Мирон. В Москве встретимся. Я в Комитете обороны буду. Счастливой дороги.
Гайдар. Спасибо. (Уходит.)
Его провожает Горлов. Из соседней комнаты выходят гости с бокалами, среди военных - штатские, впереди - генерал-майор Хрипун.
Хрипун. А где же командующий? За него такой тост предстоит.
Мирон. Сейчас будет.
Хрипун. Предлагаю выпить за брата нашего дорогого командующего! (Мирону.) Ваш брат - блестящий полководец. Я бы сказал, гениальный. Любимец армии. И мы уверены, что вы его достойны. Ваше здоровье!
Мирон(улыбается). Что вы, что вы. Я человек очень неприметный.
Входит Горлов.
Хрипун. Товарищ командующий, наш знаменитый любимец публики, заслуженный артист товарищ Грустный хочет сказать несколько слов и на прощанье спеть нашу любимую песню. Прошу, товарищ Грустный. (Передает ему гитару.)
Горлов. Вы лучше спойте, говорить не надо.
Грустный. Позвольте полминуты. Я так радостно взволнован. Все эти три месяца моего пребывания тут, среди вас, на передовой линии фронта, меня так потрясли, закалили, наполнили величайшими чувствами, святыми чувствами любви и ненависти...
Мирон. Слушайте, Грустный, вы лучше спойте, а то надорвете голос речью...
Голоса. Спойте... спойте... Не надо говорить.
Вперед выскочил со стаканом в руке председатель горисполкома Местный.
Местный. Позвольте, позвольте! Я как мэр города протестую и интеллигенцию зажимать не позволю. Артист Грустный, продолжай речу.
Грустный(вытирает глаза платком). Хорошо, свое волнение, свои мысли я выражу в песне. (Садится на стул, играет на гитаре, потом поет: "Отвори потихоньку калитку...")
Когда Грустный кончил петь, все аплодируют. Голоса: "Браво! Браво!.."
Грустный кланяется.
Местный. Здорово оторвал! Здорово, артист! А теперь давай лезгинку. Эх!.. (Хочет танцевать.)
Горлов. Стоп, стоп! Обожди, мэр. Я должен извиниться перед вами, дорогие гости. Меня ждет работа.
Местный. Мы тоже идем работать. До утра работать буду. Все силы отдам фронту. Разрешите нашему великому командующему, который не пустил фашистов в наш город, нашему стратегу и спасителю наше боевое штатское ура!
Гости-штатские крикнули "ура", окружили Горлова, жмут руку. Местный лезет целоваться.
Горлов. Спасибо, товарищи штатские. Спасибо и вам, мои боевые друзья, за все теплые чувства! Но по прямоте своего характера должен отметить: первое - неправильно говорили сегодня, что целый ряд больших, я бы сказал, исторических побед вверенного мне фронта, зависит только от меня как от командующего. Это неверно.
Местный(запальчиво кричит). Не согласен, неправильно, неправильно!
Горлов. А ты, товарищ Местный, помолчи. Победы нашего фронта зависят и от доблести наших бойцов.
Местный. Правильно, правильно, правильно.
Горлов. И второе, с чем я не согласен. Вы тоже много говорили, что я полководец блестящий, великий, даже гениальный. А я ведь человек простой и скромный. Я начал воевать, окончив "университет" - три группы на селе. И больше никаких университетов не проходил. Воевать учился не в академиях, а в бою. Я не теоретик, а старый боевой конь. За границей один обозреватель недавно по моему адресу сказал следующее: "Командующий Горлов не укладывается в рамки обычного представления". Эти буржуазные спецы никак не могут понять, как Горлов, человек от земли, с земляным нутром, не академик, не теоретик, бьет хваленых немецких генералов - и теоретиков и академиков. (Смеется.)
Аплодируют. Голоса: "Браво!"
Местный. Бьет Горлов и будет бить, потому душа у нас такая...
Аплодисменты.
Горлов. Вот, вот, товарищ Местный. Правильно. Все дело у душе. А душа нашего человека простая, бесхитростная. Не тронь меня - тебя не трону, но если тронул - держись! Главное у полководца - в душе. Если она смелая, храбрая, напористая, тогда никто не страшен, а этого у нас хоть отбавляй. Правильно говорю?
Голоса: "Правильно! Правильно!" Аплодисменты.
Я не привык сидеть долго в кабинете и ломать голову над картами. Война - не академия. Главное - ищи врага, бей его там, где обнаружил. Действуй без рассуждений. Правильно говорю?
Голоса: "Правильно!" Аплодисменты.
К сожалению, некоторые мои генералы этой простой истины до сих пор не уразумели. Есть у меня книжные стратеги, все о военной культуре болтают. Приходится им крепко мозги вправлять.
Мирон. И очень плохо делаешь. Много еще у нас некультурных командиров, не понимающих современной войны, и в этом наша беда. Войну нельзя выиграть одной лишь храбростью. Чтобы выиграть войну, кроме храбрости нужно еще уменье воевать, уменье воевать по-современному. Опыт гражданской войны для этого недостаточен.
Горлов. Вот видите, и брат мой о культуре заговорил. А я вас спрашиваю, о какой культуре можно говорить на войне, если сама-то война - дело совсем не культурное. Наше ремесло самое грубое, и в культурных, белых перчатках ничего не сделаешь. Еще раз благодарю вас, товарищи, за теплые чувства. Идите отдыхать, а нам, солдатам, - работать. (Хрипуну.) Так, товарищ генерал?
Хрипун. Так точно, товарищ командующий.
Местный. Допьем, товарищи, и тоже пойдем работать. Допьем и отдадим все силы фронту. (Наливает в стакан, пьет.)
Грустный. Разрешите ваш автограф. (Подает блокнот.)
Горлов. Можно. (Расписался.)
Грустный. Спасибо. Это мой самый счастливый день. До свиданья!
Все. До свиданья, до свиданья.
Выходят. Слышны из коридора голоса: "Какой человек", "Умница", "Полководец". Голос Местного: "Спаситель нашего города..."
Мирон(закрыл дверь). Фу!.. Наконец!
Горлов. Хорошие ребята! А?..
Мирон молчит.
Чего задумался?
Мирон. Я думаю: господи, когда наконец переведутся на нашей земле дураки, невежды, подхалимы, простофили, подлизы!..
Горлов. Ты опять свое. Ну что ж, думай, думай. Индюк думал вот так же и сдох. (Захохотал, ушел в другую комнату.)
Мирон. Верно. Думать поздно. Надо бить их, этих самовлюбленных невежд, бить в кровь, вдребезги и поскорее заменить их другими - новыми, молодыми, талантливыми людьми. Иначе можно загубить наше великое дело.