1923
"В больном чаду последней встречи…"
В больном чаду последней встречи
Вошла ты в опустевший дом,
Укутав зябнущие плечи
Зелёным шелковым платком.
Вошла. О кованые двери
Так глухо звякнуло кольцо.
Так глухо… Сразу все потери
Твое овеяли лицо.
Вечерний луч смеялся ало,
Бессвязно пели на реке.
Ты на колени тихо встала
В зелёном шёлковом платке.
Был твой поклон глубок и страшен
И так мучительна мольба,
Как будто там, у райских башен,
О мёртвых плакала труба.
И в книге слёз пером незримым
Отметил летописец Бог,
Что навсегда забыт любимым
Зелёный шелковый платок.Гельсинфорс, 1920-е гг.
"Что мне день безумный? Что мне…"
Что мне день безумный? Что мне
Ночь, идущая в бреду?
Я точу в каменоломне
Слово к скорому суду.
Слово, выжженное кровью,
Раскалённое слезой,
Я острю, как дань сыновью
Матери полуживой.
Божий суд придёт, и ношу
Сняв с шатающихся плеч,
Я в лицо вам гневно брошу
Слова каменного меч:
"Разве мы солгали? Разве
Счастье дали вы? Не вы ль
На земле, как в гнойной язве,
Трупную взрастили быль?
Русь была огромным чудом.
Стали вы, - и вот она,
Кровью, голодом и блудом
Прокажённая страна.
Истекая чёрной пеной,
Стынет мир. Мы все мертвы.
Всех убили тьмой растленной
Трижды проклятые вы!"
Божий суд придёт. Бичами
Молний ударяя в медь,
Ангел огненный над вами
Тяжкую подымет плеть.1924
"Это было в прошлом на юге…"
Это было в прошлом на юге,
Это славой теперь поросло.
В окружённом плахою круге
Лебединое билось крыло.
Помню вечер. В ноющем гуле
Птицей нёсся мой взмыленный конь.
Где-то тонко плакали пули.
Где-то хрипло кричали: "Огонь"!
Закипело рвущимся эхом
Небо мёртвое! В дымном огне
Смерть хлестала кровью и смехом
Каждый шаг наш. А я на коне.
Набегая, как хрупкая шлюпка
На девятый, на гибельный вал,
К голубому слову - голубка -
В чёрном грохоте рифму искал.1924
Завтра
Настоящего нет у нас. Разве
Это жизнь, это молодость – стыть
В мировой окровавленной язве?
Разве жизнь распинать – это жить?
Наше прошлое вспахано плугом
Больной боли. В слепящей пыли
Адским кругом, по зноям, по вьюгам
Друг за другом мы в бездну сошли.
Только в будущем, только в грядущем
Оправдание наше и цель.
Только завтра нам в поле цветущем
О победе расскажет свирель.
Громче клич на невзорванной башне!
Выше меч неплененный и щит!
За сегодняшней мглой, за вчерашней
Наше завтра бессмертно горит.1924
У последней черты
И. Бунину
По дюнам бродит день сутулый,
Ныряя в золото песка.
Едва шуршат морские гулы,
Едва звенит Сестра-река.
Граница. И чем ближе к устью,
К береговому янтарю,
Тем с большей нежностью и грустью
России "Здравствуй" говорю.
Там, за рекой, всё те же дюны,
Такой же бор к волнам сбежал.
Всё те же древние Перуны
Выходят, мнится, из-за скал.
Но жизнь иная в травах бьётся,
И тишина ещё слышней,
И на кронштадтский купол льётся
Огромный дождь иных лучей.
Черкнув крылом по глади водной,
В Россию чайка уплыла –
И я крещу рукой безродной
Пропавший след её крыла.1925
"Я был рождён для тихой доли…"
Я был рождён для тихой доли.
Мне с детства нравилась игра
Мечты блаженной. У костра
В те золотые вечера
Я часто бредил в синем поле,
Где щедрый месяц до утра
Бросал мне слитки серебра
Сквозь облачные веера.
Над каждым сном, над пылью малой
Глаза покорные клоня,
Я всё любил, равно храня
И траур мглы, и радость дня
В душе, мерцавшей небывало.
И долго берегла меня
От копий здешнего огня
Неопалимая броня.
