Я не умел тогда молчать
и на своем стоял открыто,
как на тарелочке печать
благословенного Нарпита.Свою обуздывая прыть,
я всё шептал стихотворенье,
чтоб на проверке заслужить
стола такого одобренье.Хоть я не знал еще того
и только нынче понимаю,
что не себя там одного
я представлял и представляю.1972
314. ПОЗДНЯЯ БЛАГОДАРНОСТЬ
Ты, несказанная страна
дождей и зорь, теней и света,
не сохранила имена
своих дописьменных поэтов.Поклон им низкий до земли
за то одно, что в оны годы
они поэзию ввели
в язык обычный обихода.Тому пора воздать хвалу,
кто без креста и без купели
дал имя грозное орлу
и имя тайное свирели.Я, запозднясь, благодарю
того, кто был передо мною
и кто вечернюю зарю
назвал вечернею зарею.Того, кто первый услыхал
капель апреля, визг мороза
и это дерево назвал
так упоительно - березой.Потом уже, уже потом
сюда пришел Сергей Есенин
отогревать разбитым ртом
ее озябшие колени.1972
315. НЕДОПЕСОК
Спеша поспеть на лапах длинных
и всё заваливаясь вбок,
февральским днем у магазина
к нам привязался кобелек.У сына жалкого дворняжки,
как в том кругу заведено,
на грязно-белой тощей ляжке
светилось желтое пятно.Он вовсе не втирался в гости,
как предприимчивый нахал,
а лишь угла и только кости
у человечества искал.Не ставлю я себе в заслугу,
что, к удивленью своему,
и эту кость и этот угол
мы предоставили ему.Весь день, не покидая места,
малыш дрожал исподтишка
и ждал от голоса и жеста
ругательства или пинка.Но за какую-то неделю,
пройдя добрейшую из школ,
как мы старались и успели,
он постепенно отошел.И начал вдруг, учуяв запах
и глядя в прожитое вспять,
колеблясь весь, на задних лапах
с лакейской выучкой стоять.Но мы об этом позабудем, -
ведь понял он, пускай не вдруг,
что от него не надо людям
ни унижений, ни услуг.Что стало радостным деяньем,
чуть не погибшее сперва,
уже само существованье
восторженного существа.Он прикасался к нам мгновенно,
от счастья прыгал и визжал,
и этим самым всей вселенной
жить веселее помогал.1972
316. ПЬЕРО
Земля российская гудела,
горел и рушился вокзал,
когда Пьеро в одежде белой
от Революции бежал.Она удерживать не стала,
не позвала его назад, -
ей и без этого хватало
приобретений и утрат.Он увозил из улиц дымных,
от площадного торжества
лишь ноты песенок интимных,
их граммофонные слова.И всё поеживался нервно,
и удивлялся без конца,
что уберег от буйной черни
богатство жалкое певца.Скитаясь по чужой планете,
то при аншлаге, то в беде,
полунадменно песни эти
он пел, как проклятый, везде.Его безжалостно мотало
по городам и городкам,
по клубам и концертным залам,
по эмигрантским кабакам.Он пел изысканно и пошло
для предводителей былых,
увядших дам, живущих прошлым,
и офицеров отставных.У шулеров и у министров
правительств этих или тех
он пожинал легко и быстро
непродолжительный успех.И снова с музыкой своею
спешил хоть в поезде поспать,
чтоб на полях эстрадных сеять
всё те же плевелы опять.Но всё же, пусть не так уж скоро,
как лебедь белая шурша,
под хризантемой гастролера
проснулась русская душа.Всю ночь в загаженном отеле,
как очищенье и хула,
дубравы русские шумели
и вьюга русская мела.Все балериночки и гейши
тишком из песенок ушли,
и стала темою главнейшей
земля покинутой земли.Но святотатственно звучали
на электрической заре
его российские печали
в битком набитом кабаре.Здесь, посреди цветов и пищи,
шампанского и коньяка,
напоминала руки нищих
его простертая рука.А он, оборотись к востоку,
не замечая никого,
не пел, а только одиноко
просил прощенья одного.Он у ворот, где часовые,
стоял, не двигая лица,
и подобревшая Россия
к себе впустила беглеца.Там, в пограничном отдаленье,
земля тревожней и сильней.
