизистрата. Который?
Протей(резко повернувшись к ней). Что вы спросили?
Лизистрата(терпеливо, но настойчиво, и притом с подчеркнутой обстоятельностью). Я спросила: "Который?" Вы сказали, что, когда двое сидят на одной лошади, один должен сидеть сзади. Я спросила: "Который?" (Поясняя.) Который из двух должен сидеть сзади?
Аманда. Ну как, Джо, теперь поняли?
Протей. Именно этот вопрос и должен быть здесь сейчас разрешен.
Аманда. "Раз и навсегда".
Все смеются, кроме Протея, который в ярости срывается с места.
Протей. Хватит с меня этого кривлянья! Лучше быть бездомной собакой, чем премьер-министром в стране, где население умеет относиться серьезно только к двум вещам: к футболу и к закуске. Валяйте, подлизывайтесь к королю; больше от вас нечего ждать. (Стремглав вылетает из комнаты.)
Бальб. Ну вот, допрыгались, Манди! Можете гордиться своими успехами.
Магнус. Собственно говоря, Аманда, вы теперь должны пойти за ним и уговорить его вернуться. Но, видно уж, как всегда, придется мне взять это на себя. Прошу извинить меня, леди и джентльмены.
Король встает. Все остальные тоже встают. Король выходит из комнаты.
Боэнерджес. Я же вам говорил. Я предупреждал, что, если вести себя на совещании с королем, как на общедоступном утреннике, ничего хорошего из этого не получится. Безобразие! (Бросается снова в кресло.)
Бальб. Мы совсем было загнали старую лису в угол; и нужно ж было Аманде своими дурацкими смешками все испортить. (Садится.)
Никобар. Что же нам теперь все-таки предпринять?
Аманда(она неисправима). Давайте споем хором. (Начинает дирижировать обеими руками.)
Никобар. Ну и ну! (Садится, насупившись.)