Смысловые оттенки
У каждого слова имеется определенный смысл, определенное значение. Но вот возьмем ряд слов: лошадь, конь, кобыла, жеребец, мерин, кляча, одер. Все эти слова - "лошадиные": каждое из них означает лошадь. Но "лошадь" это именно лошадь, а не корова и не овца; кобыла это лошадь-самка; жеребец это лошадь-самец; мерин это холощенный жеребец; конь - в некоторых местностях обозначает то же, что мерин, но чаще обозначает хорошую Лошадь; кляча, одер - дрянная, бессильная лошадь. Мы видим, что у всех этих слов к общему их значению "лошадь" присоединяются еще дополнительные значения. Многие слова могут быть объединены в такие пачки, и писатель должен ясно представлять себе дополнительные значения каждого слова. Без этого часто выходит либо смысловая путаница, либо неловкость, грубость языка. Мы все знаем, например, слово "конница"; ну, а если бы кто вместо этого слова сказал "лошадница" или "жеребечница"? Вышел бы сущий вздор. Почему? Потому, что в древне-русском языке слова "лошадь" не было, вместо него общим словом был "конь"; в конных же армиях были и жеребцы, и кобылы, и мерины, - нельзя было сказать, что армия сидит непременно на жеребцах; и было выбрано общее слово; затем, когда появилось в русском языке слово "лошадь", слово "конь" получило дополнительное значение хорошей лошади, и этот дополнительный признак оказался очень устойчивым для конной армии, потому что в нее отбирались преимущественно хорошие лошади. И теперь, хотя бы армия сидела на самых дрянных, замо́ренных лошадях, - язык не позволяет нам, мы это ясно чувствуем, сказать иначе, чем "конница".
А слово "лошадница" приобрело совсем другое значение, происходя от "лошадник", что значит либо страстный любитель лошадей, либо конский барышник. Признак "хорошести", приклеенный к слову "конь" и "конница" очень сильно чувствуется и в таком словосочетании: "конская ярмарка": никогда не говорится "лошадиная ярмарка", так как предполагается, что на ярмарке торгуют только хорошими лошадьми.
На этом примере ясно видно, что часто точное значение слова осложняется многими оттенками. И писателю необходимо уметь улавливать в слове эти оттенки, чтобы сделать свою речь точной, отчетливой, чтобы уметь выразить мысль с полной ясностью.
Наряду с этим, надо иметь в виду, что иногда значение одного и того же слова меняется в зависимости от связанных с ним слов. Например, "лошадь пала", "крепость пала"; "рубль пал"; здесь одно и то же слово: "пала", "пал" - в первом случае обозначает: "околела", во втором: "сдалась", в третьем: "понизился в цене". Во всех этих случаях слово "пал", "пала", употреблено не в собственном значении, происходящем от "упасть", а в переносном. При этом порою и переносные значения имеют свои оттенки: "лошадь пала" - "умерла"; "пала за свободу" - "умерла"; - но в первом случае у слова "пала" есть оттенок брезгливости, презрительности, а во втором - оттенок торжественности. И если мы скажем: "монархия пала как кляча", то презрительный оттенок слова "пала", зависящей от соединенного с ним слова "кляча", перенесется на "монархию", переставшую существовать.
Также следует вообще различать слова "обиходные", "торжественные", "грубые", "нежные", "казенные", "домашние" и т. п., - имеющие особую окраску, в зависимости от того, в какой области жизни эти слова применяются. Положим; что в рассказе жена письмом просит мужа зайти к знакомому, живущему там-то, и муж ей отвечает таким письмом: "Спешу уведомить, что согласно твоему письму от такого-то числа, я посетил Ивана Ивановича Петрова, проживающего по Московской улице в доме номер пятый"… Здесь почти все сочетания слов - "казенные": "спешу уведомить", "согласно письму", "от такого-то числа", "проживающего", - такими словами и оборотами пишутся официальные отношения, а не письма супругов. Поэтому, писателю необходимо хорошо чувствовать слово со стороны его бытовой употребительности.
Но вот, если автор выводит в рассказе какого-нибудь закостнелого чиновника, насквозь пропитавшегося канцелярией, - он может заставить его написать жене письмо именно "казенными" словами, как в приведенном примере. Тогда выбор слов и оборотов послужит обрисовке данного действующего лица.
