- Он похоронен здесь? - спросил молодой человек, обведя взглядом помещение.
Олиний покачал головой:
- Согласно последней воле царя, его тело сожгли. Уцелевшие воины исполнили его приказ, а колесницу вывезли из разграбленного города и спрятали здесь.
- А почему ее не сожгли?
Старик пожал плечами:
- Наверно, надеялись, что когда-нибудь Этрурия вновь поднимется.
Тарквиний нахмурился:
- Если так, значит, никто из них не был гаруспиком.
- Тарквиний, не рассчитывай, что тебе удастся изменить судьбу своего народа. - Олиний потрепал его по руке. - Наше время, можно считать, закончилось.
- Знаю.
Молодой этруск закрыл глаза и помолился за верных воинов, которые, обливаясь потом, тащили в гору великолепную колесницу, надеясь, что в один прекрасный день она вновь появится на свет в прежней славе. Но этого не случилось. Слава Этрурии миновала навсегда. Он знал это. Пришла пора смириться.
Олиний следил за ним с непроницаемым выражением.
- Пойдем, - наконец сказал он и кивнул в сторону главного помещения.
Они вернулись в пещеру и остановились перед низким каменным алтарем, над которым красовалась странная картина.
- Это Харон. Демон смерти. - Олиний поклонился. - Он охраняет меч Тарквина, пролежавший здесь больше трехсот лет.
Тарквиний с отвращением и легким страхом смотрел на приземистое синее создание с рыжими волосами. На его спине росли крылья, а оскал обнажал острые зубы. Харон держал над головой огромный молот и был готов поразить им любого, кто дерзнет приблизиться.
На плоской плите лежал короткий прямой меч с золотым эфесом. Полированный металл отражал пламя факелов. Олиний снова поклонился, а потом благоговейно передал юноше оружие.
Тарквиний взвесил клинок на ладони, затем взял его и описал в воздухе изящную дугу.
- Прекрасно уравновешен. И рукоять удобная.
- Еще бы! Он был выкован для царя. Последним его брал в руки Приск. - Гаруспик протянул руку, и Тарквиний быстро вложил ему в ладонь рукоять гладиуса.
Старик показал на огромный рубин, вделанный в рукоять:
- Один этот камень стоит целое состояние. Меч не сможет остаться незамеченным, поэтому храни его в тайне. Рано или поздно он тебе пригодится.
При виде прекрасно ограненного драгоценного камня у Тарквиния глаза полезли на лоб. Раньше видеть самоцветы такого размера ему не доводилось.
- Для первого раза достаточно. - Внезапно Олиний почувствовал усталость, на его лице проступили морщины. - Пошли готовить ягненка.
Тарквиний не возражал. Ничего подобного он не ожидал. Ему было о чем подумать.
Из пещеры они вышли молча.
Перед наступлением темноты Тарквиний вышел, чтобы поискать дров и проверить, нет ли поблизости людей или животных. К его облегчению, вокруг не было ничего, кроме волчьих следов. Вернувшись с огромной охапкой хвороста, он увидел, что Олиний уже развел костер из мелких веточек. Вскоре пламя заполыхало вовсю.
Мужчины сидели рядом на подстилке, наслаждаясь теплом и следя за приготовлением еды. В огонь падали капли жира, вспыхивая на лету.
Олиний, желая разрядить атмосферу, начал описывать огромный пиршественный зал того города, который когда-то лежал внизу.
- Это было великолепное длинное помещение с высокими ложами, стоявшими вокруг обеденных столов. - Олиний закрыл глаза и наклонился к огню. - Столы были мраморные, невысокие, с резными ножками, инкрустированными пластинами чеканного золота. Пока на столы ставили самые разнообразные блюда, играли музыканты. На пирах бывали как мужчины, так и женщины.
- Серьезно? - Римская знать на официальные обеды женщин не допускала. Тарквиний слегка повернул ягненка, жарившегося на вертеле. - Ты уверен?
Олиний кивнул, не сводя глаз с жарившегося мяса.
- Потому что видел это на картинах?
- Когда я был мальчиком, мне рассказал об этом старейший из выживших гаруспиков. - Он насмешливо кивнул на быстро догоравший факел. - Наши предки не скупились! У них были огромные бронзовые треножники на когтистых львиных лапах, увенчанные серебряными канделябрами.
