Лев Тарасов - Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы стр 4.

Видение поэта

Посвящается Ф. Тяпкину

В пещере Геликона
Я некогда рождён.

А.С. Пушкин

В пещере Геликона
Я некогда рождён
Под звуки граммофона
И отдалённый гром.

Зевес на колеснице
Катался в небесах,
Напуганные птицы
Скрывалися в лесах.

Родившемуся в Овне,
Шлю пламенный привет
Пусть каждый смертный помнит
К ним снизошёл поэт.

Покуда Парки ткали
Мне жизненную нить
Стемнело в затхлом зале
Ко сну стало клонить.

Явились сёстры Музы
И в тот вечерний час,
Надевши мне рейтузы
Втащили на Парнас.

Тогда ещё малютка,
Я стал читать стихи,
Поэтам стало жутко
– Стихи его плохи.

– Реальности в них мало,
А жизни – вовсе нет.
Лира его пропала,
Он сгубит инструмент.

– Балуется ребёнок.
Созвучьями шалит,
Но слух довольно тонок,
Хоть неказистый вид.

Спустив меня с Парнаса
Обратно в колыбель
Исчезли Музы, ясно –
Я отлетел в бесцель.

По утру пробудившись
С Химерами играл,
С Ехиднами сдружившись
Их нежно обнимал.

Склонила Афродита
Мой разум к красоте,
Амур в меня сердито
Спустил полсотни стрел.

Я Сфинксу объяснялся
В нахлынувшей любви,
И всем Олимпом клялся
– Я полубог, как вы…

Так рос в лесу поэтом,
Евтерпой вдохновлён.
Где ж делось детство это?
Ужель всё только сон?

Чудесное виденье –
Тебя я сберегу,
Чтоб расцвести сомненьем
На ЛЕФом берегу.

1930 апрель 11

"Май был в конце. Отцветали яблони…"

Май был в конце. Отцветали яблони.
Сладкий запах сирени окуривал сад.
На террасе, в свету керосиновых ламп, они
Говорили о том, как красив был закат.

Мирный чай их не был ничем нарушен,
Темы были бесцветны, скучны, легки.
С укоризной стрясала подпёртая груша
К ним на белую скатерть свои лепестки.

В полусне разошлись. Затерялись мгновенно.
Ветер нежился. Вечер был долог и тих.
Наше звёздное небо – есть часть вселенной,
Небольшая частица среди других.

1930 май

"На свет манящий издали…"

На свет манящий издали
Я шёл с закрытыми глазами
Мне ярким и опасным пламя
Казалося, и тело жгли
Лучи. Но холодом сознанья
Я укротил их непомерный жар,
А потому величие стяжал
Когда дошёл к источнику сиянья.
Впервые в жизни я прозрел,
Увидя мир в особом свете,
И сам стал лучезарно светел
И в ярком пламене сгорел.

1930 сентябрь 4

"Не вырвешься, цепки объятья…"

Не вырвешься, цепки объятья,
Тобой искушённых много.
Тебя обнимают братья,
На землю сошедшего Бога.

Братьев его речи звонки,
Они о любви, о свободе.
Он кроток. Стоит в сторонке
Шум до него не доходит.

Чужд он, стремящимся ересь
Раскинуть для сплетен и толков,
Он вовсе не смыслит о вере,
Бог он сегодня и только.

Братья клевещут, и ложью
Опутать стараются встречных
На волю ссылаяся божью
О средствах толкуют извечно.

Грабят упорно и верно,
Лишь он пребывает в сторонке.
Постится… постится, наверно,…
Недаром высокий и тонкий…

Недаром всё шепчут губы
Слова неизменно святые,
А братья и сыты и грубы,
Лживы из речи пустые.

1930 февраль– сентябрь

"Вновь луносинь…"
(Отрывок из поэмы "Некий Ни")

Вновь луносинь,
вечеропевность,
Вновь бредоговор
шорохошумы
И позабыта
тревогодневность
И гнетотягост-
ные думы.
"Влюблённомрачный,
затворноскрытный
Молчальнобледный,
страстнохудой,
В думополётах
скорополитный
К тебе влекомый
иду с мольбой…
Полупрозрачна,
наивно скрытна,
Дорогодалью
пройдёт Она,
Тревоготайной
путь озарит нам
Глаз огневая
голубизна.
Нарядосменна,
как ежедневность
Немалосетуй
на взлётодум,
Здесь позабыта
тревогодневность
Здесь бредоговор,
шорохошум.

