Капитан, заметил Коделл, ничего не сказал о рационах для сегодняшнего вечера. Это удивило его; когда армия Северной Вирджинии снова ушла южнее Билетона, он был более озабочен вопросами пропитания. Затем он пожал плечами. Он не голодал: у него все еще были последние три или четыре федеральных пайка из Вашингтона. Те были уже просрочены к настоящему времени, но ему часто приходилось питаться и гораздо хуже, и гораздо меньше. Беспокоиться о том, насколько свежа его еда, в отличие от того, есть ли она вообще, было бы по меньшей мере странным.
Молли сказала: - Когда разведем огонь, уделишь немного времени мне и книгам, Нейт?
- Конечно, Мелвин, - ответил он. - Ты схватываешь знания на лету, так как взялась за них не на шутку.
Он был готов подписаться под каждым своим словом. Да ему бы хотелось, чтобы его ученики - которые были вдвое моложе Молли - показывали хоть бы половину того усердия, которое проявляла она.
Ее губы скривились, мало напоминая улыбку. Кожа на мгновение плотно прилегла к костям, как будто показав, какой она будет в старости. Она сказала: - Я должна была начать учиться раньше. Теперь слишком поздно.
- Это никогда не бывает слишком поздно, - сказал он. Она покачала головой, по-прежнему оставаясь мрачной. Он настаивал: - Вот допустим, у тебя есть книга, которую ты сейчас читаешь. Все, что тебе нужно сделать - это продолжать читать и не позволять ей лежать под подушкой. Это как… - он подыскал сравнение - как разборка и чистка АК-47. Это трудно сначала, но ты продолжаешь, пока не будет получаться легко. Тогда при этом дальше даже не надо напрягаться.
- Может быть, - сказала она без особого убеждения.
- Вот смотри.
Вместо учебника, он достал карманный Завет. Молли запротестовала было, но он сказал: - Попробуй. Скажешь, если я не прав.
Он открыл книжку и указал на строку.
- Начинай прямо отсюда.
- У меня не получится.
Но Молли склонила голову поближе к мелкому шрифту и начала читать:
Иисус взял хлеб, возблагодарил Бога и, преломив хлеб, дал ученикам со словами: - Это тело Мое, оно отдано будет за вас. Делайте это в память обо Мне.
Также взял Он и чашу после того, как они поели, и сказал: - Эта чаша - новый завет, кровью Моей утвержденный, прольется за вас Моя кровь и эээ… возрождение духа.
Ее лицо озарилось особым образом и на мгновение оно затмило даже свет костра.
- Черт, я сделала это!
- Да, - гордо сказал Коделл, будучи почти так же счастлив, как и она сама. - Ты споткнулась пару раз на сложных словах, но это может случиться с каждым. В любом случае, это не имеет значение. Важно то, что ты читаешь это - и понимаешь. Ведь правда?
- Ой, конечно, я поняла, - ответила она, - Я поняла.
Коделл читал еще с тех пор, как был маленьким мальчиком; он принял грамотность, как должное. Но когда он вступил в армию, он увидел, как много это значит для тех, кто пришел к грамотности позднее.
После этого Молли не могла остановиться - даже когда костер угас до красных углей. Коделл зевал, пока не подумал, что сейчас сломает челюсть. Почти все остальные уже спали, некоторые мужчины - завернувшись в одеяло, остальные просто лежа на траве под звездами. Это не составляло трудностей в такую теплую ночь. Коделл поблагодарил небеса, что война не продолжилась во вторую зиму. У многих мужчин не было бы одеял и тогда тоже.
Наконец его глаза стали непроизвольно закрываться.
- Мелвин, - сказал он, - почему бы тебе просто не оставить себе этот маленький Завет? Тогда бы у тебя всегда было, что читать.
- Книга, мне? Твой Завет? Навсегда?
В отблеске костра глаза Молли казались огромными. Она посмотрела вокруг. Когда она никого не увидела рядом, то наклонилась и быстро поцеловала Коделла. Ее голос опустился до хриплого шепота: - Если бы мы не были здесь, на виду у всех, Нейт, я хотела бы отблагодарить тебя получше.
Вместо того, чтобы поддаться на провокацию, он снова зевнул, еще более шире, чем раньше.
- Право же, сейчас, я думаю, что слишком устал, чтобы сделать любой женщине хорошо, да и себе тоже, - сказал он, тоже шепотом.
Молли рассмеялась.
- Ни один человек не может утверждать такого. Сначала надо попробовать, а уж затем обвинять себя, если не получится. - Она покачала головой, словно вороша что-то нехорошее в памяти, а затем снова поцеловала его. - Может быть, у нас будет еще не один шанс, прежде чем мы расстанемся, Нейт. Я надеюсь на это. Ты спишь или слушаешь?
- Я всегда хочу тебя, Me… Молли.
Он рискнул назвать ее настоящее имя.
- Спасибо тебе.
