Один - как пламя, алым полыхает.
Жемчужно белый, будто снег, другой.
Огонь и дым шумливо извергая,
Драконы меж собой вступают в бой.Глядит король, глазам своим не веря,
На битву двух гигантов пред собой.
Постройка замка - малая потеря
Пред чудом, что он зрит такой ценой."Следи ж за ними, - Мерлин ему молвит, -
Британии судьбу ты видишь здесь.
Коль снежный змий багряного прогонит -
Захватят вскоре саксы остров весь.Дракон багряный - славный знак британцев,
Тебе он представляет весь наш род.
А белый змий - свирепый знак германцев.
Гляди ж, чей ныне победит народ".Все жарче схватка, белый наступает,
И алого соперника теснит.
Король и Мерлин молча наблюдают -
Который же из змиев победит?
Гамлет обернулся и уставился на меня тяжелым взглядом. Точно, дошло. Я напустил на себя невинный вид и отвернулся.
- Так вот, что ты строчил вчера вечером, - медленно проговорил Гамлет. - Перевод.
- И что же?
Гамлет шумно втянул воздух и покачал головой.
Дракон багряный отступал недолго.
И мощь, доселе скрытую, открыв,
Врага изгнал из озера, но только
Исчезли оба, на берег ступив.И Вортигерн спросил в недоуменьи:
"Что значит боя странный сей исход?"
Ответил Мерлин: "Это без сомненья
Победа змия красного, ведь тот,Внезапно гнев и силу обнаружив,
О коих прежде не подозревал,
Мгновенно ход сражения нарушил
И саксов из страны своей изгнал.Увы, недолгой будет та победа.
Страной ему не вечно обладать.
Обоих змиев ждут здесь злые беды,
Триумфы, и несчастия опять.Миг для британцев ныне предрассветный -
Им вверена земля эта сейчас,
И стрелы бед окажутся безвредны -
Для них пора в другой настанет раз"."Но кто ты? Молви мне, о отрок вещий.
Кто твой отец - злой дух иль божество?
Откуда знаешь скрытые ты вещи -
Грядущую беду иль торжество?""Я - Мерлин, прозываемый Амброзий.
Иль Мирддин Эмрис на валлийский лад,
И Мирддин - бог ветров, лихой и грозный,
Всегда мне покровительствовать рад.Считает кто-то: он и я - едины.
Возможно, правы в чем-то и они.
Но мой отец - то Дух страны родимой -
Могучей, славной, древней сей земли.Сюда приходят люди и народы,
Затем, чтоб после снова исчезать.
И превращаясь в горные породы,
Навеки эту землю оставлять.Увы, и ты ее покинешь скоро -
Наследники законные грядут:
Аврелий, Утер - их приносит море -
Тебя и саксов принцы разобьют.О Вортигерн, нельзя построить башни
На озере подземном никогда -
Трон не стоит на преступленьи страшном -
Их подмывают кровь или вода.Спеши сокрыться, отдалить на время
Ту участь, что тебе присуждена.
Уже недолгим будет жизни бремя -
Ее твоя же поглотит война".Главу печально Вортигерн склоняет -
На лике лишь усталости печать.
О власти он давно уж не мечтает.
Как от судьбы зловещей убежать?"Не хочешь ли отправиться со мною
Куда-нибудь?" - он Мерлина спросил.
"Нет, Вортигерн, мне под другой звездою
Творец скитаться в жизни отпустил.Останусь здесь, в Деметии я править,
Прекрасной, после деда моего.
Мне много в жизни суждено исправить,
Но нет в ней больше места твоего".Ни трона и ни башни не воздвигнув,
Уехал опечаленный король.
Душой для мира этого погибнув,
Он знал - не удалась чужая роль, -
торжествующе допела Гвенивер и весело рассмеялась, довольная, что одолела такого монстра с пергамента до конца, и отыскала меня взглядом, вполне сошедшим за воздушный поцелуй.
- Нам надо поговорить, - ничего не выражающим тоном сказал Гамлет.
- Не принимай так всерьез, что ты Ланселот, - сказал я, с улыбкой поклонившись девушке. - В конце концов, это даже не любовная лирика.