Но хлынул бунт. Не залив взора,
Я устоял в крови. И вот,
Мне, пасечнику лунных сот,
Дано вести погибшим счет
И знать, что беспощадно скоро
Вселенная, с былых высот
Упав на чёрный эшафот,
С ума безумного сойдёт.1925
"В смятой гимназической фуражке…"
В смятой гимназической фуражке
Я пришел к тебе в наш белый дом;
Красный твой платок в душистой кашке
Колыхался шелковым грибом.
Отчего, не помню, в этот вечер
Косы твои скоро расплелись.
Таял солнечный пунцовый глетчер,
Льдины его медленно лились.Кто-то в белом на усадьбу
Бросил эху наши имена…
Ты сказала вдруг, что и до свадьбы
Ты уже совсем моя жена."Я пометила тайком от мамы
Каждый венчик вензелем твоим!"
Припадая детскими губами
К загоревшим ноженькам твоим,
Долго бился я в душистой кашке
От любви, от первого огня…
В старой гимназической фуражке
У холма похорони меня!1925-1926
"Мне больно жить. Играют в мяч…"
Мне больно жить. Играют в мяч
Два голых мальчика на пляже.
Усталый вечер скоро ляжет
На пыльные балконы дач.Густым захлебываясь эхом,
Поет сирена за окном…
Я брежу о плече твоем,
О родинке под серым мехом…
Скатился в чай закатный блик,
Цветет в стакане. Из беседки
Мне машут девушки-соседки
Мохнатым веером гвоздик:"Поэт закатом недоволен?
Иль болен, может быть поэт?
Не знаю, что сказать в ответ,
Что я тобой смертельно болен!"1925-1926
Буря
В парче из туч свинцовый гроб
Над морем дрогнувшим пронёсся.
В парчу рассыпал звёздный сноп
Свои румяные колосья.
Прибою кланялась сосна,
Девичий стан сгибая низко.
Шла в пенном кружеве волна,
Как пляшущая одалиска.
Прошелестел издалека,
Ударил вихрь по скалам тёмным -
Неудержимая рука
Взмахнула веером огромным,
И чёрную епитрахиль
На гору бросив грозовую,
Вдруг вспыхнул молнии фитиль,
Взрывая россыпь дождевую…
Так серые твои глаза
Темнели в гневе и мерцали
Сияньем терпким, как слеза
На лезвии чернёной стали.1925-1926
"Был взгляд ее тоской и скукой…"
Был взгляд ее тоской и скукой
Погашен. Я сказал, смеясь:
"Поверь, взойдет над этой скукой
Былая молодость". Зажглась
Улыбка жалкая во взгляде.
Сжав руки, я сказал: "Поверь,
Найдем мы в дьявольской ограде
Заросшую слезами дверь
В ту жизнь, где мы так мало жили,
В сады чуть памятные, где
Садовники незримые, растили
Для каждого по розовой звезде".
Она лицо ладонями закрыла,
Склонив его на влажное стекло.
Подумала и уронила:
"Не верю", - медленно и зло.
И от озлобленной печали,
От ледяной ее струи,
Вдруг покачнулись и увяли
И звезды, и сады мои.Гельсингфорс, 1926
"Блажен познавший жизнь такую …"
Блажен познавший жизнь такую
И не убивший жизнь в себе…
Я так устал тебя былую
Искать в теперешней тебе.
Прощай. Господь поможет сладить
Мне с безутешной думой той,
Что я был изгнан правды ради
И краем отчим, и тобой.
На дни распятые не сетуй:
И ты ведь бредила - распни!
А я пойду искать по свету
Лелеющих иные дни,
Взыскующих иного хлеба
За ласки девичьи свои…
Как это все-таки нелепо -
Быть Чацким в горе от любви!1927
"Когда судьба из наших жизней…"
…Когда судьба из наших жизней
Пасьянс раскладывала зло,
Меня в проигранной отчизне
Глубоким солнцем замело.
Из карт стасованных сурово
Для утомительной игры
Я рядом с девушкой трефовой
Упал на крымские ковры.
В те ночи северного горя
Не знала южная земля,
Неповторимый запах моря,
Апрельских звезд и миндаля.… Старинное очарованье
Поет, как памятный хорал,
Когда ты входишь в дымный зал,
Роняя медленно сиянье.
Так ходят девушки святые
На старых фресках. В темный пруд
Так звезды падают. Плывут
Так ночью лебеди немые.
И сердце, бьющееся тише,
Пугливей лоз прибрежных, ждет,
Что над тобой опять сверкнет
Прозрачный венчик в старой нише.1927
Александрийский стих
"Когда мне говорят - Александрия…"
М.Кузмин