Сами путаны предпочитали работать с полицейскими, так как те отличались более-менее приличными манерами (все проститутки приходят в неописуемый восторг от «воспитанных джентльменов»), хотя и требовали более высокий «гонорар». Шпана же могла и вовсе оставить ни с чем.
Все эти шакалы замирали и оборачивались, когда мимо проезжал черный «Додж Вортекс». Все они прекрасно знали, кому принадлежит бронированная «торпеда». Шпана считала «черепов» бандитской элитой — вероятно, благодаря эффектному имиджу (черная кожа, бритые головы, свирепый норов). Однако Череп не набирал бойцов из подворотен. Он всегда говорил, что «…образование и приличные семьи еще никому в нашем деле не мешали. Грязь так и останется грязью, даже если одета от Армани…».
Броневик беспрепятственно приближался к месту встречи. Тихий район. Не отличавшийся, впрочем, добропорядочностью нравов. Здесь дела проворачивались тайком, скрытыми во мраке руками. Бессчетная масса подворотен и тупичков. Мини-Клоповник. Для особо любопытствующих.
Череп нехотя сбавил скорость. Хитросплетения узких улочек — не самое подходящее место для громоздкого «доджа». Едва-едва хватало места для маневра. Фары выхватывали из тьмы приземистые строения, отражались в темных окнах. Сон, морок, пустота. Если где-то в Гетто и находилось идеальное место для гангстерских «стрелок», то явно где-то неподалеку. «Как бы не развалить чего-то ненароком», — проворчал Череп, выворачивая руль. «Барашек» глухо рычал. Ему не нравилось в такой тесноте.
Курт его понимал.
Пару раз, бормоча ругательства, Глава Ордена сверялся с бортовым компьютером. Изучал карту on-line. Заблудиться в этом лабиринте было немудрено даже старожилам. «Кто так строит? — скрежетал зубами Череп. — Идиоты… Кореш тоже хорош — забивать „стрелку“ в такой дыре. Он бы еще в Клоповник поехал. Придурок…» Если глава Ордена и посещал прежде это место (учитывая рассуждения о том, достаточно ли переулок «глухой»), то с тех пор утекло немало чужой крови. С другой стороны, не мог же Череп простодушно признаться, что в обитаемом Гетто (не считая Клоповника и Запретного города) существует хотя бы один переулок, ему неизвестный? Потому-то карта пришлась весьма кстати.
Глава Ордена притормаживал, пристально изучал таблички с названиями улиц. Феноменальная редкость: таблички, как правило, либо отсутствовали, либо их камуфлировали многолетние пласты граффити — примитивное, варварское искусство, излишний раз подтверждающее, что в кремниевый век «человек прямоходящий» столь же недалек от примата, как и первые пещерные люди. Видные антропологи, обнаружившие катастрофическую неприспособленность нынешнего homo к внешнему миру (без машин, обустраивающих его жизнь, человек ни на что не годился), получили бы в этих трущобах наглядные подтверждения своим выводам. Казалось, над стенами домов поработала свора неандертальцев, вооруженных баллонами с аэрозольной краской. Они, шумные и недалекие особи, поставили перед собой целью создание великого шедевра — иллюстрированного атласа «От половой анатомии и андерграунда до…». Собственно, похабными картинами «шедевр» исчерпал себя.
Нетрудно представить негодование Черепа, когда вместо вожделенной таблички его рыщущий взгляд обнаруживал детальное, красочное, непристойно большое изображение… женского полового органа. Оно воистину не знало предела.
Неожиданно свет фар «доджа» высветил чей-то силуэт: парнишка, изготовившийся к прыжку, точно юная лань. Глава Ордена притормозил, затем поддал газу. Взять! Абориген. Источник информации. Он-то должен знать эти края. Сообразив, что его заметили, парень кинулся наутек.
— Сукин сын! — ругнулся Череп.