* * *
Первым делом, после долгих напряженных переговоров с маврами Кортес приказал переводчикам подойти ближе.
- Спроси у нее, - обратился он к Агиляру, - почему она в таком почете.
Агиляр перевел, но Марина лишь пожала плечами.
- Она говорит, что она знатного рода, - перевел Агиляр.
- А почему в рабынях оказалась?
Марина выслушала вопрос и надула губы.
- Мне кажется, она не хочет говорить об этом, сеньор Кортес, - виновато развел руками Агиляр.
Кортес крякнул и принял все, как есть. Отпустил переводчиков, собрал экстренный совет капитанов, разъяснил ситуацию и тут же отправился в наскоро выстроенную "тюрьму". Сдвинул полог из пальмовых листьев и оглядел поедающих маисовую кашу колодников.
- Ну, что, Ордас, как там ваши планы, - не изменились?
Бывший губернаторский мажордом, громыхнув цепями, отставил миску в сторону.
- Зачем пришел?
- Мириться.
Колодники - все четверо - переглянулись.
- Нет, - упреждающе выставил узкую ладонь вперед Кортес, - если вам нравится сидеть в цепях, я не настаиваю. Но если хотите быть в доле…
Мятежники снова переглянулись.
- Ты что… возьмешь нас в долю?
- Всего золота в одиночку не огребешь, - пожал плечами Кортес, - а мне нужны капитаны.
Ордас усмехнулся.
- А когда дело дойдет до суда, нас поставят под виселицей рядом с тобой?
- За что? - искренне удивился Кортес. - У меня все по закону. Даже Королевский нотариус вам это подтвердит.
- А Веласкес?
- А что - Веласкес? Я от своих долгов перед ним не отказываюсь.
- Как так? - не понял Ордас. - Ты собираешься платить Веласкесу?! Даже после всего этого?..
Кортес саркастично ухмыльнулся.
- Я одного не пойму, сеньоры: почему вы считаете меня дураком? Я университет в Саламанке закончил…
- Ты не крути! - возмущенно оборвал его Ордас. - Ты прямо скажи! Ты собираешься выплатить Веласкесу его законную часть?! Или нет?!
Кортес легко выдержал его яростный взгляд и весело кивнул.
- До последнего песо.
* * *
Они шли вслед за маврами-проводниками два дня, встретив по пути только один городок. Солдаты, хлюпая размокшими от вечной сырости альпаргатами, тут же бросились по дворам, но и это селение было брошено и тщательно вычищено - ни маиса, ни кур. А в полях только и было, что едва проклюнувшиеся острые ростки маиса.
- Если так дальше пойдет, солдаты вернутся, - мрачно поделился с Кортесом Альварадо. - Лучше уж тухлая солонина и долги…
- Знаю, - отозвался Кортес.
- И тебя приведут к Веласкесу в цепях, - не унимался Альварадо.
Кортес поморщился. Ему и без уколов Альварадо было плохо. А вечером второго дня, когда тучи разошлись, а солдаты впервые за несколько дней увидели солнце, разведчики привели несколько посланных навстречу и увешанных ананасами гонцов. И снова повторилась та же некрасивая история, что и при встрече с первыми двумя послами.
- Малиналли! - панически шарахаясь от лошадей, попадали мавры перед Мариной, а затем и перед Карреро. - Малинче! Великий господин!
- Да, что за бардак! - рассвирепел Кортес и спешился. - Карреро! Ты не можешь не показывать свои отношения с рабыней при сарацинах?!
- А что я? - побледнел Карреро. - Ты мне сам ее подарил!
Кортес досадливо крякнул, подошел к Марине и ухватил ее за руку.
- Все. Хватит. Я тебе другую найду.
- Ты не смеешь… - ухватился за кинжал Карреро. - Она - моя!
Кортес развернулся и, сдвинув пытающегося прикрыть его Кристобаля де Олида в сторону, встал напротив - глаза в глаза.
- И что дальше?..
- Хватит, сеньоры… - вмешался благоразумный Гонсало де Сандоваль. - Не дело друг дружку из-за паршивой сарацинки убивать…
- Да, пусть потешатся! - гоготнул Альварадо. - А то ни жратвы нормальной, ни баб, ни даже драки!
Карреро быстро вытащил кинжал из ножен и бросил ненужный пояс на землю.
- Давай! Посмотрим, кто кого…
- Это же самоубийство, Алонсо, - покачал головой Кортес, становясь так, что заходящее солнце било противнику в глаза. - Не надо.
Но зеваки тут же сгрудились вокруг, сделав кольцо и азартно споря, на каком по счету выпаде Карреро будет убит.
- Сеньор Кортес! Сеньор Кортес!
Кортес, не рискуя выпускать Карреро из виду, кинул в сторону осторожный взгляд. Это был посланный вперед разведчик - один из четырех.
- Что там еще?
- Он весь из серебра!
