Россию надо гнать с планеты прочь,
Россия – дьявол кровожадной власти:
Нет виселиц, никто живьём на части
Не рвёт Каддафи, хохоча от счастья, -
Но в этом Запад нам готов помочь!В любой момент готовы нам помочь
Погромы, снайперы, египетская ночь!
Олеся Николаева
Имеющий глаза да увидит
Интервью о современной поэзии, Церкви, Майдане и Донбассе
Екатерина НЕНАШЕВА.
Олеся Александровна, сегодня в нашей стране всё чаще на слово "писатель" вешается какой-то ярлык, причем не определяющий принадлежность автора к жанру, а определяющий его религиозную или политическую принадлежность. Дошло до того, что даже от слова художника, слова глубокого и гуманного, слова человечного и живого остается лишь горка опилок – скопище букв: без души и идеи, но с системкой несвязанных и абсурдных коннотаций. Репрессия Человека все мощнее и мощнее сдавливает искусство. Когда мы договаривались об этом интервью, Вы прислали мне стихотворение с маленьким предисловием: "Я боюсь публиковать подобные вещи, боюсь, что наша либеральная жандармерия, забыв про европейский политес, просто забьет меня ногами". Почему так происходит по вашему мнению и уместно ли вообще Художника так определять?
Олеся НИКОЛАЕВА.
Мне кажется, это черта политически ангажированного, антикультурного мышления – вычленять из литературного произведения исключительно идеологический вектор и сводить к нему весь художественный мир писателя, причисляя оного к тому или иному "лагерю". Но – увы! – таково изначальное свойство интеллигенции, которая, с момента ее зарождения, идеологизирована и рационалистична. (По определению мыслителя Георгия Федотова, она – беспочвенная и идейна).
Так, например, в свое время либеральная общественность не по эстетическим, а исключительно по идеологическим мотивам травила Ф. Достоевского, особенно за роман "Бесы". Так морщилась, когда ей напоминали о "Клеветниках России" А. Пушкина. Так и теперь старается не замечать стихотворения Иосифа Бродского об Украине (удивительного, по художественной силе, из лучших). Художнику жить в этой атмосфере политических счетов и общественной цензуры душно. И не столь важно, советская это цензура или либеральная.
Екатерина НЕНАШЕВА.
Однако и молодая современная поэзия сейчас слишком ангажирована. Складывается ощущение, что у начинающих авторов страшная одержимость "прокремлевщиной", "путинским режимом", "ненавистью к РПЦ" и проч. Больше их не интересует ничего. Они создают свой режим. Вместе с тем, все меньше в художественном произведении фигурирует Человек, личное, реальное, частное. Такое виденье – мигрень современной России или простое нежелание столкнуться с живой реальностью, некая психологическая защита? Куда это может привести русскую поэзию в дальнейшем?
Олеся НИКОЛАЕВА.
Я пока, к сожалению, не вижу самого предмета данного разговора, то есть самой "молодой поэзии" как состоявшегося явления, обладающего некими внятными чертами и отличительными признаками. Я знаю, как мучаются члены жюри молодежных поэтических конкурсов, особенно когда речь идет о крупной денежной премии: как бы давать ее некому и не за что! По-моему, она находится в состоянии становления, и пока непонятно, что, собственно, получится.
Что касается "протеста против сложившихся социальных норм", условно говоря, "сбрасывания Пушкина (или кого другого) с корабля современности", то это в сознании молодых людей, особенно подростков, было всегда и во всех поколениях: это уже общее место и традиция, и в данном случае "нет ничего нового под солнцем". Все идет своим чередом. И лишь "талант – единственная новость, которая всегда нова!" Но, поверьте, ничего нет более предсказуемого и оттого уныло-бездарного, чем подростковый бунт против взрослых норм и форм.
Что касается политизированности литературы: будь то завороженность Майданом (или антиМайданом), – то это вполне в ключе русской поэзии, которая всегда несла на себе "крест социальности". И человек, который является предметом литературы, – существо как социальное, так и метафизическое. Это два уровня, на которых разворачивается человеческая личность. По-моему, здесь нет противоречия. Иное дело, что порой такие социально перегруженные стихи являются лишь ритмизованными и зарифмованными (или в нынешнее время – не-рифмованными и не-ритмизованными) декларативными фразами, за которыми не стоит никакой художественной реальности, а значит, они остаются за гранью искусства как такового.
