Как бы там ни было, процессия сбилась с ритма, вороной заржал и попытался сбросить седока, и это ему почти удалось. Фризиан же сгреб пса в охапку и оттащил, сердито ему выговаривая и даже, в раздражении, стукнув по носу. Принц справился с конем и остановился, в ярости глядя вниз, на собаку. Лицо его стало пунцовым, как его плащ, русые кудри растрепались, брови свирепо сдвинулись. Тронув укрощенного зверя шпорами, он двинул его вперед.
- Оставь, Константин, - спокойно сказал король Корнуолла, не меняя скучающего выражения лица.
- Да, отец, - сказал тот, не оборачиваясь. - Вот только посмотрю, как убьют эту шавку. Эй, ты, - презрительно окликнул он Фризиана. - Ты меня слышал. Прибей ее.
Фризиан, удивившись подобной наглости, поднял голову и посмотрел парню в глаза. Взгляд был оценивающий, а результат оценки - явно так себе. В конце концов, принц или не принц, для нас - всего лишь еще один смертный туземец. Все ведь относительно.
- Поезжай своей дорогой, - бесстрастно промолвил Фризиан, продолжая держать пса за шею, уже защищая, а не оттаскивая. Щенок, кажется, догадался, что был не прав, и тихо смущенно жался к его боку.
Принц оторопел. Конь его дрожал и ронял с удил клочья розоватой пены. Теперь, когда он стоял рядом, я услышал, что животное тихо стонет. Я уставился на него в легком изумлении, потом обвел взглядом прочих всадников. Нет, ни одна лошадь больше так не выглядела. Нормальные здоровые кони, в меру покрытые потом и пылью, и только этот - на грани безумия, что и оказалось для нашего щенка так заразительно. И запах крови - от разорванных мундштуком губ и боков, израненных шпорами. В подернутых лиловой дымкой глазах мешались бешенство и затравленность. Затравленности было больше, чем бешенства.
Забывшись, я не заметил, насколько приблизился, пока подбежавший Бедвир не положил руку мне на плечо, мягко, но уверенно отодвигая назад. Похоже, он знал, с кем имеет дело. Правда, не в моем случае.
- Это плачевное недоразумение, - сказал Бедвир примиряюще. - Прости, милорд. Этот глупый щенок впервые проявил такую прыткость.
Принц перевел на него взгляд и обрел дар речи.
- Ах, это ты… - похоже, он собирался прибавить что-то оскорбительное, но все же передумал. - И впрямь, плачевное. Я ведь могу подумать, что собаку натравили нарочно, если вы вдруг ищете ссоры с Корнуоллом. Если нет - убейте эту бешеную тварь. Сейчас же, ну! Собаке - собачья смерть. До тебя доходит, что я имею в виду? Сакс?
Парню явно не повредит порция хорошего испуга. Основная проблема крылась в том, что принц не видел глаз адской гончей. Сперва просто не заметил, а потом Фризиан держал пса так, что ничего не поймешь. Так ведь можно и до войны доиграться. Я тихо кашлянул.
- Галахад, покажи ему получше, кого он хочет убить, - сказал я ехидным голосом.
Галахад засмеялся. Принц рассвирепел.
- Да как вы смеете!..
Галахад перехватил пса и приподнял его на руках.
- Ты действительно хочешь его смерти? А ты осмелишься? Скажи-ка это его настоящему хозяину.
Принц невольно бросил на собаку брезгливый взгляд, потом воздух застрял у него в горле, а с лица схлынули все краски - он вмиг стал белее самой адской гончей и застыл как соляной столп.
- Константин, - хрипло позвал его король. - Довольно. - Он дал знак, и отряд двинулся дальше.
Принц молча повернул коня, руки его заметно дрожали, потом он оглянулся и сплюнул.
- Будь проклят тот, кто путается с нечистью, - бросил он на прощанье чуть севшим голосом, пристально посмотрев на Фризиана, потом на Бедвира, пробормотав что-то вроде "саксонский ублюдок", и дав шпоры коню, в два счета нагнал отца.
Бедвир проводил его задумчиво-свирепым взглядом, в котором явственно читался лестный невысказанный эпитет: "сукин сын".
На нас налетел запоздавший Кей, выскочивший из дверей гостиницы.
- Какого черта тут случилось? - выпалил он, запыхавшись.
Дерелл тут же всех заложил:
- Адская гончая напала на Константина Корнуэльского! - сказал он торжественно, будто эта фраза должна была войти в легенды.
- Что?.. - Глаза у Кея округлились, а щеки вспыхнули совсем не то чтобы недовольно. - Ну, надеюсь это знак! - сказал он, подавив усмешку.
- Я тоже, - очень сдержанно сказал Бедвир.
- Но… - Кей резко повернулся к адской гончей и уставился на нее, сдвинув брови. - Черт побери, держите эту тварь в узде! Если от нее будут какие-нибудь неприятности, я утоплю ее своими руками в чане со святой водой!