До сих пор ничего более роскошного, чем скромный пиршественный зал в доме Целия, Тарквинию видеть не доводилось. Но статуи и картины, принадлежавшие хозяину латифундии, не шли ни в какое сравнение с тем, что он увидел здесь. Целий не тратил деньги на всякие глупости.
- Расенны обладали несметными богатствами, - продолжил Олиний. - В пору расцвета мы правили Средиземным морем, поставляя украшения, бронзовые статуи и амфоры всем существовавшим тогда цивилизациям.
- А как выглядели наши предки?
- Богатые дамы носили нарядные платья, красивые ожерелья, серебряные и золотые браслеты. Некоторые распускали по плечам длинные волосы. У других были локоны.
- Неплохо бы возлечь рядом с такими на пиру.
- Не уверен, что они ответили бы тебе взаимностью. Что для них старый гаруспик и молодой человек, у которого нет за душой ничего, кроме лука да нескольких стрел! - Представив себя со стороны - двух этрусков, рассуждающих в пещере о богатстве народа, которое превратилось в пыль несколько поколений назад, - оба рассмеялись.
Ягненок оказался очень нежным; его мясо буквально таяло во рту. Заметив, что гаруспик съел больше половины жареного мяса, Тарквиний вспомнил Декстера, но прогнал мысли о толстом надсмотрщике и решил насладиться едой и последними днями, проводимыми рядом с Олинием.
Закончив трапезу, оба легли у медленно остывавшего кострища. Тарквиний не мог справиться с печалью, а Олиний, похоже, предпочитал молчать.
Молодой этруск долго смотрел на спавшего предсказателя. Время от времени на морщинистом лице старика появлялась слабая улыбка. Олиний был безмятежен.
Тарквинию удалось сомкнуть глаза лишь через несколько часов.
* * *
Когда он проснулся, на базальтовом алтаре лежали пыльные пачки манускриптов, принесенные Олинием. Старик принялся придирчиво расспрашивать Тарквиния об их содержании. Гаруспик был настроен решительно, и Тарквинию пришлось изрядно поднапрячься, чтобы вспомнить мельчайшие подробности.
Кроме того, Олиний передал ему карту, бережно расправив потрескавшуюся кожу.
- Раньше ты мне ее никогда не показывал.
- В этом не было нужды, - лукаво улыбнулся старик.
- Кто ее начертил?
- Один из наших предков. Возможно, воин армии Александра. - Он пожал плечами. - Кто знает? Этот перипл считался древним еще до моего рождения.
Тарквиний склонился над пергаментом. Раньше он не видел ничего подобного, и мир за пределами Этрурии сразу показался ему полным очарования.
Олиний ткнул пальцем в середину чертежа:
- Это Средиземное море. После разрушения Карфагена римляне назвали его Маре нострум. Наше море.
- Мерзкие бахвалы.
- Не отвлекайся! - резко сказал Олиний. - Италию и Грецию ты знаешь. Лидия находится на юго-западе Малой Азии. Если следовать береговой линии, то дальше идут Сирия, Иудея и Египет.
- А это что? - Тарквиний показал восточнее того места, на котором лежал палец гаруспика.
- Парфия. А за ней - Маргиана. - Лицо Олиния приобрело странное выражение, но вдаваться в подробности он не стал. - Тархун пришел из Ресена, города на берегу великой реки Тигр. Эта страна называлась Ассирией задолго до того, как ее завоевали парфяне.
- Тархун! - Тарквиний повторил это имя с гордостью.
- Он проявил себя настоящим героем - сумел без потерь провести своих людей через земли, где им грозило множество опасностей. - Олиний снова постучал по выцветшему пергаменту у правого поля, над Маргианой. - Это Согдиана. Там живут люди с желтой кожей и длинными черными волосами. Это искусные всадники, сражающиеся с помощью луков. На юго-востоке расположена Скифия, где нашел свою смерть Александр Македонский.
Тарквиний был заинтригован. Он даже не подозревал о существовании таких далеких стран.
- Получается, что расенны пришли из Парфии?
- Кто знает… - Олиний поднял лохматую бровь. - Выясняй сам!
Тарквиний тут же вспомнил о предсказании гаруспика. Прежде у него и мысли не было о том, чтобы пройти путем первых этрусков.
- Путешествие в страну предков… - Олиний обвел взглядом гору, на которой провел всю жизнь. - Как бы мне хотелось самому там побывать, - негромко сказал он.
- Я везде буду помнить о тебе!
- Это доставило бы мне радость, арун.