1930

1931

Торжественная пустота

Вступление

Мы смотрим в небо –
Там
Трепещут звёзды.
Миры –
Наверное.
А дальше Пустота.
Но выше Пустота,
Щемящая до боли,
Сжимающая сердце,
Как тиски…

Но Пустота – привычная.
Больнее –
Предчувствовать
Опустошение
Внутри.
Мы не живём
Опустошённые, мы существуем
Не в силах
Вырваться,
Не в силах
Прогореть…

Всё теплится огонь
Свечи оплывшей,
Всё теплится
Таинственный огонь…
Ничтожные,
Мы гордо
Смотрим в небо.
Кляня
Тебя
Торжественная Пустота!..

1931

Универмаг

В универмаге выдавали лоскуты,
Носки, купальные костюмы, майки
И без толку толпились домхозяйки
И с толком, но для большей суеты.

Замучают в конец хвосты,
Забудешь голод в ожиданьи сайки,
Одно приятно, что не без утайки
За девушкой следишь и любишь ты.

В очередях неведомая прелесть,
Приятна вонь селёдок, яблок прелость,
Шум не приметен – ежели она,

Случайно подарит улыбкой
Толкнёт, иль скажет что-нибудь ошибкой,
Всецело очереди предана.

1931 январь 19

Интеллекто

Он проживал в убогой мансарде.
По грязной лестнице опускался вниз,
Где свет, качаясь на шнурке, повис
Между причудливо развешенных гардин
Он проживал в убогой мансарде,
Всеми оставленный, один на один.
Он чутко прислушивался к звукам снизу
Со всеми этажами скорбел и жил.

Вдруг марш похоронный – живым вызов –
Хоронят опившегося – ханжи…
Слёзы жены елейно-приторны,
Навзрыд причитает, скорбит она:
– Сколько раз говорила, не пей вина!..
Прошли. Ступени ногами просчитаны
Вновь на лестнице тишина.

Он вышел на улицу. Помойная яма
Бросилась прежде всего в глаза.
Собака унюхала что-то, упрямо
Копается в яме, раскапывает снег,
Малыш семенит, устал и озяб,
Ведёт его за руку седой человек…

Дорога утоптана ног толпами.
Взгляды беспомощней – ожидал чем…
Предчувствием мрачным шёл томим
По сгусткам крови и застывшей моче.
А когда, снова поднялся на свой этаж
Свет, засветив на чердаке,
Почуял, что нельзя быть Никем,
Корпеть и ждать в своём уголке,
Писать и твердить "Когда ж?"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1931 февраль

"Гул отдалённого топота…"

Гул отдалённого топота,
Жалобы истончённые,
Они погибают без ропота
Заранее обречённые.

Безгласно о прошлом рыдали,
Шествовали победно –
Они ничего не ждали,
Они исчезали бесследно.

– Ваше время в забвенье канет –
Послушайте меня, шагающие –
Вы последние могикане
Вымирающие…

Они ничего не слышат
Заглушенные гулом топота.
Идут и на ладан дышат
В пути помирая без ропота.

1931 март

"Передвигают по столам тарелки…"

Передвигают по столам тарелки.
Стук ложек. Чавканье. Неровный гул.
Плакаты драные. На дрянный стул
Валю пальто. На платье у соседки
Гляжу – затейливый узор приметив.
Уродства не сокроют тонкие отделки.
Я быстро ем, в лад темпам пятилетки
И ухожу, внимания не встретив.

1931 июнь 5-6

"Я проходил аллеями…"

Я проходил аллеями
Сумерки нависли
Казались лиходеями
Навязчивые мысли.

Топтал ногами травы,
Что были при дороге.
Корил дурные нравы,
Раздумывал о Боге.

Деревья шелестели,
Трепетали листики,
В никудышном теле –
Изобилье мистики.

1931 июнь 18

"Посмотришь со стороны…"

Посмотришь со стороны
Влюбишься необычно,
Друзья поражены,
Самому не привычно.
– Как можно без причин,
Без причин не понятно,
Но даже маленькая
Личин-
ка
и та
приятна.

1931 июль

"Большая горбатая жаба…"

Большая горбатая жаба
На камне сидела.

Травы шумели.
В речонке журчала вода.

На солнце темнело
И нежилось тело.

Весело было.
Пелось, как никогда.

Раздулася жаба,
Мух глотала.

Обмывало камень
Водой проточной…

Но ещё не мерещилось,
Не пугало

Кружево дней
С червоточиной…

1931 июль 26

"И бранных слов ты не услышишь…"

И бранных слов ты не услышишь
В минуты гнева и несчастья.
Но будешь подыматься выше
Высокомерного участья…

Со временем, считая годы,
Ты удивишь своих потомков,
Костюмом, вышедшим из моды,
И пребыванием в потёмках.

1931 июль 27