- Кто из серебра? - обнажив кинжал и кинув пояс на землю, переспросил Кортес.
- Город! Сеньор Кортес! Город! Он весь - серебряный!
Зеваки обмерли.
- Что ты городишь? - зло осадил разведчика Кортес, медленно идя по кругу, так, чтобы не пропустить выпад Карреро.
- Я правду говорю, сеньор Кортес! - навзрыд произнес разведчик. - Стены из серебра! Дороги из серебра! Там все из серебра! Это - Иерусалим!
Солдаты охнули, и Кортес досадливо чертыхнулся, поднял с земли свой пояс и сунул кинжал в ножны.
- Все, Карреро. Боюсь, дуэли не будет. Сам видишь…
- Все из серебра! - истерично орал разведчик, хватая за грудки то одного, то другого. - Я теперь всю Кастилию куплю! Всех девок в моей деревне! Только бы увезти!
* * *
Змеиный совет, состоящий из самых знатных женщин всех четырех родов, в основном, следил за правильной передачей власти мужчинами - строго по материнской линии, от дяди к племяннику. Но сколько-нибудь реальную власть старухи давно утратили, а потому долго не могли поверить, что им дозволено судить самого Мотекусому.
Затем совет не мог поверить, что Тлатоани солгал. Затем начались "запретные дни" лунного месяца, и старухи были вынуждены ждать. А за полдня до назначенного разбирательства перед Мотекусомой предстал гонец из Семпоалы.
- Четвероногие уже там! - не подымая глаз, выдохнул он.
- В Семпоале?! - ужаснулась неотступно следующая за своим супругом Сиу-Коатль. - Что они там делают?! Снова крадут наших женщин?!
- Нет, Великая Сиу-Коатль, - покачал головой гонец. - Их принимают, как гостей.
Мотекусома застонал и закрыл руками лицо. Он знал, что теперь Змеиный совет будет к нему куда как мягче, но цена была ужасна.
* * *
Город Семпоала оказался воистину роскошным. Широкие улицы, утопающие в тенистых садах ровные, как по линеечке отстроенные кварталы, пусть и не серебряные, но великолепно оштукатуренные каменные стены высоких белых домов… а главное, - еда. Очумевшие от голодухи солдаты ели и ели, так что почти всех проносило, но остановиться было немыслимо.
И только Кортесу было не до красот. Он сразу объяснил немыслимо толстому вождю, что Их Высочества Женщина-Змея донья Хуана и ее могучий сын, военный вождь всех кастильских племен дон Карлос послали их, своих любимых детей, чтобы они везде искореняли зло и обиды, наказывали несправедливых и оберегали угнетенных.
Теперь Кортес должен был выяснить главное.
- И что, сеньор, сильно ли вас Мотекусома притесняет? - не обращая внимания на обожравшихся и давно уже клюющих носами капитанов, расспрашивал он толстого вождя.
- Мой язык отказывается передавать все те гнусности, что он творит, - быстро переводили Марина и Агиляр.
- Подати? - понимающе вопрошал Кортес.
- Если бы только это, сеньор, - грустно кивал толстяк, и Кортес тут же превращался в слух.
Как оказалось, Мотекусома ввел в провинции фиксированные цены, и теперь требовал поставлять хлопок строго по этим ценам. Но главное, забирал всех достигших пятнадцати лет юношей в столичные училища, а затем отправлял их на государственную службу. И куда их только не отправляли! - в армию и на почту, учетчиками в хранилища и секретарями в суды, резчиками камня и оружейниками в мастерские, и многих, слишком уж многих - на строительство городов, дорог и акведуков - где-нибудь на самом краю земли.
- Боже, какой ужас! - сочувственно кивал Кортес.
Понятно, что невесты засиживались в девках, а парни быстро забывали заветы предков, а главное, не могли участвовать в священных войнах, число коих богомерзкий Мотекусома свел до трех в год!
- Священные войны это важно, - отечески кивал Кортес, чувствуя, что напал на золотую жилу. - Народ это любит…
И только неотступно следящие за ходом первых на этой земле дипломатических переговоров падре Хуан Диас вносил в утонченную беседу вождей отчетливый диссонанс.
- Что вы несете?! - углом рта шипел святой отец. - Какие такие священные войны?! У них все войны - сатанинские! В инквизицию хотите загреметь?!
- Не мешайте, - так же, углом рта, парировал Кортес, - что мне, прямо сейчас его переубедить? Попробуйте, если вы такой умный!
Падре вспомнил свое поражение в Сентле, насупился и умолк. И вот тогда Кортес задал самый щекотливый вопрос:
- А что… велики ли военные силы Мотекусомы?
- В мирное время около тридцати тысяч, - несколько напряженно перешел к "деловой" части толстый вождь, - Ну, а во время войны, сами понимаете, каждый мужчина - воин.
Кортес оторопело моргнул. Тридцать тысяч это было немыслимо много! У него, включая его самого, было шестьсот восемнадцать душ.