Я свободен, как ветер
В кудрях ускользнувшей красотки!
Я улыбчиво-светел,
И возвышенна легкость походки.
Я иду по Москве,
Расточая прохожим улыбки.
В добродушной листве
Слышен отзвук мерцающей скрипки.
Не Ванесса, а жаль…
Демонесса - играет этюд!
Ах, какую печаль
По-э-те-с-сы вразвес продают…
Между дымом и пивом,
Чуть склоняясь, шепча наугад,
Перегарно-лениво
Закругляют концовку сонат.
Я люблю быть чужим,
Как сказала недавно одна.
Мне не нужен нажим,
Я и так с вами выпью до дна!
А когда разорвусь
И приму с панихидой судьбу -
В две строки наизусть
Так, чтоб было не тесно в гробу!
* * *
Вот и настала пустота
Навязанного отреченья…
Серебряная чернь креста -
Черней любого вдохновенья,
Дарованного темнотой,
Проникшей в голос, в кровь и в мысли.
Где, освященный немотой,
Твой остров (континент ли, мыс ли?)
Покинут мной.
Как Одиссей,
Я изгнан заживо из быта,
Из дома, из семьи, из всей
Возможной жизни…
Так избито,
Бездарно, пусто, лживо и
Не-пра-ви-ль-но!
Но, так уж вышло…
Поют влюбленным соловьи,
А разлученные не слышат
Сладкоголосья честных птиц,
Не видят в радуге всю гамму
Цветов.
Вот, в прорезях бойниц
Смерть размещает панораму
Для кладбища былых утрат,
Восторгов, встреч, записок, смеха,
Предновогодних канонад,
Степного дня, лесного эха,
Отхохотавшего костра…
О, как легко и непреложно
Все вдруг признали, что - пора
И далее так быть не должно.
Лишь поцелуй благую весть
Ждет, как ребенок у сугроба.
Он так поверил, что мы - есть!
И мы за ним
вернемся
оба…
* * *
Ты звонишь по телефону, говоришь, что очень рада,
Что растянутой разлуки непомерно длинный срок.
Мне все кажется - сегодня небо рухнет звездопадом,
И возьмет наш город в руки жадный, сладостный Восток…
Ты сидишь в тени, напротив, обхватив руками плечи,
Лисий взгляд, полуулыбка, как мерцанье янтаря.
Путешествие сквозь время и чарует, и калечит.
Мы оставим эту тему. Звезды молча догорят.
Удивительно, но пепел - к нам сюда не долетает.
Разве что, осколок черный стукнет в спину иногда…
И гадай - что это было? То ли просто рассветает,
То ли камушек случайный, то ль действительно - звезда…
Мы идем под этим ливнем, снегопадом, листопадом,
С божьей искоркой в ладонях, спотыкаясь на стихах,
И дыхание друг друга ощущаем где-то рядом,
На каких-то параллельно расположенных веках,
Или веках? Смутный выдох, вздох о прошлом безразличье,
Упоение свободой и удобством кандалов.
Избалованное солнце грянет всполохом синичьим
В вечном крике - вне пространства, вне акустики, без слов,
Без боязни, что услышат, что поймут или поверят…
Временной отрезок строчки - под названием "среда"…
Выдрав косяки с гвоздями, яростно срывая двери,
Мы оставим души - настежь…
Безоглядно, навсегда!
* * *
Теперь уже и я переживу
Щемящую размеренность событий.
Пусть грязный снег напомнит мне - халву
И серость неба - перламутр мидий.
Промозглый дождь - улыбку рейнских струй,
Колючий ветер - ласку первой ночи,
Холодный взгляд - апрельский поцелуй,
А твой отказ - надежду многоточий…
Я каждый минус зачеркну, и вот -
Сплошные плюсы нашего романа
Воссоздадут божественный кивот,
Вся боль уйдет, зализывая раны.
Убив любовь, вот так же мыслишь ты,
К ее могиле принося цветы…
* * *
Меж нами шесть часов.
Не шесть веков, не шесть вселенных,
Что до чисел Зверя…
Не я придумал нам с тобой любовь,
Но признаю, что я - в нее поверил.
Рассудок, как нетленный Парацельс,
Рекомендует быть сильней и суше…
И грязно-серый бинт холодных рельс
Наматывает на больную душу.
Ты виновата…
Но твоей вины
Не смоет кровь, не спишет смерть, а время,
Святым лучом скользнув из вышины,
Сияньем нимба озарило темя.
Ты далеко.
Ты мыслишь об ином.
Чего-то ждешь и так боишься встречи…
Но время перевернуто вверх дном,
И мне земля могильно давит плечи.
Река судьбы необратима вспять.
Я выдохнусь, изверюсь и устану.
Я без тебя не захочу дышать
И… перестану.
* * *
Два года любви и два года боли…
С белыми ромашками иду полем.
Тем самым, которое перейти -
Не жизнь прожить и не стать в пути
Верстовым столбом. Отсчитав столетья,
Муза подарит лишь междометья
А… или О… остается наполнить смыслом
Оба сосуда, подцепить коромыслом,
Водрузить их на плечи румяной красавице,
Улыбнуться и вскинуть бровь - нравится!