Кей снова смешливо фыркнул и удалился, по дороге продолжая пофыркивать.
- Похоже, принц Корнуолла особой любовью не пользуется, - заметил я.
Бедвир поглядел на меня и фыркнул, совсем как Кей, тоже подавив усмешку и покачав головой.
- Бедный Корнуолл. Представляете, что будет, когда Кадор умрет и королем станет Константин? Это будет такая же история, как с его лошадьми.
- А что у него с лошадьми? - полюбопытствовал Олаф.
Бедвир слегка повел бровью, но не стал спрашивать, с какой луны мы свалились. Он уже как-то заметил, что наше воспитание сродни монастырскому, и наше неведение относительно мирских проблем его только чуточку забавляло.
- Вы видели его коня? Будто вот-вот совсем ополоумеет. Константину тешит самолюбие ежеминутно кого-то укрощать. Дело не в том, что он таких диких выбирает. Так поведет себя под ним любая, самая мирная тварь. А удается это ему так, по его собственным словам: "надо самому заставить лошадь провиниться, а потом тут же наказать, чтобы знала - кто хозяин". Всадник-то он, конечно, отличный, но кони у него надолго не заживаются. Кстати, у Корнуолла серьезные виды на верховный престол. Ведь старик Утер женился как-то на Игрейн Корнуэльской. Кое-кому эта родственная связь кажется значительной. - Бедвир пожал плечами и пошел по своим делам. Дерелл, немного потоптавшись, последовал за ним.
Гамлет откашлялся.
- Я все правильно понял? Константин - это будущий король Британии, после того, как Артур и Мордред порубят друг друга в капусту?
- Вопрос риторический, - ответил Олаф, задумчиво потирая щеку возле еще свежего шрама. - Он самый.
- Что-то сдается мне, дело тут будет нечисто, - поделился сомнениями Гамлет.
- Явится вепрь из Корнубии, - сказал я мечтательно, цитируя одну хронику, - и растопчет своими копытцами их выи… Комментаторы всегда считали, будто вепрь из Корнубии - это Артур, который растопчет саксов, так как по матушке он происходит из Корнуолла. Но может, нам придется пересмотреть историю? По крайней мере, в этом варианте? - Мой взгляд упал на белого щенка, подергивающего ушками-лопушками. - Галахад, а почему, собственно, ты назвал его Кабалом? Или мне послышалось?
Фризиан пожал плечами, прилаживая на шею псу импровизированный ошейник из каких-то плетеных ремешков.
- Не послышалось. Я просто выкрикнул первое, что пришло в голову. А в голову пришло легендарное имя - Кабал, пес Артура, чей след, отпечатавшийся на камне, вошел в список "Див дивных Британии". Ну скажите мне, что может быть легендарней натуральной адской гончей?
Я усмехнулся.
- Даже собаке вы дали легендарное имя. А что будем делать с настоящим Артуром или настоящим Кабалом? - Очень уж тут все походило на легенды, это начинало как-то странно действовать на голову.
- Да какая разница, - поморщился Олаф. - Да и где твой Артур? Зато один Константин чего стоит. Чудное местечко мы нашли - стоит того, чтобы, может быть, застрять тут навеки.
Меня разбудил кошмар - по мою душу пришел броненосец-переросток, чья бабушка как пить дать согрешила с пауком-тарантулом. На всякий случай я нашел сачок покрепче, а потом дал себе команду немедленно проснуться. Слава богу, удалось и сачок не понадобился. Я немного поломал голову над тем, куда же подевался этот сачок, потом ко мне стало возвращаться чувство реальности. Темнота, тишина, если не считать того, что кто-то рядом похрапывал, обстановка самая умиротворяющая. Я немного полежал с открытыми глазами, чтобы не вернуться во сне к только что оставленному сценарию. Хотя, это было почти безнадежно - если начинает что-то такое сниться, скорее всего, вся ночь будет испорчена, как были испорчены почти все ночи с некоторых пор. И трудно было поверить, что когда-нибудь это пройдет. Впрочем, понемногу привыкалось, но как обычно, проснувшись так, я начинал тихо беситься от ненависти, которой невозможно было дать выход. Я даже не знал в точности, что именно ненавижу - кого-то в отдельности, или просто, что такое возможно. Что очень, очень много всего возможно и есть - во всех абсолютно мирах. И к этому тоже оставалось только привыкнуть. Я погладил лежавший рядом меч. Оружие всегда успокаивает, так уж мы устроены. Холодное железо и впрямь отгоняет призраков. Избавляет от чувства бессилия. Даже перед тем, перед чем никто из нас не властен.
По крайней мере, сегодня не было "смеющейся баньши". Даже жалко - она вносила в эти пробуждения свежую струю. Но она как будто осталась на "Янусе", с тех пор как мы его оставили, мне не снилось ничего похожего на чей-то ускользающий смех.