18 В этом звании он и закончит войну после демобилизации в 1945 году.
19 Затем в той же должности до февраля 1943 года он находится в составе 424-й отдельной пулеметной бригады в одном из "укрепрайонов" Московской зоны обороны.
20 Переводы, как известно, в те годы кормили чуть ли не всех настоящих поэтов России. Но что-то в этой работе, считал Лев Владимирович, было всегда от поденщины, и поэты чаще всего делали ее ради куска хлеба.
21 Всего за несколько месяцев до своей кончины Лев Владимирович скрепил своей подписью очередную передачу в Государственный Литературный музей ценнейших материалов из своего архива. Сейчас они уже обработаны и благодаря этому стали доступны для исследователей. В их числе, например, – почти весь архив литератора Арсения Апьвинга, оказавшийся в свое время в распоряжении Льва Владимировича; автографы стихов многих поэтов 1920-х гг.; письма деятелей литературы (А. Цветаевой, Н. Подгоричани, С. Шервинского, Арс. Тарковского, А. Ромма и др.). Сюда же попала и часть разрозненных знаменитых дневниковых записей Льва Владимировича, которые он вел с 1920-х до 1950-х гг. Значение этих "поденных записей" неоднократно высоко оценивалось историками и литературоведами. Дело в том, что в них запечатлелась хроника культурной жизни Москвы, часто не следующая официальным версиям отмеченных в ней событий.
После смерти Льва Владимировича в его бумагах обнаружились сотни нарезанных полосок из листов дневниковых записей за разные годы. Вырезки были сгруппированы по упоминаемым в них именам известных писателей и других деятелей культуры, но при этом записи на оборотной стороне листов в большинстве случаев утратили смысл. Лев Владимирович широко использовал эти дневники в своих опубликованных воспоминаниях, но в сохраненных в едином массиве (без "нарезки") дневниковых записях можно было найти, несомненно, еще немало интересных сведений о довоенной жизни.
Маргарита Воробьева
Анастасия Горнунг
Бегущие ландыши
* * *
За окном сгустились тени,
Алый свет погас.
Кот мне вспрыгнул на колени,
Щурит жёлтый глаз.Ветер дернул половицей,
Свистнул, заскрипел,
Зимний сумрак синей птицей
В мой покой влетел.Кто там медлит у порога,
Где-то позади?
Если это ты, Тревога? -
Что же, подойди!
1921
Из цикла "Детство"
I
Детям страшны коридоры,
Тёмной лестницы ступени,
Где мелькают чьи-то взоры,
Где скользят беззвучно тени.Полумрак большой гостиной,
Где блуждают привиденья,
Запах мебели старинной,
Тусклых стекол отраженья.Детям страшен сад с луною,
Ослепительные крыши,
И над старою сосною
Быстрый свист летучей мыши.Дети любят свет лампадки,
Няню, добрую старушку,
Свежесть беленькой кроватки
И стенных часов кукушку.II
Няня мальчика крестила
И на цыпочках ушла,
Синей шторы не спустила,
Ночь июльская тепла.Странный чёрный человечек
У лампады заплясал,
Много золотых овечек
В небе ангел разбросал.Вот жужжит комарик тонко,
В коридоре чей-то шаг,
А часы в углу тихонько -
Так тик-так, тик-так, тик-так.Пробудился лебедь снежный
На лазоревой волне
И поплыл печально-нежный
К дальней сказочной стране.В ту страну наверно мама
Вместе с ангелом ушла.
От луны большая рама
Косо на стену легла.Тёплое крыло коснулось -
Безмятежны будут сны.
Это мама улыбнулась
С многозвёздной вышины.III
Зайчиков круглых дрожащая стая
Утром на светлой стене -
Словно улыбка далекого рая,
Детство припомнилось мне.Шторы опущены, дремлют игрушки,
Бьется с жужжаньем оса,
Тонет щека в разогретой подушке,
Змейкой свернулась коса.Ворот отстегнут, ресницы закрыли
Теплым туманом глаза, -
Сквозь ореолы оранжевой пыли
Ярко горят образа.Солнце и зной над куртинами сада
Тяжко прервать полусон.
Смутные гулы… Мычание стада…
Праздничный тающий звон…
1921, Подосинки*
Из цикла "Церковь"
I
Опустилась на колени,
Никнет голова.
Сквозь избитые ступени
Проросла трава.Обогреты солнцем плиты,
Ветер нежит лоб,
Дверь у паперти закрыта -
Храм молчит, как гроб.Ни о ком я не тоскую,
Никого не жду,
Край иконы поцелую
И, вздохнув, уйду.II
Готова изойтись от муки,
Перед судьбою не смирюсь.
Крестом до боли сжаты руки -
Молюсь, молюсь!Так гулко в храме опустелом,
Иконостас суров и нем.