В этой стране все-таки много хорошего:
Такие снега выпадают совсем задешево.
Кругом белизна… словно идешь по крылу
Ангела, а если падаешь, то во мглу
(как в омут, сразу и с головою)
Такую звездную, что ощущаешь себя - звездою…
* * *
Умерщвленные разлукой,
Мерно падают столетья.
Кажется такою мукой -
Вдох на грани диколетья…
В мире пусто, в небе жарко.
Мы не вместе, мы - одни…
Из прозрачной пряжи Парки
Я выдергиваю дни.
Этот - влево, этот - вправо,
Этот - добрый, этот - злой.
Неприкаянная слава
Под трагической золой…
Невостребованность ночи,
Ибо - некого любить.
Косу, ножницы ли точат?
Все понятно без пророчеств.
После - траур многоточий.
И вообще…
была ли нить?
* * *
Чужая женщина со мною пьет вино
Неторопливо, нежась и смакуя.
Своих стихов нигде не публикуя,
Она меня простила… И давно
Забыла все, чем пламенный накал
Осенних листьев возвышал эпоху.
А опустевший розовый бокал
Взамен напитка наполняет вздохом.
Я чувствую, как винные пары
Густым дурманом отупляют разум.
Так страстно любят плаху топоры,
Ее целуя в стоне, до экстаза…
И так могилу начинает бить
Ознобом жажды алчущего воя,
А женщина, сумевшая - убить…
Тихонько плачет.
Дай ей бог
покоя…
* * *
Не умирай, ландграф…
Густая ночь
Над гробом встала, как над колыбелью…
И, обожженный ржавою купелью,
Дорожный ужас порождает дочь.
Ей имя - Смерть. Ее глаза белы,
В ее устах беззвучно бродит имя…
Твое, ландграф.
И сталь из-под полы
Дурманно бредит ранами косыми…
Ее ладони тянутся к теплу,
Ей не забыть хрустящий привкус плоти.
И, медленно отцеживая мглу,
Она идет по следу…
На болоте
Едва горят гулящие огни.
Твой конь, ландграф, покоится в трясине.
Все кончилось. Чешуйкою брони
Ползет луна на почерневшей сини.
О чем печаль?
Твоя душа мертва.
Любой герой есть нравственный калека.
Зачем твоя шальная голова
Так льнет щекой к щербатой плахе века?
Не умирай, ландграф…
Ты слышишь смех?
Ты видишь тех, что развалились в ложах?
Как пахнет псиной соболиный мех
Заезжих королев с холодной кожей…
Весь смысл игры - не в выборе ферзя.
На дисбаланс меж черным и меж белым.
Поставить жизнь, как правило, нельзя.
Свою нельзя.
Твою - поставят смело!
Поторопись, уже второй звонок.
На плечи плащ, зализанный ветрами…
И Тьма призывно ластится у ног,
И пыль иллюзий в одряхлевшей раме,
И боль…
Тупая, с левой стороны.
Твоя любовь теперь тебя не любит.
Шаг - до обитой войлоком стены…
И дождь по нервам монотонно лупит.
Не умирай, ландграф…
Корявый слог
Скупых доносов ближе к укоризне.
Перешагни.
Перелистни листок.
Пусть мир прогнил, а ты устал от жизни.
Но, отражаясь в пламени свечей,
Твоя судьба пригрелась в ожиданье
Насмешливого блеска на Мече,
Хранящем
непонятное
молчанье…
* * *
Я уезжаю в Дождь.
И вот ночной вокзал
Встречает вечер, вымытым до блеска.
Луна, раздвинув тучи-занавески, дробится в лужах тысячей зеркал.
Дождь льет, и льет, и льет смывая все подряд:
Окурки, мусор, пыль, песок и пепел…
На буйство струй под удивленный лепет
Лишь фонари сутулые глядят.
Обычная холодная вода с рыдающих небес,
Как божий гнев… Любой второй прохожий
Его так тонко ощущает кожей,
Что суеверно шепчет: "Я - не бес!"
Но молний нет как нет…
Нет грома. Благодать
прозрачной негой лечит… Души - настежь!
Любовь и дождь - непревзойденный пастиш
Времен, эпох, событий… Что считать?
Бессмысленно… дай смыть природному врачу
С лица - тоску, а с памяти - упреки,
пустые звуки, пошлые намеки,
Все эти "не люблю!" и "не хочу!",
И быт, и быль, и боль, растерзанные сны,
Обиды, ссоры, замершие руки,
Неправду слов, безудержность разлуки,
Неверие в предчувствие весны.
Забыть… Две ложки коньяка добавить в кофе,
Но… прежде чем осмотришься окрест,
Под твой недорогой нательный крест уже готовят место на Голгофе.
Ты смотришь в Дождь, и тоже не до сна…
Оденем лес туманной пелеринкой
И двум еще не выпавшим дождинкам
Дадим украдкой наши имена…
* * *