Зачин – информационная деловая лаконичная фраза, своеобразный информационный повод для последующего текста ("исполнилось 25 лет со дня русско-турецкой войны 1877 года"). Фраза объективирована, лишена субъективной модальности. Если брать ее вне контекста, то это сообщение о факте, которое может иметь различное продолжение, например описание войны или описание 25-летнего периода жизни с 1902 года. И это был бы описательный контекст речи (описательная текстовая модальность). Основа описательности – перфектное значение глагола-сказуемого "исполнилось" (результат в настоящем). В целом зачин – лаконичная, но обстоятельная по содержанию, нейтральная по лексическому наполнению фраза с прямым порядком слов – задает тон спокойного, делового изложения.
Тесно связанная с зачином вторая фраза ("Вместе со многими участниками этой войны я поехал...") продолжает спокойный, сдержанный тон изложения, однако регистр его меняется. Изложение переходит в план рассказа, нарратива. И главное изменение производит местоимение я. Я – это не условная речевая маска, а реальный автор, конкретная личность, В.А. Гиляровский. И дальнейшее изложение, как и зачин, освещается светом этого я. Перед нами не просто изложение событий, но рассказ очевидца о том, что он видел, думал, пережил. Дается не только факт, но и отношение к нему, комментарий, вызванный осмыслением и переживанием события. В изложение вносится личностное начало, рассказ приобретает объективно-субъективный характер. Событие характеризуется извне, объективно и изнутри, субъективно (т.е. какой отзвук оно находит в душе рассказчика, свидетеля, участника события). Именно в таком двойственном подходе к действительности и заключается, проявляется текстовая модальность публицистики и очерка как одного из ее жанров.
Я автора, появившись во второй фразе, бросает новый свет на все дальнейшее изложение. Все последующие фразы, даже самые объективированные, остраненные, воспринимаются как субъективно-модально окрашенные.
Ср.: "Мы прибыли..."
"Из Варны на Шипку можно было попасть"... (подразумевается, рассказчику и другим участникам).
"Путь с севера был интереснее. Он давал более наглядное впечатление..." (ясно, что интереснее – с точки зрения автора).
Разумеется, главное средство текстовой модальности – я автора, однако она поддерживается, формируется и другими средствами. Рассмотрим следующий после цитированного отрывок:
"Пароход "Петербург" прибыл в Варну и стоял на рейде, совершенно открытый ветру, который в этот сентябрьский день, к вечеру, перешел в шторм.
Все, кто должен был ехать на Шипку с севера, на шлюпках и вельботах переехали на берег. Переправа была не из легких! Разгулявшееся море бросало лодочки, то скрывая их за волной, то вынося кверху. через мол, который виднелся издали с нашего парохода, хлестала волна, сажени на две прыгая выше мола".
Описание кажется внешне объективированным, однако содержит едва заметные, не бросающиеся в глаза приметы присутствия автора-рассказчика. В первой фразе это причастный оборот "совершенно открытый ветру", данный, конечно же, "от автора". Следующая фраза объективирована ("Все, кто должен был ехать..."). Однако затем – авторский комментарий, оценка – восклицательное эмоциональное предложение "Переправа была не из легких!" И последующее описание содержит многочисленные признаки авторского видения ситуации (шторма). Обозначена даже точка зрения автора-наблюдателя: "через мол, который виднелся издали с нашего парохода"... В самом же описании обращают на себя внимание (поддерживают текстовую модальность) эмоционально-оценочные слова: "разгулявшееся море", "лодочки", "хлестала волна" и др.
И далее общая текстовая модальность поддерживается, усиливается разговорно-инверсивными предложениями, косвенно отмечающими, обнаруживающими авторское присутствие: "Большого труда стоило перевезти багаж с парохода на берег"; "стоять шлюпкам под бортом было невозможно..."
Я автора, пронизывающее весь очерк, является его композиционным стержнем. В очерке тесно переплетаются две линии: линия объективного рассказа, изложения и линия оценки, переживания событий рассказчиком.
Авторское я очерка открывает широкие возможности комментирования, социальной оценки, эмоциональных обобщений. Так, после описания героических действий матросов во время шторма следует авторское отступление:
"Если я об этом говорю, так потому, что, празднуя четверть века со времени войны, ничего не пришлось сказать о матросах, которые также отличались в турецкую кампанию, также совершали чудеса. Лично испытывая, как единственный пассажир в шлюпке, всю ловкость и смелость молодцов-матросов, я понимаю, что эти люди представляли из себя в военное время!..
