Смотрины
Приехавшие с детским любопытством разглядывали чужестранцев. Они трогали их одежду, их оружие и украшения.
Особенно привлекало их ожерелье Уоми из медвежьих зубов и когтей.
На другой день назначены были смотрины. После полудня были положены снятые на ночь мостки. Из поселка двинулась по ним толпа людей. Впереди медленно шли седые с маленьким Йолду во главе. Они шли, важно опираясь на палки. За ними шли мужчины. Некоторые были вооружены копьями; другие несли луки; третьи были безоружны. За ними густой толпой спешили женщины, ведя за руку маленьких детей. Матери несли на руках ребят; другие тащили детей на спине, посадив их в кожаные мешки или берестяные кошелки.
За женщинами шли девушки, держа друг друга за руки. С раннего утра начали они наряжаться. Некоторые еще с вечера стали нашивать лоскутки беличьих шкурок на темные куньи шубы. Они накрасили красным суриком щеки, лбы натерли желтой охрой. У некоторых глаза были обведены черными угольными кругами, и почти все для красоты начернили во рту передние зубы.
Молодые женщины и девушки уселись прямо на траву лицом к большому костру, зажженному на лужайке.
По другую сторону расположились молодые жены дружинников, которые также надели на себя все свои наряды. Головы у них были покрыты в знак того, что они теперь замужние женщины.
Старики поселка поместились на небольшом пригорке, откуда была хорошо видна вся поляна.
Девушки Свайного поселка затянули заунывную песню, слова которой были почти непонятны жителям Ку-Пио-Су. Потом они запели другую песню, более живую и веселую, которую пели, прихлопывая в такт руками. Через некоторое время стали подтягивать и замужние. Голоса хора раздавались все громче и громче, а ритм делался более быстрым. Пение то стихало, то вдруг поднималось до такого надрывного крика, что лица поющих краснели от напряжения.
Наконец девушки поднялись, взялись за руки и двинулись вокруг костра мимо стариков, мимо кучки молодых мужчин своего поселка и молодежи приехавшей свадебной дружины. Двигались медленно, с каменными, неподвижными лицами, без малейших признаков какого-нибудь оживления или улыбки. Их песни и хоровод нисколько не были похожи на веселые танцы в Ку-Пио-Су.
Пожилые женщины между тем хлопотали около костра, поджаривая привезенную мужчинами добычу. Наконец пение прекратилось, и собравшиеся принялись за еду, поглощая рыбу и дичь, испеченные на углях.
Вечером после пира начались игры молодежи. Опять гости показывали свою силу и искусство, а девушки плясали и пели песни гораздо более веселые, чем днем.
Девушки устроили беготню. Мужчины догоняли их и накидывали на голову ременные петли.
Ни Ная, ни Кунья не принимали участия в этих свадебных играх: у них не было никакой охоты оставаться навсегда в Свайном поселке. Еще до конца пира они вместе с Гундой удалились в свой зеленый шалаш, сплетенный ими в кустах ивняка, недалеко от лодок. Отсюда им было удобно наблюдать, что делалось на праздничном лугу. Ная то и дело делилась с матерью и Куньей тем, что она видела:
- Сойон, Сойон! Как молодой! Погнался за рыжей прямо через кусты. Ну и рыжая какая! Как лисица! Не дается. Убежала от него в рощу.
- А где Уоми? - тихо спросила Кунья.
- Даже не смотрит ни на кого. Вон, сидит со стариками.
Гунда ласково смотрела на Кунью и ничего не сказала.
На другой день Гарру, Сойону Старшему и двум его младшим сыновьям пришлось выкладывать выкуп за пойманных ими невест.
Только старый Карась, Уоми и Тэкту не привели никого к своим шалашам. Карась заявил, что он вообще раздумал жениться. Тэкту говорил, что не хочет жениться раньше брата. Уоми молчал, но все знали, что ни одна из девушек поселка не пришлась ему по душе.
Ехать на Мыс Идолов
Прошло еще три дня. Лагерь оставался на прежнем месте, но дружинники начали спрашивать:
- Что же будет теперь?
Почти все, кто хотел добыть себе невесту, уже добились этого. Что же думает Уоми? Идти ли вперед на самый край света или поворачивать обратно?
Уоми как будто не решался ни на то, ни на другое.
Закинув за спину лук, с коротким копьем в руках, с утра уходил он один, шагая вдоль озерного берега, и возвращался поздно, иногда с убитым гусем или уткой. Не сказав никому ни слова, скрывался он в свой шалаш и лежал один, отвернувшись лицом к стене.
Гунда приносила ему поесть. Уоми ел мало и неохотно. Гунда тревожно следила за ним, все хотела спросить о чем-то и не решалась.
На третий день после свадебных игр Ходжа отозвал Карася в сторону. Оба они долго шептались, потом сели в лодку и поехали в Свайный поселок. Там они не только провели весь день, но и заночевали в доме Йолду.
Только на другое утро вернулись в лагерь. Вернулись не одни. В лодке с ними сидел Набу, тот самый, который побывал в плену у рыбноозерцев.
