Не на танцах и балах,
не в паркетном зале,
а в путиловских цехах
вместе выступали.Жили мы с тобой тогда,
юные, худые,
как ударники труда,
люди заводские.Так прими же в новый срок
мой привет отменный,
Сашка Решетов, дружок,
юбиляр почтенный.1959
145. НАТАЛИ
Уйдя с испугу в тихость быта,
живя спокойно и тепло,
ты думала, что всё забыто
и всё травою поросло.Детей задумчиво лаская,
старела как жена и мать…
Напрасный труд, мадам Ланская,
тебе от нас не убежать!То племя, честное и злое,
тот русский нынешний народ,
и под могильною землею
тебя отыщет и найдет.Еще живя в сыром подвале,
где пахли плесенью углы,
мы их по пальцам сосчитали,
твои дворцовые балы.И не забыли тот, в который,
раба страстишечек своих,
толкалась ты на верхних хорах
среди чиновниц и купчих.И, замирая то и дело,
боясь, чтоб Пушкин не узнал,
с мольбою жадною глядела
в ту бездну, где крутился бал.Мы не забыли и сегодня,
что для тебя, дитя балов,
был мелкий шепот старой сводни
важнее пушкинских стихов.1959 Ленинград
146. ПЕТР И АЛЕКСЕЙ
Петр, Петр, свершились сроки.
Небо зимнее в полумгле.
Неподвижно бледнеют щеки,
и рука лежит на столе -та, что миловала и карала,
управляла Россией всей,
плечи женские обнимала
и осаживала коней.День - в чертогах, а год - в дорогах,
по-мужицкому широка,
в поцелуях, в слезах, в ожогах
императорская рука.Слова вымолвить не умея,
ужасаясь судьбе своей,
скорбно вытянувшись, пред нею
замер слабостный Алексей.Знает он, молодой наследник,
но не может поднять свой взгляд:
этот день для него последний -
не помилуют, не простят.Он не слушает и не видит,
сжав безвольно свой узкий рот.
До отчаянья ненавидит
всё, чем ныне страна живет.Не зазубренными мечами,
не под ядрами батарей -
утоляет себя свечами,
любит благовест и елей.Тайным мыслям подвержен слишком,
тих и косен до дурноты.
"На кого ты пошел, мальчишка,
с кем тягаться задумал ты?Не начетчики и кликуши,
подвывающие в ночи, -
молодые нужны мне души,
бомбардиры и трубачи.Это все-таки в нем до муки,
через чресла моей жены,
и усмешка моя, и руки
неумело повторены.Но, до боли души тоскуя,
отправляя тебя в тюрьму,
по-отцовски не поцелую,
на прощанье не обниму.Рот твой слабый и лоб твой белый
надо будет скорей забыть.
Ох, нелегкое это дело -
самодержцем российским быть!.."Солнце утренним светит светом,
чистый снег серебрит окно.
Молча сделано дело это,
всё заранее решено…Зимним вечером возвращаясь
по дымящимся мостовым,
уважительно я склоняюсь
перед памятником твоим.Молча скачет державный гений
по земле - из конца в конец.
Тусклый венчик его мучений,
императорский твой венец.1945–1949 Ленинград
147. ВЕТКА ХЛОПКА
Скажу открыто, а не в скобках,
что я от солнца на мороз
не что-нибудь, а ветку хлопка
из путешествия привез.Она пришлась мне очень кстати,
я в самом деле счастлив был,
когда узбекский председатель
ее мне в поле подарил.Всё по-иному осветилось,
стал как-то праздничнее дом
лишь оттого, что поместилась
та ветка солнца над столом.Не из кокетства, не из позы
я заявляю, не тая:
она мне лучше влажной розы,
нужнее пенья соловья.Не то чтоб в этот век железный,
топча прелестные цветы,
не принимал я бесполезной,
щемящей душу красоты.Но мне дороже ветка хлопка
не только пользою простой,
а и своею неторопкой,
своей рабочей красотой.Пускай она зимой и летом,
попав из Азии сюда,
всё наполняет мягким светом,
дыханьем мира и труда.1960 Ташкент
148. СОБАКА
Объезжая восточный край -
и высоты его, и дали, -
сквозь жару и пылищу - в рай
неожиданно мы попали.Здесь, храня красоту свою
за надежной стеной дувала,
всё цвело, как цветет в раю,
всё по-райски благоухало.Тут владычили тишь да ясь,
шевелились цветы и листья.
И висели кругом, светясь,
винограда большие кисти.Шелковица. Айва. Платан.