Лишь вопли в сердце помертвелом -
Зачем. Зачем?III
Запах ладана смолистый,
Гаснут свечи, тихий час.
В дымке лиловато-мглистой
Потускнел иконостас.Отзвук меди в старой кружке,
Голос сонного чтеца,
Тихо шепчутся старушки
У тяжелого ларца.И бесшумно, понемногу
Разбредается народ.
Прислонив костыль к порогу,
Нищенка поклоны бьет.В церкви сумрак и прохлада,
Ночь спустилась за окном,
Меркнет красная лампада
Перед страждущим Христом.
Сентябрь 1921 года
ОСЕНЬ
Сладок мне осенний трепет
Умирающих лесов.
Зябких трав чуть слышный лепет
И тревожный хруст шагов.Лишь заря лучом печали
Золотит пустынный сад,
А в душе, как в синей дали,
Краски гаснут, звуки спят.И надежды, и обманы,
И волненья прошлых дней
Тают, словно караваны
Перелетных журавлей.
23 октября 1921 года, Москва
СКОТНЫЙ ДВОР
Ища от оводов покоя и прохлады,
Покинув зной лугов,
К себе на скотный двор, мыча, вернулось стадо
Медлительных коров.Недвижные стоят, обмахивая бедра
Широко вздув бока,
И звонко полнятся сверкающие ведра
Струями молока.Сквозь радужную пыль высокого оконца,
Пронизывая мглу
Прямой и острый луч полуденного солнца
Играет на полу.Лишь хлопанье бича да скрип тяжелый воза
Порой тревожат слух.
И снова тишина. Над кучами навоза
Жужжанье сонных мух.
Декабрь 1921 года, Подосинки
* * *
В лесу пустынном я блуждала,
Вокруг теснился мрак,
Вдали зарница начертала
Над тучей странный знак.И кто-то тайный злою силой
Пресёк внезапный путь
И, словно ястреб чернокрылый,
Терзал нещадно грудь.Свершилось! Спутаны дороги.
Погасли все огни.
Святая Мать, в часы тревоги
Мне душу сохрани!
1922
* * *
Весна меня в сердце ужалила,
Напоила медовым вином
И одну на дороге оставила -
Золотистым, ликующим днем.Голова моя томная кружится,
В сердце слиты восторг и печаль,
И сверкают веселые лужицы
И звенит задымленная даль…
1922
* * *
Принимаю жизнь с улыбкой,
Под шатром её ветвей,
Как ребенок в люльке зыбкой
Жду, смеясь, судьбы моей.И бесстрашно в бездну ночи
Открываю я глаза,
И мутит нежданно очи
Непостижная слеза.
1922
* * *
Ты дал мне лазурные крылья
Однажды в безлунную ночь,
Но в узах тупого бессилья
Поднять их мне стало не вмочь.Так скорбные души томятся
Во мраке холодных темниц
И плачут, когда им приснятся
Полеты заоблачных птиц.
1922, Подосинки
РАЗЛУКА
Мы прощались долго в сумрачной передней,
У крыльца коляска больше часа ждёт,
Молча отдала я поцелуй последний.
Медленно и ровно теплый дождь идет.Видишь, я тиха. Смеюсь, а не рыдаю.
Ты мне молвил как-то: "Знаешь, смерть проста!" -
Разве я не знаю, разве я не знаю,
Как внезапно станет комната пуста.Звякнули уныло бубенцы у сбруи,
Конь нетерпеливый грузно землю бьет,
Светлые сбегают по перилам струи,
Медленно и ровно теплый дождь идет.Я с тобою рядом. Глаз поднять не смея,
Вышла на сырое, скользкое крыльцо.
И пока не скрыла пристяжных аллея,
Улыбалось нежно милое лицо.На крутых ступенях дрогнули колени,
Судоргой невольной чуть кривится рот,
По кустам поникшим блекнущей сирени
Медленно и ровно теплый дождь идет.
1922, Подосинки
* * *
Тебя мгновенно скрыл изгиб дороги
И умолкал тоскливый шум колес,
И долго я стояла на пороге,
Не поправляя падавших волос.И в комнаты пошла. Там всё, как было,
Но странная повсюду тишина.
И села я на лестнице уныло -
Одна, одна.
1922, Подосинки
ЗАБЫТЫЕ ВАГОНЫ
На истертых рельсах, на прогнивших шпалах,
Сломанных вагонов темные ряды, -
Много вас забытых, путников усталых,
Кончивших надолго шумные труды.Преданы унынью. Дремлете во мраке,
Дальние сигналы вас не созовут,
Лишь одни бродяги, воры и собаки
Ищут между вами временный приют.Снятся вам вокзалов огненные очи,
Грохоты платформы, паровозов свист,
А над вами реет мгла осенней ночи
И в колесах ржавых шевелится лист.
1923, Москва