И стал скиталец на колени
не на нее, а перед ней.1972
317. НАДПИСЬ НА КНИГЕ ЛИТЕРАТУРНОГО КРИТИКА
Стою я резко в стороне
от тех лирических поэтов,
какие видят только Фета
в своем лирическом окне.Я не полезу бить в набат
и не охрипну, протестуя,-
пусть тратят перья, коль хотят,
на эту музыку пустую.Но не хочу молчать сейчас,
когда радетели иные
и так и сяк жалеют нас,
тогдашних жителей России.То этот мо́лодец, то тот
то в реферате, то в застолье
слезу напрасную прольет
над нашей бедною юдолью.Мы грамотней успели стать,
терпимей стали и умнее,
но не позволим причитать
над гордой юностью своею.Ее мы тратили не зря
на кирпичи и на лопаты,
и окупились те затраты,
служебной прозой говоря.В предгрозовую пору ту
и на Днепре, и на Урале
мы сами нашу доброту
от мира целого скрывали.И, как в копилке серебро,
не без трагических усилий,
свое духовное добро
для вас до времени копили.Быть может, юность дней моих,
стянув ремень рабочий туже,
была не лучше всех других,
но уж, конечно, и не хуже.1972
318. "Чужих талантов не воруя…"
Чужих талантов не воруя,
я потаенно не дышу,
а сам главу очередную
с похвальной робостью пишу.В работе, выполненной мною,
как в зыбком сумраке кино,
мое лицо немолодое
неявственно отражено.Как будто тихо причащаясь,
я сам теперь на склоне дней
в печали сладостной прощаюсь
с далекой юностью моей:Не дай мне, боже, так случиться,
что я уйду в твои поля,
не полистав ее страницы
и недр ее не шевеля.1972
319. ЧУВСТВО ЮМОРА
Есть и такие человеки
средь жителей любой страны,
что чувства юмора навеки
со дня рожденья лишены.Не страшновато ль, в самом деле,
когда, глазенками блестя,
земле и солнцу в колыбели
не улыбается дитя.Когда, оставив мир пеленок
для школы и других забот,
тот несмеющийся ребенок
сосредоточенно растет?Усилья педантично тратя,
растет с угрюмою душой -
беда, коль мелкий бюрократик,
большое горе, коль большой.Все запевалы и задиры
моей страны и стран иных
жить не умели без сатиры,
без шуток добрых и прямых.Какая, к дьяволу, работа,
зачем поэтова строка
без неожиданной остроты,
без золотого юморка?!Я рад поднять веселья кружку
за то, что сам ханжой не стал,
что заливался смехом Пушкин
и Маяковский хохотал.За то, что в будущие годы -
позвольте так предполагать -
злодеев станут не свободы,
а чувства юмора лишать!1972
320. "Не в парадную дверь музея…"
Не в парадную дверь музея -
черным ходом - не наслежу?-
и гордясь и благоговея,
в гости к Пушкину я вхожу.Я намного сейчас моложе -
ни морщин, ни сединок нет,
бьется сердце мое. Похоже,
словно мне восемнадцать лет.Будто не было жизни трудной,
поражений, побед, обид.
Вот сейчас из-за двери чудный
голос Пушкина прозвучит.И, в своем самомненье каясь,
не решаясь ни сесть, ни встать,
от волнения заикаясь,
буду я - для него - читать.Как бы ни было - будь что будет,
в этом вихре решаюсь я:
пусть меня он сегодня судит,
мой единственный судия.1972
321. "Мне говорят и шепотом и громко…"
Мне говорят и шепотом и громко,
что после нас, учены и умны,
напишут доскональные потомки
историю родной моей страны.Не нужен мне тот будущий историк,
который ни за что ведь не поймет,
как был он сладок и насколько горек -
действительный, а не архивный мед.Отечество событьями богато:
ведь сколько раз, не сомневаясь, шли
отец - на сына, младший брат - на брата
во имя братства будущей земли.За подвиги свои и прегрешенья,
за всё, что сделал, в сущности, народ,
без отговорок наше поколенье
лишь на себя ответственность берет.Нам уходить отсюда не пристало,
и мы стоим сурово до конца,
от вдов седых и дочерей усталых
не пряча глаз, не отводя лица.Без покаяний и без славословья,
а просто так, как эту жизнь берем,
всё то, что мы своей писали кровью,
напишем нашим собственным пером.Мы это нами созданное время
сегодня же, а вовсе не потом -
и тяжкое и благостное бремя -
как грузчики, в историю внесем.