И поскольку только сохранение сушествующего положения оставляло храмы сильными, возможно, именно так боги выразили свое отношение. Джоквин понимал, что его рассуждения — софизм. Но сейчас не время для утраты веры. Он опустил голову."Друзья, — покорно сказал он. — Каюсь, я был среди тех, кто отстаивал раздельное поклонение.Мне казалось, что боги будут приветствовать, если каждому из них будут поклоняться в особом храме.Я ошибался.» Он полуобернулся к дворцу , где его слушал гораздо более могущественный человек, чем вся эта толпа. «Я знаю , что всякий, кто , подобно мне , верит в сепаратистскую ересь, отныне убежден, что только вместе можно поклоняться четверым богам. А теперь, чтобы не было больших неприятностей, идите по домам.» Он повернулся и медленно ушел во дворец. Лорд-повелитель был человеком, признающим неизбежное. «Остается один нерешенный вопрос, — сказал он позже.-Какова истинная причина,по которой ты хочешь сохранить жизнь ребенку моей невестки?» Джоквин просто ответил:"Я давно хотел посмотреть, что произойдет , если ребенку богов дать нормальное обучение и воспитание.» И все. Но этого было довольно. Лорд-правитель сидел, закрыв глаза, и размышлял. Наконец он медленно кивнул.
Глава 5
Еще ребенком Клэйн постоянно чувствовал:» Я никому не нужен. Меня никто не любит.» Рабыня, ухаживавшая за ним, переняла отвращение его родителей. Она прекрасно видела, что отец и мать редко навещают новорожденного. Бывало, часами маленький мутант оставался один. А когда рабыни обнаруживали его плачущим в мокрых и грязных пеленках, они не проявляли терпения. Руки, способные на нежность, грубели, прикасаясь к нему. И тысячи случаев грубого обращения сообщались мышцам и нервам, становясь частью привычного восприятия окружающих. Он приучался раболепствовать. Странно, но когда слова начали приобретать смысл, в условиях его жизни наступило некоторое изменение. Клэйн вполне невинно обронил несколько слов, из которых Джоквин заключил, что рабы не выполняют его приказы. Несколько вопросов при каждом посещении прояснили ему картину, и рабы тут же поняли, что неразумные действия влекут за собой наказание кнутом. Мужчины и женщины узнали , что когда ребенок становится старше, он может рассказать о том обращении, которому подвергался. Однако способность ребенка понимать имела и свои неприятные последствия. В возрасте между 3 и 4 годами Клэйн понял, что он не такой , как другие. Между 4 и 6 его рассудок терпел ужасные удары, а стареющий ученый каждый раз пытался ликвидировать их последствия. Вскоре , однако, Джоквин понял, что если он хочет спасти рассудок мальчика, нужны более решительные действия.
—Это все другие дети, — сказал однажды Джоквин,белый от гнева, лорду— правителю. — Они мучают его. Они стыдятся его. И сводят на нет все, что я делаю. Линн Линнский с любопытством смотрел на ученого. «Но я тоже стыжусь его, стыжусь самой мысли, что у меня есть такой внук.-Он добавил:-Боюсь ,Джоквин, твой эксперимент не удался.» Теперь Джоквин с любопытством смотрел на правителя. За шесть лет, прошедших со дня храмового кризиса, он научился поновому смотреть на лорда-правителя. Ему пришло в голову, что перед ним величайший гражданский администратор с легендарных времен. Иногда сквозь спокойную внешность, с которой лорд-правитель смотрел на мир,проглядывала его главная цель— объединение империи. Перед Джоквином был человек, достигший почти полной объективности во взгляде на мир. И это было очень существенно. Если Клэйн будет спасен, то только с помощью лорда-правителя. Лорд-правитель понял, что посещение Джоквина имеет особую цель. Он угрюмо улыбнулся.