Любой язык отображает мир, но отображает его с определённой точки зрения – той точки зрения, с которой смотрел на него народ, создавший данный язык. В любом языке, таким образом, представлен универсально-объективный аспект (он связан с отражением в языке объективной реальности как таковой) и субъективно-национальный (идиоэтнический), который отражает уже не мир как таковой, а точку зрения на него со стороны носителей этого языка. Последний из этих аспектов и позволяет нам говорить о языке как мировидении или языковой картине мира. Переход от одного языка к другому представлялся В. Гумбольдту как смена одного языкового мировоззрения на другое. Он писал: "Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка. Освоение иностранного языка можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира" (там же. С. 219).
У языка имеется внешняя форма и внутренняя. Своеобразие первой состоит в специфике его звуковой стороны. Своеобразие же внутренней формы языка заключается в специфике его содержательной стороны, в рамках которой и заключено особое миро-видение.
Внутренняя (мировоззренческая, идиоэтническая, национальная) форма того или иного языка складывается из внутренних форм входящих в него единиц – как словообразовательных, так и фразообразовательных. В. Гумбольдт отдавал здесь предпочтение первым перед вторыми. Так, внутренние формы производных слов, обозначающих однотипные предметы, по его наблюдениям, в разных языках и даже в одном и том же часто не совпадают. Он приводил, в частности, пример из санскрита, где слон называется то "дважды пьющим", а то "двузубым" (там же. С. 103).
Современная этимология накопила огромный материал, подтверждающий наблюдения В. Гумбольдта. Проанализируем здесь только один пример. При обозначении снегиря русский автор слова "снегирь" обратил внимание на связь этой птицы со снегом, тогда как сербский – с зимой, немецкий – со способностью подпрыгивать (Gimpel от gumpel 'подпрыгивать'), а французский образно назвал ее пастушком (boureuil). Выходит, на одну и ту же птицу русский, серб, немец и француз смотрели в процессе создания для неё слова с разных точек зрения, тем самым обращая внимание на разные её признаки. Вот почему В. Гумбольдт писал: "Несколько языков не равноценны такому же количеству обозначений одного и того же предмета: это разные точки зрения" (цит по: Радченко O.A. Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. 4.1. М., 1997. С. 72).
В связи с этим становятся понятными и такие слова немецкого ученого: "Слово – не эквивалент чувственно воспринимаемого предмета, а эквивалент того, как он был осмыслен речетворческим актом в конкретный момент изобретения слова. Именно здесь – главный источник многообразия выражений для одного и того же предмета" (Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. С. 103).
Не в предложении, а в слове В. Гумбольдт видел главный источник языкового мировидения. Подытоживая свои наблюдения за разными этимологиями у слов, принадлежащих к разным языкам, но обозначающих подобные предметы, он писал: "Тем самым возникают в равнозначных словах различных языков разные представления об одном и том же предмете. И это свойство слова вносит главный вклад в то, что каждый язык предлагает собственное миро-видение" (указ. соч. Радченко O.A. – С. 64).
Франц Бопп – основоположник индоевропейской компаративистики – той области сравнительно-исторического языкознания, которая связана с реконструкцией индоевропейского праязыка на материале родственных языков – германских, романских, славянских, греческого, армянского и др. Ф. Бопп доказал генетическое родство этих языков на материале глагольных флексий, тем самым проложив дорогу, может быть, самой популярной в XIX в. области языкознания – сравнительно-исторической индоевропеистике. Основателем германской компаративистики стал Якоб Гримм, романской – Фридрих Диц, а славянской – Ф. Миклошич.
Ф. Бопп – автор знаменитой теории агглютинации (соединения). Её цель – объяснение происхождения частей речи в индоевропейском праязыке. Суть этой теории состоит в следующем. Индоевропейский праязык первоначально был корнеизолирующим. Он состоял из одних одноморфемных слов – корнесловов. Аффиксы в нём отсутствовали. Корнесловы делились на глагольные и местоименные. На базе последних в дальнейшем сформировались местоимения и служебные части речи. Некоторые местоимения в силу частого употребления с глагольными корнесловами соединились с ними. Это послужило началом образования первых частей речи, имеющих аффиксальные показатели: местоимения, о которых идёт речь, превратились в аффиксы.