Эти люди могут сделать все!
Рулевой Солнцев и его команда – потомки героев прошлой войны, и они сделают то же, что сделали их знаменитые предки.
А таких, как Солнцев и его матросы, сколько угодно! Весь флот наш таков".
Перед нами типичный публицистический комментарий, отступление от непосредственной линии рассказа, своеобразное социально-политическое, социально-публицистическое обобщение. Однако общая тональность (текстовая модальность) резко не изменяется, но приобретает наивысшее напряжение. Происходит сгущение публицистической текстовой модальности, в целом неравномерно рассредоточенной по всему очерку.
Как показывает анализ, главное средство речевой организации очерка – текстовая модальность, в данном случае публицистическая. Отличие ее в полном совпадении производителя речи с ее субъектом и в прямом, непосредственном отношении автора (производителя речи) к действительности. Именно здесь проходит разграничительная линия между художественной и публицистической речью. В публицистике автор открыто и непосредственно выражает себя, свои мысли, чувства, оценки, свое отношение к миру. Текстовая модальность публицистики – это субъективно-объективное отношение к действительности, в котором субъект речи и является авторским я (производителем речи).
Аналогичную роль – тексто-, стиле– и жанрообразующую – играет текстовая модальность и в других функциональных стилях. Это важнейшая категория функциональных стилей, в которой многообразные языковые и речевые средства объединяются, выполняя общую, единую функцию, формируя установку стиля. Текстовая модальность дифференцирует и конституирует функциональные стили. Поэтому глубокое и всестороннее изучение этой категории представляется важнейшей и актуальной задачей функциональной стилистики и лингвистики текста.
4.2. Типы речи
Для стилистического анализа текста прежде всего важен строй речи, который создается во многом личными местоимениями. То, от какого лица ведется речь, определяет стилистическое качество и многообразие текстов. Грамматическое лицо – одна из фундаментальных категорий языка. Она оформляет участие говорящего в речи и во многом ее строй. Ведь любое высказывание, даже самое остраненное, принадлежит говорящему – производителю речи.
Сравним два высказывания: Биология – одна из интереснейших наук ХХ века; Я думаю, биология – одна из интереснейших наук ХХ века.
Первое высказывание представляет собой общее суждение (утверждение), которое вне контекста может принадлежать любому лицу. Оно похоже на афоризм, научное определение и может принадлежать каждому. Это как бы истина, не требующая доказательств.
Второе высказывание принадлежит конкретному говорящему, определенному лицу, которое называет себя я. И смысл его отличается от первого: мысль о том, что биология – одна из интереснейших наук ХХ века, эта мысль принадлежит лишь говорящему, другие могут придерживаться иного мнения.
Еще пример, приводимый известным французским лингвистом Э. Бенвенистом. Сравним два высказывания Я клянусь и Он клянется. В первом случае произнесение высказывания совпадает с обозначенным в нем действием. Говорящий произносит клятву и тем самым принимает ее на себя. Во втором случае говорящий описывает акт клятвы, которую произносит кто-то, но не говорящий. Разница весьма значительная. Таким образом, примеры показывают, какие изменения вносят местоимения в содержание высказывания. Однако этим роль местоимений далеко не ограничивается.
По современным научным представлениям, "язык сделан по мерке человека" (Ю.С. Степанов). Это значит, что язык приспособлен для выражения мыслей, чувств, переживаний людей. И естественно, что в центре языка находится говорящий (пишущий) человек. Единицей речевого общения является речевой акт, моделируемый личными местоимениями, которые называют участников речевого акта: я – непосредственный производитель речи, ты – ее адресат, он – обозначение любого не участвующего в речи человека. Я и ты взаимно координированы и противопоставлены местоимению он по признаку участия или неучастия в речи. Осознание себя, по мнению Э. Бенвениста, возможно только в противопоставлении. Я могу употребить я только при обращении к кому-то, кто в моем обращении предстанет как ты. Язык возможен только потому, что каждый говорящий представляет себя в качестве субъекта, указывающего на самого себя как на я в своей речи. В силу этого я конституирует другое лицо, которое, будучи абсолютно внешним по отношению к моему я, которому я говорю ты и которое мне говорит ты.
Любая речь исходит от Я, обращена к ТЫ, повествует о НЕМ или о Я. Условно это можно представить в виде схемы: