- Я не возражаю против условий перемирия, которые вы предложили Линкольну - в качестве отправной точки для нашей дискуссии. О том, насколько дальше федералы готовы уступать, ну, вообще говоря, посмотрим, как будут разворачиваться события… Ривингтонцы, которые всегда были необыкновенно хорошо информированы, кажется, находятся под впечатлением, что они вполне могут отдать Кентукки и Миссури, а также выплатить контрибуцию в качестве возмещения за те убытки, которая понесла наша страна в недавних боевых действиях.
- Кентукки и Миссури? У меня не создалось такого впечатления во время беседы с мистером Линкольном. Совсем даже наоборот, - нахмурился Ли. Он задавался вопросом, насколько много ривингтонские пришельцы рассказали Джефферсону Дэвису. Чтобы быть откровенным со своим президентом, он чувствовал необходимость выяснить это. Он сказал: - Ривингтонцы знают очень много вещей, господин президент, но они не могут знать всего.
- Я иногда задаюсь вопросом…
Дэвис замолчал. Он слегка склонил голову набок, как будто изучая Ли. Затем пробормотал четыре слова: Два ой один четыре.
Ли улыбнулся в неподдельном восхищении; он еле удержался, чтобы не захлопать в ладоши. Если бы он не знал тайну организации "Америки будет разбита", цифры были бы бессмысленны для него. Значит, и он в курсе…
- Значит, господин президент, они также сказали вам, что они из будущего, и предоставили убедительные доказательства?
- Они у них есть.
Особенностью Джефферсона Дэвиса, обычно спокойного и невозмутимого, было очень выразительное, но крошечное расширение его глаз, когда он сбрасывал напряженность.
- Я думал, что был только один, которому они доверили свою тайну.
- Я тоже, - признался Ли. - Так или иначе я рад. Но разве они не говорили вам, сэр, что в том времени, из которого они пришли, федералы победили нас, поэтому они отправились сюда, чтобы предотвратить это?
Дэвис кивнул; его широкий тонкий рот снова сузился.
- Да, и о многих из зол, произошедших от этого. Тадеуш Стивенс… - Он проговорил это имя, как если бы это было проклятие. - За все это мы в долгу перед ними.
- Все так, господин президент. Они мне очень помогли своими знаниями о походе генерала Гранта через Дикие Земли. Но как только мы начали действовать в соответствии с этими знаниями и изменили то, что было, мир стал другим, отличным от того, который они знали. Андрис Руди сказал тогда мне… Теперь они видят через тусклое стекло, и могут лишь предполагать, как и мы все. Поэтому откуда им знать, на каких условиях комиссары Линкольна будут разговаривать с нами?
Дэвис поднял руку, чтобы погладить старенький пучок волос под подбородком.
- Я вас понял, генерал. И с ними все понятно. Тем не менее, они остаются проницательными людьми, и их мнение достойно нашего пристального внимания.
- Конечно, сэр. - Тщательно подбирая слова, Ли добавил, - Любая организация в нашей стране, имеющая такие возможности, как люди из Ривингтона, достойна нашего самого пристального внимания.
- Вы имеете в виду, что они попытаются манипулировать нами? - спросил Дэвис. Ли кивнул. Президент нахмурился.
- Эта мысль часто посещает мой разум, особенно в предрассветные часы, когда лучше спится. Когда бы только были одни северяне, это еще ладно. А теперь еще и эти. Я рад, что у нас есть такой человек, как вы. Я обретаю уверенность, что в случае, если мне придется отойти от бремени власти, есть кто-то, способный продолжить наше дело.
- Сэр? - сказал Ли, не совсем уловив дрейф мыслей президента. Глаза Дэвиса скучно уставились ему в глаза.
- Вы же знаете, что в соответствии с условиями Конституции Конфедерации Штатов, я ограничен одним сроком на шесть лет. После выборов в 1867 году наш народ должен иметь во главе того, кто способен подняться выше фракционных дрязг и повести нас всех дальше. Думаю, никто кроме вас, не удовлетворяет этим требованиям, и кроме того, кто еще может справиться с проблемами, которые могут доставить нам ривингтонцы? Я вас избрал в качестве уполномоченного не только из-за ваших несомненных и непревзойденных способностей, но и для того, чтобы держать вас в поле глаз общественности - как сейчас, так и в день наших выборов. Кое-что люди слишком быстро забывают.
- Вы это серьезно? - медленно сказал Ли. Он не был так поражен с тех пор, как генерал Макклеллан, отбросив свою обычную лень, вдруг прорвался через Северные Горы, чтобы дать битву под Шарпсбергом. Это было удивительно и как-то неприятно. - Я никогда не проявлял интереса к политике, господин президент, вы же знаете.