Герман Пауль – глава наиболее влиятельной школы в европейском языкознании второй половины XIX в., получившей название младограмматической. В качестве главных персонажей в его книге "Принципы истории языка" (1880) выступают языковые изменения. Он стремился объяснить их механизм. Любое языковое новшество, по Г. Паулю, исходит от отдельных говорящих. С ним связан окказиональный уровень языка. Некоторые индивидуально-авторские языковые неологизмы подхватываются другими говорящими, становясь достоянием национального языка в целом, переходя в его узуальный уровень. Между окказиональным и узуальным уровнями в языке происходит борьба, однако верх в этой борьбе одерживает последний из этих уровней. Это позволяет языку быть более устойчивым, чем изменчивым. В противном случае язык не смог бы осуществлять своих функций.
Иначе говоря, если бы язык изменялся чересчур быстро, то люди, говорящие на нём, с трудом стали бы понимать друг друга. Вот почему тенденция к его устойчивости не может не уступать тенденции к его изменению.
Сделаем вывод. Второй этап в истории языкознания – этап становления науки о языке в Европе. Грамматика Пор-Рояля и лингвистическая деятельность В. Гумбольдта – основные вехи в становлении ономасиологического направления в европейском языкознании Нового времени и XIX в. Их можно расценивать как первую и вторую революции в европейской лингвистике в рамках ономасиологического направления. Деятельность Ф. Боппа и других основателей сравнительно-исторического языкознания – первая революция в европейской лингвистике в рамках семасиологического направления. Под её влиянием создавал свою лингвистическую концепцию Г. Пауль и другие младограмматики. Вторую революцию в рамках семасиологического направления в лингвистике совершил Ф. де Соссюр, концепцию которого уже относят к третьему этапу в истории языкознания.
14. ТРЕТИЙ ЭТАП В РАЗВИТИИ НАУКИ О ЯЗЫКЕ
Если первый этап в развитии науки о языке – этап её зарождения, второй – этап её становления, то третий – её современный этап. Чтобы оправдать это определение, рассмотрим здесь три теории, которые, вне всякого сомнения, имеют современное звучание, – Фердинанда де Соссюра (1857–1913), Фердинанда Брюно (1860–1938) и Вилема Матезиуса (1882–1945).
Ф. де Соссюр приобрел в XX в., пожалуй, самую громкую славу среди лингвистов. Это произошло благодаря его "Курсу общей лингвистики", изданному впервые его учениками в 1916 г. Главная идея этого курса – доказать, что "единственным и истинным объектом лингвистки является язык в самом себе и для себя" (Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 269). Он делал это с помощью трёх дихотомий: языка и речи; синхронии и диахронии; внутренней лингвистики и внешней.
Язык Ф. де Соссюр резко противопоставлял речи. Под языком он понимал систему знаков, помещающуюся в сознании человека, а под речью – "сумму всего того, что говорят люди" (там же. С. 57). В качестве объекта лингвистики учёный объявлял не речь, а язык.
Синхронический подход в языкознании предполагает изучение языка, взятого в определённый период времени (например, современный), а диахронический подход направлен на изучение истории языка. В противоположность Г. Паулю, Ф. де Соссюр отдавал предпочтение синхронии перед диахронией, считая, что диахронический (исторический) подход имеет дело не с языком, а с речью, где и начинаются языковые изменения.
Говоря об истинном объекте лингвистики, Ф. де Соссюр имел в виду внутреннюю лингвистику, которая изучает язык как таковой, тогда как внешняя лингвистика изучает его в связи с другими, неязыковыми объектами. Учёный подчёркивал, что внешняя лингвистика не менее важна, чем внутренняя, но его предпочтения были на стороне внутренней лингвистики, поскольку именно она позволяет лингвистической науке обрести её подлинный объект исследования, тогда как внешняя лингвистика оказывается перед опасностью утратить этот объект, поскольку она изучает языковые явления не столько с лингвистической точки зрения, сколько с точки зрения других наук – этнологии, политической истории, географии и т. д. Ф. де Соссюр писал в связи с этим: "…объект лингвистики выступает перед нами как груда разнородных, ничем между собой не связанных явлений. Поступая так, мы распахиваем дверь перед целым рядом наук: психологией, антропологией, нормативной грамматикой, филологией и т. д., которые мы строго отграничиваем от лингвистики" (Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 47).