Екатерина НЕНАШЕВА.
Русский "православный" писатель сегодня – кто это?
Олеся НИКОЛАЕВА.
Я считаю, что русский писатель и есть писатель православный по преимуществу. Православие – это не идеология, а мироощущение, которое уходит своими корнями куда глубже – в генетическую память, в бессознательное. В данном случае – национальное мироощущение, которое – повторяю – глубже мировоззрения и идеологии, и в художественном произведении, если они находятся в противоречии, пробивает сам поверхностный мировоззренческий пласт. Очень хороший пример – Андрей Платонов. По своим убеждениям он был рьяный большевик, призывал расстреливать вредителей, но его писательское дарование приносило совершенно иной плод, и нет никого, кто с таким провидческим мастерством разоблачил бы самые основы коммунистической идеологии и большевистской власти.
Екатерина НЕНАШЕВА.
Это разделение писателя на "православного" и "не" коснулось и Вас…
Олеся НИКОЛАЕВА.
Я говорила об этом публично, когда отстаивала те или иные воззрения Церкви на некоторые вопросы современной жизни. В течение двух лет я вела на церковном телеканале "Спас" две просветительские передачи: "Основы православной культуры" и "Прямая речь", где шел разговор о взаимоотношениях Церкви и культуры, Православии и интеллигенции, Православия и католичества, Православия и сектантства и т. д. Всего мне удалось сделать около ста передач.
Кроме того, основными героями моей прозы (а у меня сейчас вышел семитомник, куда вошли романы, повести и рассказы) являются по преимуществу монахи, а действие разворачивается в монастырях и вокруг них. Ну что же делать, если монахи мне кажутся гораздо более интересными, парадоксальными и глубокими персонажами, чем, скажем, представители творческой интеллигенции, а монастырская жизнь – куда круче и художественнее, чем таковая в миру! Многие мои книги – и эссеистика, и проза, и даже стихи – выходили параллельно и в светских, и в церковных, и в монастырских издательствах.
Екатерина НЕНАШЕВА.
"Возвращение к традиционной форме – единственное, что остается человеку, плохо владеющим словом" – такое мнение я услышала среди начинающих авторов. Сегодня содержание влечет за собой форму или наоборот?
Олеся НИКОЛАЕВА.
Мне кажется, это профанное рассуждение. Во-первых, что такое в данном контексте "традиционная форма"? Поскольку на написание сонетов сейчас начинающие авторы и не посягают, и речь, стало быть, не об этом, то, очевидно, имеется в виду наличие рифмы, метра, поэтических тропов, что само по себе еще не есть "форма". Если же имеется в виду само слово как образ, как соединение реальности и смысла, что присуще русской поэтической традиции, то и это не означает движение вспять, "возврат". Да и вообще – как можно вернуться к "форме", если форма не только не есть нечто внешнее, что можно натянуть на себя, как одежду, а есть пластическое выражение внутренней художественной идеи произведения? По определению Карлейля (примерно то же повторял и замечательный русский мыслитель Константин Леонтьев), форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающей материи разбегаться.
Поэтому – еще раз: к формам нельзя вернуться, "их" нужно каждый раз создавать заново, иначе получится в лучшем случае – лишь стилизация, а как правило – мертворожденный уродец, чучелко.
Да и попробуйте-ка вернуться к гоголевскому гротеску, к пушкинской прозрачной простоте и мощи, к лермонтовской таинственности, к тютчевской точности, к блоковской воздушной пластике, к пастернаковскому блеску и изыску, к мандельштамовской ворожбе!
Итак, форма рождается изнутри. Но если душа – не состоялась, если она, как взвесь, как прах, носимый по ветру моды и расхожих представлений, если она "не центрована", не укреплена экзистенциально нажитым смыслом, а шизофренически раздроблена и фрагментарна, если она не слышит голос неба, не чувствует подземных токов своей земли, ей просто "не из чего рожать". Это – ветошка, взметаемая "от лица земли" и что-то там не в склад не в лад шуршащая… Как сказал когда-то поэт Давид Самойлов: "Откровения несостоявшейся души совершенно не интересны".
Екатерина НЕНАШЕВА.
Насколько в писателе, по-Вашему, важна идея пассионарности?
Олеся НИКОЛАЕВА.