И на фоне листвы и глины
синеокий скакал джейран,
распускали хвосты павлины.Мы, попав в этот малый рай
на разбитом автомобиле,
ели дыни и пили чай
и джейрана из рук кормили.Он, умея просить без слов,
ноги мило сгибал в коленках.
Гладил спину его Светлов,
и снимался с ним Евтушенко.С ними будучи наравне,
я успел увидать, однако,
что от пиршества в стороне
одиноко лежит собака.К нам не ластится, не визжит,
плотью, видимо, понимая,
что ее шелудивый вид
оскорбляет красоты рая.Хватит жаться тебе к стене,
потянись широко и гордо,
подойди, не боясь, ко мне,
положи на колено морду.Ты мне дорог почти до слез,
я таких, как ты, обожаю,
верный, храбрый дворовый пес,
ты, собака сторожевая.1960 Ташкент
149. РЕЧЬ ФИДЕЛЯ КАСТРО В НЬЮ-ЙОРКЕ
Зароптал
и захлопал восторженно
зал -
это с дальнего кресла
медлительно встали к трибуне пошел -
казуистам на страх -
вождь кубинцев
в солдатских своих башмаках.Пусть проборам и усикам
та борода
ужасающей кажется -
что за беда?Ни для сладеньких фраз,
ни для тонких острот
не годится
охрипший ораторский рот.Непривычны
для их респектабельных мест
твой внушительный рост
и решающий жест.А зачем их жалеть,
для чего их беречь?
Пусть послушают
эту нелегкую речь.С ними прямо и грубо -
так время велит -
Революция Кубы
сама говорит.На таком же подъеме,
таким языком
разговаривал некогда
наш Совнарком.И теперь,
если надо друзей защитить,
мы умеем
таким языком говорить.И теперь,
если надо врагов покарать,
мы умеем
такие же речи держать.1960
150. ПИСЬМО К ДРУГУ-СТИХОТВОРЦУ
Михаилу Луконину
Меж неземной и средь житейской
толпы поэтов небольшой
мы - плебс. И вкус у нас плебейский,
а не какой-нибудь иной.Но плебс совсем другого рода,
а не такого, не того,
что, тщась шагать в главе народа,
плетется сам в хвосте его.Для песенок с пошибом старым
не брали мы со стороны
ни семиструнную гитару,
ни балалайку в три струны.И в небольшом фабричном зале
средь чтения своих страниц
чечеткой, сдуру, не прельщали
ряды смеющихся девиц.…Мы с теми даже вроде дружим,
но сами вовсе не из тех,
кому - до боли сердца - нужен
любой, но все-таки успех.Мы не из тех, кто молодежи
строчит намеки да интим.
Мы сами это делать можем,
да не желаем. Не хотим.Мы не хотим, чтоб нам вдогонку -
оценка та совсем не впрок:
"Ах, как он мил! Какой он тонкий!" -
звучал прелестный голосок.Но это только отрицанье.
А вдруг достойные умы
нас спросят: "Ну а что вы сами?"
Действительно - что сами? Мы?Вдыхая жадно воздух здешний,
с тобою вместе мы вдвоем
без фейерверка, непоспешно,
хоть время к вечеру, идем.Мы отвергаем за работой -
не только я, не только ты -
красивости или красоты
для социальной красоты.Мы добываем, торжествуя
и глядя времени в лицо,
не "мо", не хохму продувную,
а просто красное словцо.Да, то словцо и то словечко,
произнесенное в упор,
что как истопленная печка
или в зазубринах топор.1960
151. ПОЭТЫ
Я не о тех золотоглавых
певцах отеческой земли,
что пили всласть из чаши славы
и в антологии вошли.И не о тех полузаметных
свидетелях прошедших лет,
что всё же на листах газетных
оставили свой слабый след.Хочу сказать, хотя бы сжато,
о тех, что, тщанью вопреки,
так и ушли, не напечатав
одной-единственной строки.В поселках и на полустанках
они - средь шумной толчеи -
писали на служебных бланках
стихотворения свои.Над ученической тетрадкой,
в желанье славы и добра,
вздыхая горестно и сладко,
они сидели до утра.Неясных замыслов величье
их души собственные жгло,
но сквозь затор косноязычья
пробиться к людям не могло.Поэмы, сложенные в спешке,
читали с пафосом они
под полускрытые усмешки
их сослуживцев и родни.Ах, сколько их прошло по свету
от тех до нынешних времен,
таких неузнанных поэтов
и нерасслышанных имен!Всех бедных братьев, что к потомкам
не проложили торный путь,
считаю долгом пусть негромко,
но благодарно помянуть.