Карл. Нет, не хочу. Отвратительный мальчишка! Ненавидит меня. Он всех ненавидит, злющий чертенок! Терпеть не могу детей. Не хочу быть отцом и не хочу быть сыном, - а особенно сыном Людовика Святого. И не желаю совершать никаких подвигов, о которых вы все так любите разглагольствовать. Хочу быть таким, как я есть, - и больше ничего. Неужели ты не можешь оставить меня в покое и думать о своих делах, а не о моих?!
Жанна(опять с глубоким презрением). Думать о своих делах - это все равно что думать о своем теле, - самый верный способ расхвораться. В чем мое дело? Помогать матери по дому. А твое? Играть с комнатными собачками и сосать леденцы. Куда как хорошо! Нет, мы посланы на землю, чтобы творить божье дело, а не свои собственные делишки. Я пришла возвестить тебе веление господне, и ты должен выслушать, хотя бы сердце у тебя разорвалось от страха.
Карл. Не хочу слушать никаких велений. Но, может быть, ты умеешь раскрывать тайны? Или исцелять болезни? Или превращать свинец в золото? Или еще что-нибудь в этом роде?
Жанна. Я могу превратить тебя в короля в Реймском соборе, - а это, сдается мне, будет чудо не из легких.
Карл. Если мы отправимся в Реймс и будем устраивать коронацию, Анна захочет нашить новых платьев; а у меня нет денег. Не надо мне ничего; пусть буду как есть.
Жанна. Как есть! А что ты есть? Ничто. Хуже самого бедного пастушонка, который пасет овец у нас в деревне. Твои собственные земли и то не твои, пока ты не коронован.
Карл. Они все равно не будут мои. Поможет мне коронация заплатить по закладным? Я все до последнего акра заложил архиепископу и тому жирному грубияну. Я даже Синей Бороде должен.
Жанна(строго). Чарли! Я сама от земли и всю свою силу нажила тем, что работала на земле. И я тебе говорю: твои земли даны тебе для того, чтобы ты справедливо управлял ими и поддерживал мир господень в своих владениях, а не для того, чтобы ты их закладывал, как пьяная женщина закладывает платье своего ребенка. А я послана богом возвестить тебе, что ты должен преклонить колена в соборе и на веки вечные вручить свое королевство господу богу и стать величайшим королем в мире - как его управляющий и его приказчик, его воин и его слуга! Самая земля Франции станет тогда святой; и солдаты Франции будут воинами господними; и мятежные герцоги будут мятежниками против бога; и англичане падут ниц и станут молить тебя, чтобы ты позволил им с миром вернуться в их родную землю. Неужели ты захочешь стать жалким Иудой и предать меня и того, кто меня послал?
Карл(поддаваясь наконец соблазну). Ах, кабы у меня хватило смелости!..
Жанна. У меня хватит - и за тебя и за себя, во имя господне! Так что ж - со мной ты или против меня?
Карл(взволнован). Я попробую. Предупреждаю тебя, долго я не выдержу. Но я попробую. Сейчас увидишь. (Бежит к главным дверям и кричит.) Эй, вы! Идите сюда все до одного. (Перебегает к дверям под аркой. Жанне.) Но ты смотри не отходи от меня и не позволяй, чтобы они мне грубили. (Кричит под арку.) Идите сюда! Живо! Весь двор!
Придворные возвращаются в зал и занимают прежние места, шумя и удивленно переговариваясь. Карл усаживается на трон.
Ух! Как головой в воду! Но все равно. Будь что будет. (Пажу.) Вели им замолчать! Слышишь, дрянь ты этакая?
Паж(как и в прошлый раз хватает алебарду и несколько раз ударяет в пол). Молчание перед лицом его величества! Король хочет говорить. (Дерзко.) Да замолчите вы наконец!
Наступает тишина.
Карл(встает). Я вручил Деве командование армией. И все, что она прикажет, должно немедленно быть исполнено.
Общее изумление. Ла Гир в восторге хлопает своей железной перчаткой по набедреннику.
Ла Тремуй(угрожающе поворачивается к Карлу). Это еще что такое? Я командую армией!
Карл невольно съежился. Жанна быстро кладет руку ему на плечо. Карл делает над собой отчаянное усилие, которое разрешается неожиданным жестом: король щелкает пальцами перед носом своего шамбеллана.
Жанна. Вот тебе и ответ, медведюшка. (Внезапно выхватывает меч, чувствуя, что настал ее час.) Кто за бога и его Деву? Кто идет со мной на Орлеан?
Ла Гир(с увлечением, тоже обнажая меч). За бога и его Деву! На Орлеан!
Все рыцари(следуя его примеру, с жаром). На Орлеан!