Как только вытащили лодку, сейчас же стали искать Уоми. Они нашли его возле шалаша Гунды. Он лежал один на охапке травы у самого входа. Уоми не спал.
- Уоми… - сказал Карась и остановился: на него глядело осунувшееся, похудевшее лицо с горящими, как бы воспаленными глазами. - Уоми, - повторил Карась, - что же будешь делать?
- Не знаю, - сказал Уоми.
- Ехал на край света. Искал невесту. Девушек сколько видел. Что же не сватаешь?
- Моя невеста не такая. Не похожа на этих.
- Бери какую-нибудь. Дальше поселков больше нет. Уоми молчал.
- В Свайном поселке всякая за тебя пойдет. Бери любую. Смотри лучше.
Уоми покачал головой:
- Всех видел. Не такие они…
Набу и Карась присели на корточки. Некоторое время все молчали.
- Есть тут поселки еще по лесным речкам. Дойти можно. Есть там и девушки. Только желтолицые и по-нашему не говорят. Его спроси, - сказал Карась, показывая пальцем на сидящего молча Набу.
Набу улыбнулся и закивал лохматой головой.
- Нет, - ответил Уоми. - Моя невеста не такая, не желтолицая. Уоми найдет ее у Большой Воды.
- Ну, - сказал Карась, - пусть Набу теперь все скажет. Набу опять закивал головой.
- Есть, - сказал он и крепко зажмурил узенькие глазки.
- Что есть? - насторожился Уоми.
- Есть такая невеста.
- Желтолицая?
- Нет, белая! Совсем белая.
- Где? - спросил Уоми.
- Есть такое место.
- Где? Где? - заторопил его Уоми и даже вскочил со своей постели. - Может быть, далеко в лесу?
- Нет, у Большой Воды. Недалеко. Уоми стиснул ему правое плечо:
- Говори!
- У мыса Идолов. На лодке сутки надо грести…
- Ты был там?
- Бывал.
- И сам видел?
- Ее никто не видит. Только Ойху. Никому ее не показывает.
- Кто ее отец?
- Ойху. Он хозяин Мыса. И всей воды хозяин. Страшный он. Мы его боимся.
- Воды хозяин? Как ты сказал? Хозяин Большой Воды?
- Всякой воды хозяин. Всякая вода его слушает. В озере, и в реке, и в туче вода. Что он скажет, то она и будет делать.
Уоми потер себе лоб. Сбывается сон. Вот где найдет он дочь Водяного Хозяина! Вот где дожидается девушка его снов!
- Как ее зовут? - спросил он, удерживая порывистое дыхание.
- Сольда, а Ойху зовет по-другому. Не позволяет ей показываться людям. Любимая его дочь. Не хочет никому ее отдавать.
- Как же ее увидеть?
- Не знаю. Живет в доме на высоких столбах. Ойху к ней никого не пускает.
- Но ведь ты Уоми, - раздался вдруг голос Ходжи. - Другие не могут - Уоми может все! Ему помогает сам Дабу.
Это было сказано с таким твердым убеждением, что Карась, который молча сидел в стороне, кивнул головой в знак полного согласия с Ходжей.
Уоми в волнении зашагал взад и вперед перед шалашом.
- Уоми поедет, - сказал он.
- Берегись, - сказал Набу. - Ойху страшный. Мы его боимся.
Уоми быстро подошел к Набу и обеими руками стиснул его узкие плечи:
- Набу, покажи дорогу на Мыс Идолов! Уоми поедет к своей невесте.
Набу замотал головой:
- Нет! Набу боится. Ойху узнает - велит убить. И тебя велит убить. Он страшный…
- Кому велит?
- Желтолицым. Они его слушают. Он страшный.
Неожиданный шорох заставил Уоми оглянуться. В шалаше, перед самым входом, полузакрытая сухими ветвями, стояла Кунья. Она была бледна. Глаза широко раскрыты, голые руки крепко прижаты к горностаевой безрукавке на груди. Она почти высунулась из шалаша и с таким ужасом слушала Набу, как будто опасность грозила ей самой.
- Кунья! - невольно позвал ее Уоми.
Но девушка мгновенно закрыла лицо руками и юркнула внутрь. Она сделала это так быстро, что Уоми не успел прибавить ни слова.
- Вот что, - сказал Карась. - Мы и без Набу найдем завтра дорогу. Старики и мужчины из поселка опять поедут на Мыс Идолов.
- Зачем?
- Справлять праздник медведя.
- Они уже ездили, - сказал Набу, - да заторопились назад. Боялись, чужие будут разорять дома. Медведя привезли, а убить не успели. Опять поедут справлять медвежью свадьбу.
- Может быть, не захотят с нами! - заголосил Ходжа. - Но мы ведь породнились теперь, невест у них взяли. Сваты, а не чужие!..
Ходжа кричал с необычайной горячностью, хотя никто с ним не спорил.
Насилу успокоили раскричавшегося слепца и пошли объявить об отъезде всей дружине:
- Готовиться к походу! Ехать на Мыс Идолов!