Русские и иностранные слова
Словарный состав каждого языка не вполне чист: вместе со словами национальными в нем имеются слова, заимствованные из чужих языков. Такие заимствованные слова называются варваризмами. В русском языке также много варваризмов: большинство слов, относящихся к технике, к производству, как, например, фабрика, мастер, дизель, аккумулятор - иностранные слова; также слова, имеющие отношение к политике: политика, комитет, партия, комиссия, центральный и многие другие. Многие варваризмы вполне обрусели. Например, фабрика, мастер, - вполне русские слова, столь давно они существуют в языке и стали столь привычными. Слово ярмарка, например, немецкое, происходит от "яр" - год и "маркт" - рынок, и значит "годичный рынок"; слово "кнут" - татарское, слово "поп" - испорченное греческое. Но очень большое число варваризмов сохранило отпечаток своего иностранного происхождения.
И писателю необходимо отличать варваризмы от национальных слов и, во-первых, стремиться к тому, чтобы отчетливых, не обрусевших варваризмов было в речи как можно меньше чтобы они применялись только тогда, когда невозможно найти соответственное русское слово. Между тем, очень многие из начинающих журналистов стремятся к тому, чтобы наворотить как можно больше иностранных "умных" слов, и тем создают малопонятную читателю и неприятную для русского уха речь. Этого надо решительно избегать. Но не следует думать, что необходимо, вместо иностранного слова, при отсутствии соответственного русского, это русское слово изобретать, переводить с иностранного на русский, часто создавая уродливое и смешное слово. Например, один старинный писатель, Шишков, стремясь совершенно изгнать варваризмы, предлагал вместо "калоши" говорить "мокроступы", вместо "бильярдный кий" говорить "шаропих". Это уже крайность. Правило такое: если есть русское слово, незачем употреблять иностранное. Если точного русского слова нет, - употребим иностранное.
Общие и областные слова
Русский язык не представляет собою чего-то вполне стройного и единого: в русском языке существует немало говоров, отличающихся как произношением, так и словарем. Самарец говорит иначе, чем туляк, и жители Сибири пользуются иным говором, чем москвичи. И вот, из огромного количества слов, имеющихся во всех говорах русского языка, многие слова употребляются только в одной какой-нибудь части нашей страны, а в других частях употребляются другие слова в том же значении. Например, русское слово "поляна" в Сибири неизвестно, вместо него, там существует слово "елань", и этого слова не поймут под Москвой. В средней России говорят "жулик", "бродяга", а в южной России в ходу соответственное слово "ракло", хотя и те слова известны. И слова, имеющие повсеместное употребление, понятные во всех концах страны, называются общими, а те которые употребляются только в какой-нибудь губернии, а в других неизвестны, - называются областными или провинциализмами.
Русский литературный язык сложился из московского говора, и в общем стремится к тому, чтобы состоять, главным образом, из общих слов, избегая областных, избегая провинциализмов. Всякий раз, когда писателю приходится выбирать между областным словом, употребляемым, скажем, в той местности, откуда писатель родом, и словом общим, следует употреблять именно общее слово, чтобы быть понятным как можно большему числу читателей. Следует избегать и областных словосочетаний. В Московской губернии, например, говорится "скучать о ком-нибудь", а в южной России употребляется другой оборот: "скучать за кем-нибудь". В литературной речи необходимо употребить именно московский оборот. Научиться московскому наречию, живя где-нибудь в Сибири, можно путем широкого чтения, так и литература, как мы уже говорили, выросла на московском наречии.
Но иногда, как раз в художественной литературе, писатель нарочно применяет областные слова и обороты. Это делается с целью усилить выразительность речи. Например, в рассказе действуют интеллигент и крестьянин; их говоры отличаются один от другого: интеллигент употребляет литературный книжный язык, а крестьянин выражается проще, и в его речи будут "неправильные", т. е. нелитературные обороты. Писатель и заставит одного говорить так, а другого - иначе. Но следует иметь в виду, что и здесь не надо ударяться в излишнюю крайность. Например, у нас есть фраза (фразой называется осмысленное сочетание слов): "Сережа, овцы побежали в картофель". В крестьянской речи, в некоторых местах, вместо "Сережа говорится "Серега", вместо "овцы" - "вовцы", вместо "побежали" - "побегли", вместо "картофель" - "картоха"; но так говорится в разных местностях. А если писатель заставит своего крестьянина в рассказе выразиться: "Серега, вовцы в картохи побегли", - то мы получим неверную, фальшивую фразу. Следует соблюдать меру, областными словами и оборотами не следует напичкивать все то, что говорят в рассказе крестьяне, рабочие, сибиряки, уральцы, рязанцы; областными словами опытный писатель только слегка сдабривает свой рассказ, - как мы в пищу кладем только маленькую щепотку соли. Читая произведения Гоголя, Толстого, Островского, Горького, начинающему писателю полезно всмотреться в то, как говорят у них действующие лица рассказов, и чем эта речь отличается по словарю и оборотам от речи самого автора.