Всплыли названия улиц, номера домов. Какой-то перекресток. И — желтая — точка.
— Ладно, я согласен. Ты сейчас в центре, на пере сечении Двадцать седьмой и Девятой?
— Да. — Голос, звучавший из динамиков, явно хотел еще о чем-то спросить, но передумал. — На Пятнадцатой и Продольной. Кварталом выше старой школы. Тихий переулок, знаешь?
— Знаю. Глухое место.
Курт задумался: что же это за место такое, если сам Череп считает его достаточно «глухим»? В тихом переулке, видимо, обтяпывалось не одно темное дело.
— Через полчаса. Приходи без толпы бритоголовых — можешь взять одного провожатого.
— Не тебе мне рассказывать, что я могу, а что нет, — раздраженно бросил в трубку Череп.
— Я серьезно. Одна машина, один провожатый. Если ты притащишь хвост, разговора не будет.
Глава Ордена тихо засопел.
— И оставь метаморфа в Конторе, — продолжал голос — Знаю, он у тебя без дела не сидит.
Безволосый поглядел на Волка, хитро подмигнул. Курт от неожиданности вздрогнул. Он еще не видел, чтобы Череп подмигивал. Подобное ребячество, казалось, грозному гангстеру было абсолютно не свойственно. Подмигнул, как щелкнул затвор. Как фотоаппарат, регистрирующий лишь первородное зло, раскрыл диафрагму.
— Ладно, трусливый ублюдок. До скорого, — сказал Череп. Затем отключил телефон.
Раздались короткие гудки. Карта Гетто свернулась в трубочку и исчезла во мраке.
Задумавшись, глава Ордена уставился в стену, сложив руки (руки убийцы) на груди. Лицо (лицо маньяка) рассекла рассеянная ухмылка. По всей вероятности, Череп, не испытывая нужды в командах «plау» и «replay», прокручивал в голове состоявшийся разговор. Отфильтровывал истину, отбрасывал шелуху, рассматривал то, что осталось. Биологический механизм нейронов, коварства и смерти, что плясала в отдалении.
— Шеф? — не выдержал «штатный киллер».
— Глупая, бесплодная затея, — откликнулся бандит. — Я бы сказал, безответственная… Кстати, еще предстоит разобраться с теми нахлебниками, что дежурят, с позволения сказать, на воротах. За что я плачу им бабки?
Волк, к собственному стыду, не сразу сообразил, что глава Ордена имеет в виду «игрушечных полицейских» — частную охрану района Мертвая Гавань. «… Тапочки не жмут, господин? Вот ваша кровать, госпожа, ложитесь… Здесь вам предстоит провести остаток никчемной и безумно скучной жизни… Но вы не печальтесь — мы о вас позаботимся…» Что, в сущности, они могли противопоставить «Всадникам» и Смиту Снежному барсу?
— Я не о том, — сказал Курт. — Кто это?
Он указал когтем на монитор. Карта Гетто горела крошечной зеленой иконкой. Виртуальная клавиша «PLAY» сама собой появилась в нижнем углу.
— Звонил? — Череп, моргнув, стер улыбку с лица. Собрался, вновь превратился в несгибаемый прут из нержавеющей стали. — Это тебя не касается.
Гангстер поднялся с кресла, снял плащ с подлокотника. Пистолеты, пробуждаясь, беспокойно подрагивали в кобурах. Чувствовали, что скоро представится возможность поработать. Курт вздохнул. Наконец-то его оставят в покое. Глава Ордена отправляется на деловую встречу с господином, четко означившим, что метаморфа следует «оставить в Конторе».
У Волка не осталось сил для протеста. Черепу, разумеется, могла грозить опасность (а следовательно, и «штатному киллеру»), но все, о чем Курт мог думать, принимало заманчивый образ мягкой постели. Хотелось залезть под одеяло и забыться — без сновидений. Помимо того, Череп уже большой мальчик. Может о себе позаботиться… Какая-то часть Курта, исполненная мрачного фатализма, питала искреннюю надежду, что бандит не вернется. Никогда. А там — будь что будет. Затонет субмарина в крови или нет, это заботило Волка куда меньше перспективы глубокого сна.
Впрочем, судьба рассудила иначе.