Завернувшись в одеяло, он спрашивал себя, будет ли этот еще один шанс. Они не будут вместе больше без 47-го Северокаролинского полка. Он хотел бы вернуться к преподаванию, а она - он не знал, что будет делать она. Он надеялся, что она найдет что-нибудь получше, чем то, что у нее было - и что умение писать, которому он научил ее, могло бы помочь ей в этом. Он ворочался и никак не мог заснуть. Трава была мягкая под щекой, но его давно потерянная шляпа была бы лучшей подушкой. Он снова покрутился на месте, затем повернул голову обратно к огню. Там сидела Молли Бин, упорно читая Библию.
Как и накануне на Брод-стрит, войска сегодня заполнили теперь уже Франклин-стрит. Тогда, идя из Ричмонда, они двигались быстро. Теперь, возвращаясь в город, они ползли как улитки.
Желудок Нейта Коделла заурчал. Обещанные утром рационы так и не появились в лагере Ли. Что, в общем-то, было обычным делом. Армия Северной Вирджинии всегда находилась в состоянии преодоления трудностей. Но походный паек - это совсем другое дело. Просто свинство, подумал он. Но в конце концов и они доберутся до Института Механика, где чиновники Военного ведомства решали вопросы увольнения из армии конфедератов.
- Может быть, - мечтательно сказал он, - они даже выплатят нам все, что задолжали.
Эллисон Хай фыркнул.
- Это просто день увольнения, Нейт, а не Судный День. Они не платили нам так долго, что уже забыли, что они нам должны.
- Кроме того, учитывая рост цен, эти деньги - просто бумажки, - добавил Демпси Эйр.
- Они должны нам больше, чем деньги, - сказал Коделл.
- Они забудут об этом через несколько месяцев, - заметил Хай. Коделлу и хотелось бы возразить циничному сержанту, но он не мог. Предположение казалось слишком вероятным. Медленно-медленно они продвигались к площади Капитолия. Некоторые люди вышли, чтобы посмотреть на них, но это была только горстка по сравнению с днем ранее. Вознице огромного фургона с его шестью мулами пришлось остановиться, когда солдаты преградили путь вниз по пятой улице. Он громко выругался на них.
Эллисон Хай мрачно усмехнулся.
- Некоторые из этих ублюдков забыли об этом уже через несколько минут, не то что месяцев.
Руфус Дэниел решил разобраться с кучером более непосредственно. Он снял с плеча свой АК-47 и направил его на человека.
- Тебе не помешало бы быть немного более осторожным, ругаясь на всю округу, не так ли, друг? - спросил он ласковым голосом.
Возница вдруг, казалось, понял, что Дэниел был далеко не единственным человеком там с винтовкой. Он открыл рот, закрыл его снова.
- Из-з….извините, - выдавил он наконец. Когда солдаты наконец очистили путь, он вытянул кнутом по спинам мулов, и дернул поводья с ненужной жестокостью. Повозка умчалась с грохотом. Непобедимые Кастальцы еще долго смеялись.
Они медленно миновали Шестую улицу, затем Седьмую. Солнце все выше поднималось в небо. Пот струился по лицу Коделла. Когда он вытер лоб рукавом, шерсть приобрела более темный оттенок серого.
- Я, возможно, не стал бы стрелять в возчика фургона, - сказал он, - но я думаю, что убил бы кого-нибудь за большую кружку пива.
Как бы в ответ на его мольбы, четыре дамы, вышли из одного из невысоких домов между Седьмой и Восьмой улицами. Черная женщина подталкивала старшую из них в коляске. У этой дамы на коленях, а у других белых женщин в руках, были подносы, уставленные стаканами с водой. Все они подошли к чугунной ограде перед их домом.
- Вам, должно быть, жарко и хочется пить, молодые люди, - сказала женщина в коляске. - Подходите и берите.
Солдаты столпились у забора в мгновение ока. Коделл был достаточно близко, и успел получить стакан. Он выпил его в три блаженных глотка.
- Спасибо, вы очень любезны, мэм, - сказал он женщине, с подноса которой он взял стакан. Она была еще молода и привлекательна и носила темно-бордового цвета атласное платье, что, как и дом, из которого она вышла, говорило о том, что она человек небогатый. Осмелевший, потому что он был уверен, что больше никогда не увидит ее снова, Коделл сказал: - Вы не возражаете, если я спрошу, чьей доброте я обязан?
Женщина поколебалась, затем сказал: - Меня зовут Мэри Ли, старший сержант.
Первой мыслью Коделла было легкое удивление, что она разбиралась в знаках отличия. Его второй мыслью, когда он осознал ее имя, было: неужели…
Он машинально напрягся. Но не только он; каждый человек, чьи уши поймали имя Ли, казался ошарашенным.
- Мадам, спасибо, мэм, - пробормотал он.
- Ну вот, теперь ты напугала их, - сказала младшая дочь Ли.
- О, тише, Милдред, - сказала Мэри Ли тоном, характерным для любой старшей сестры в мире. Она повернулась к Коделлу. - После того, что вы, храбрые мужчины, сделали так много для нашей страны, помогать вам - наша обязанность - и это самое малое, что мы можем для вас сделать.
Женщина в коляска энергично кивнула.