Жанна с сияющим лицом падает на колени и возносит богу благодарственную молитву. Все также преклоняют колена, кроме архиепископа, который стоя их благословляет, и Ла Тремуй, который, весь обмякнув, привалился к стене и сквозь зубы бормочет ругательства.
Картина 3
Орлеан, 29 мая 1429 года. Пригорок на южном берегу Луары, откуда открывается далекий вид на серебряную гладь реки как вниз, так и вверх по течению. Дюнуа, которому сейчас двадцать шесть лет, расхаживает взад и вперед по берегу. Его копье воткнуто в землю, на конце копья флажок, который развевается на сильном восточном ветру. Рядом лежит его щит с косой полоской в левой части герба. В руках у него жезл командующего войском. Дюнуа хорошо сложен, легко носит латы. У него широкий лоб и заостренный подбородок, так что по форме лицо его напоминает узкий равнобедренный треугольник; тяготы военной жизни и ответственность военачальника уже наложили на него свою печать; но, судя по выражению лица, - это добрый и одаренный человек, чуждый иллюзий и притворства. Его паж сидит на земле, упершись локтями в колени и кулаками в щеки, и от нечего делать глазеет на реку. День клонится к вечеру; и оба они - взрослый и мальчик - невольно поддаются обаянию прелестного пейзажа.
Дюнуа(на мгновение останавливается, смотрит на развевающийся флажок, устало качает головой и опять принимается ходить). Западный ветер, западный ветер, западный ветер, - да когда же ты наконец подуешь? Ветер, ты как распутная женщина: когда не надо, она тебе изменяет; а когда хочешь, чтобы изменила, тут-то она и доймет тебя постоянством! Западный ветер на светлой Луаре… Какая рифма к Луаре? (Снова смотрит на флажок и грозит ему кулаком.) Переменись, чтоб тебе! Переменись, ты, английская шлюха! С запада, с запада, говорят тебе! Дуй с запада! У-y! (С гневным ворчанием отворачивается и некоторое время ходит молча, потом опять начинает приговаривать.) Западный ветер, веселый ветер, вольный ветер, вертлявый ветер, ветер-ветреник, веющий над водой, - или уж ты больше никогда не подуешь, во веки веков?
Паж(вскакивает на ноги). Вон! Вон! Смотрите! Вон она!
Дюнуа(пробуждаясь от задумчивости; живо). Где? Кто? Дева?..
Паж. Да нет! Птичка! Зимородок. Как синяя молния! Вон на тот куст села.
Дюнуа(в ярости оттого, что обманулся в своих ожиданиях). Только и всего! Ах ты дьяволенок! Голова без мозгов! Вот возьму да швырну тебя в реку!
Паж(ничуть не испугавшись, так как знает, с кем имеет дело). До чего хорошенькая! Как голубой огонек! А вон другая!
Дюнуа(живо подбегает к берегу). Где? Где?
Паж(показывает). Вон, над камышами.
Дюнуа(радостно). Ага! Вижу!
Оба следят за птицами, пока те не скрываются из виду.
Паж. Вы же сами вчера бранились, зачем я вам вовремя не показал.
Дюнуа. Но ты ведь знаешь, что я сегодня жду Деву. А кричишь! В другой раз я такую тебе задам трепку - будешь знать, как орать попусту!
Паж. Какие милочки, а? Вот бы поймать!
Дюнуа. Попробуй только! Я тебя самого посажу на месяц в железную клетку, чтобы ты знал, как это приятно! Мерзкий мальчишка!
Паж смеется и снова усаживается на землю.
(Расхаживая взад и вперед.) Синяя птичка, синяя птичка, ведь я храню тебя, перемени же ветер ты для меня… Нет, это не рифмует. Кто согрешил любя. Этак лучше. Но, к сожалению, никакого смысла. (Заметив, что подошел вплотную к пажу.) Мерзкий мальчишка! (Отворачивается и идет обратно.) Пресвятая Мария в голубых лентах - голубых, как спинка у зимородка, - ужели ты поскупишься для меня на западный ветер? Голос часового (с западной стороны). Стой! Кто идет? Голос Жанны. Дева.
Дюнуа. Пропустить! Сюда, Дева! Ко мне!
Вбегает Жанна в великолепном вооружении. Она не помнит себя от гнева. Ветер вдруг стихает, и флажок повисает вдоль копья. Но Дюнуа слишком занят Жанной и не замечает этого.
Жанна(резко). Ты Незаконнорожденный из Орлеана?
Дюнуа(сдержанно и сурово, указывая на свой щит). Ты же видишь косую полосу на гербе. А ты - Жанна, именуемая Девой?
Жанна. Ну а кто же еще!
Дюнуа. Где твое войско?
Жанна. Там, сзади. Отстали. Они обманули меня. Привели не на тот берег.
Дюнуа. Да. Это я приказал.
Жанна. Зачем? Англичане же на том берегу.