- И что? Я тоже получил военное образование, как вы прекрасно знаете. Я бы десять, нет сто раз предпочел бы командовать войсками на поле боя, чем тратить свои дни на споры с непокорным Конгрессом по мелочам. Законодательство, срочность которого должна быть очевидна для идиота, вдруг подменяется каким-то бредом. Я часто думал, что Конгресс просто стремится убрать меня на какой-то задний план, чтобы я сидел и помалкивал там. Но я остался там, где судьба и долг поставили меня, и я не сомневаюсь, что придет время, когда именно вы будете делать то же самое.
- Да минует меня чаша сия, - сказал Ли.
- Вы знаете, что и как произошло с Ним, когда пришел час, Он испил чашу до дна. Президент улыбнулся своей тонкой холодной улыбкой. - Мы знаем друг друга больше, чем половину нашей жизни - еще с тех дней в Вест-Пойнте, когда мы были молодыми люди и учились быть солдатами, быть мужчинами. Теперь, когда мы стали теми, кем когда-то мы стремились быть, как мы можем не признавать того, чего от нас требует долг?
- Пошлите меня в битву, в любое время, - сказал Ли.
- Битва у вас всегда будет, даже если это будет битва без знамен и пушек. Никого другого, кроме вас, я в этом кабинете не вижу.
Ли до сих пор покачивал головой. Дэвис не стал давить на него больше. Президент не всегда должен быть ловким политиком; его собственное четкое представление о делах состояло в том, чтобы находить компромиссы в море различных мнений. Но Ли знал, что Дэвис аккуратно подцепил его на крючок, как рыбу, резвящуюся в потоке над песчаным дном. Так же, как рыба клюет на червя, так и Ли высоко подпрыгнул, когда ему указали, в чем теперь его долг. Да, но крючок был безмерно колючим.
- Я думал, что скорее попаду на раскаленную сковороду, чем в президентство, - тихо пробормотал он.
- Конечно, - тут же отреагировал Дэвис, уловив лишь часть фразы, - за президентство хоть в огонь.
* * *
Лязг железа об железо, глубокий горловой звук парового свистка, серия толчков в вагонах - поезд остановился. Нейт Коделл вытер лицо рукавом. С закрытыми окнами вагоны были похожи на вонючий карцер. В открытые же так валил дым, что солдаты тут же становились похожими на шоу черномазых менестрелей.
Кондуктор просунул голову в отсек и закричал: - Ривингтон! Кому в Ривингтон! Стоянка полчаса.
Молли Бин поднялась на ноги.
- Ну, вот я и на месте.
- Удачи тебе, Мелвин.
- Не забывай нас, слышишь?
- Мы все будем скучать по тебе.
Называй ее Мелвином или нет, ее маскировка под мужчину больше не имела смысла. Все Кастальцы обнимали ее, когда она проходила в переднюю часть вагона, к выходу.
Коделл тоже вышел в Ривингтоне, намереваясь сесть потом снова, потому что он ему нужно было до Роки-Маунт. Он твердил себе, что ему просто хочется размять ноги и посмотреть на город, из которого поступали чудесные автоматы для Конфедерации, но он почему-то не удивился, обнаружив, что в конечном итоге идет рядом с Молли.
- Мне жаль, что ты остаешься здесь, - сказал он через некоторое время.
- Ты имеешь в виду, из-за того, что я, вероятно, буду тут делать? - спросила она. Он покраснел, но ему пришлось кивнуть. Молли вздохнула.
- Буду читать, а пока ничего больше не могу сказать. - Она посмотрела на него снизу вверх. - Или ты, может быть, думал взять меня с собой?
Коделл действительно думал об этом, и не один раз. Знакомство с Молли, общение с ней на войне, заставило его думать о ней по-другому, она стала ему ближе, чем любая другая женщина, которую он знал, но… она ведь была шлюхой, и он не мог заставить себя забыть об этом.
- Молли, я… - сказал он, и остановился.
- Забудь, Нейт. - Она взяла его за руку. - Я просто так спросила. Я знаю, как обстоят дела. Я просто надеялась, о, чертово дерьмо…
Ее голос стал по-солдатски грубым. Она перевела разговор на другое: - Ты только посмотри вокруг, этот ли город я оставила два года назад?..
Коделл огляделся. Железнодорожные пути тянулись по середине главной улицы Ривингтона. Железнодорожная станция была обычного южного типа: стены из вагонки, на крыше восемь футов навеса с обеих сторон, чтобы защитить от дождя, и двери для грузов и пассажиров. Но все было выкрашено свежей краской и везде почти идеально чисто; два негра со швабрами с длинными ручками смывали свежую сажу. Несколько других подбирали мусор и бросали его в бункера из листового металла. Он никогда не видел раньше ничего подобного где-либо.
К западу от станции стоял ряд складов, явно новых: сосновые доски, из которых они были построены, были яркие, невыветрелые, соломенного цвета. Часовые, одетые в пеструю, зелено-коричневую униформу ривингтонцев, с АК-47 в руках ходили вокруг складов. Они выглядели бдительными и опасными, свысока поглядывая в сторону Коделла, когда он взглянул на них. Они, казалось, вообще не принимали его в расчет, что раздражало его. Что бы они стали делать, если бы он приблизился?