- Заткнись, - раздраженно прошипел Ланселот, ухватив меня за рукав и притянув поближе к себе. - Переводить собственные старые сказки на бриттский язык - это уж слишком! Да еще такие псевдоисторические. Ты выдаешь за местную легенду то, что, возможно, было совсем не так! На второй же день, даже не проверив, какие тут есть несоответствия!
- Еще чего! - я небрежно оттолкнул его. - Конечно, все было не так! На то это и легенды. Какая разница? А ты что, веришь в драконов? Эй, драконы!..
Гамлет шарахнулся.
- Псих! - выплюнул он сквозь зубы и в сердцах ударил кулаком по седлу. Его конь недовольно всхрапнул и поддал задом. - Скотина, - сказал Гамлет уже лошади. - А ты, Эрик, еще сведешь нас всех в могилу.
- Да что ты такой дерганый?
- Я?! Это кого из нас несет вразнос?!
- Да никого и не несет. И вообще, а что терять-то?
Гамлет томно зажмурился.
- Тебя надо было усыпить сразу после рождения. Ну за что мне с тобой такие мучения?..
Ну вот, еще одна кудахчущая клушка…
Тут Кей заметил на деревьях пару повешенных, и мы сделали остановку. На коре деревьев были вырезаны магические знаки, на ветвях повязаны ленточки. Умерщвление явно носило ритуальный характер. Отец Блэс немедленно напустился на всех язычников, а друид Бран потребовал не обобщать. Принадлежа к просвещенной школе Мерлина, он и сам был против человеческих жертвоприношений. В том смысле, что не надо богам ничего навязывать - захотят, так сами заберут все, что им причитается. Но как говорится: заставьте дураков богам молиться - они принесут в жертву все, что видят, как будто создатели даром надрывались. Получается не поклонение, а прямо-таки какое-то утонченное издевательство над своими богами.
В таком духе и прошел почти весь день.
Гамлет был прав. У этого, как он выразился, "объекта", мы и остановились. Надеюсь, лесные сказки Галахада не имели большого влияния на это решение. Вообще-то, более чем полсотни человек не так просто сунуть в какой-нибудь угол. Впрочем, всех и не стали. В "темный угол" сунули только верхушку общества, женщин и разномастных священников. Для остальной армии под бдительным оком Кея с удивительной сноровистостью был неподалеку сооружен лагерь - вбиты колышки для привязи, раскинуты палатки, и даже вырыт небольшой ровчик по периметру. На мой взгляд это куда больше смахивало на "люкс", чем стены, обмазанные глиной и покрытые камышовой крышей. Затем Кей удалился охранять своих родителей, забрав с собой Марцеллина, а у нас за главного остался Бедвир, который оказался настолько любезен, что предоставил нам четверым отдельную палатку - четверым, не считая собаки, которую на всякий случай все обходили стороной и постоянно при виде нее сплевывали, чтобы избежать сглаза.
Только мы расположились, на дороге появился еще один крупный отряд вроде нашего. Под штандартом из треугольного плотного алого шелка с вышитой клыкастой головой белого вепря, в постоянно развернутом виде прибитым к перекладине на древке. Человек, ехавший впереди на буланом коне с гривой заплетенной в косички и упряжью с бубенцами, время от времени трубил в рог. Весь поезд выделялся заносчивой стройностью и броскостью, в то же время лишенной изнеженности в своей пышности. Даже кони ступали по земле с высокомерием.
- Король Корнуолла, - пробормотал шустрый Дерелл и поспешил известить Бедвира. Но тот уже и сам вышел из шатра на звук рога.
Воины без особого беспокойства, но со сдержанной настороженностью стали подтягиваться друг к другу, негромко переговариваясь и двигаясь обманчиво расслабленно, как сытые волки. Это не было подготовкой к бою, только данью уважения другому следующему своей дорогой крупному хищнику, дабы тот не сомневался, что его принимают всерьез, хотя и своего не уступят. Впрочем, тот, другой, демонстративно не обращал ни на кого внимания, кроме того, что ехавший за трубачом человек в золотой короне и блестящем чешуйчатом доспехе, покрытом алым плащом с белой каймой, с отрешенным любопытством скользнул взглядом по воинству Регеда, чуть задержался на здании гостиницы, мысленно отметив, что вождь наш где-то там, и мирно стал смотреть на путь перед собою. Видимо, между Регедом и Корнуоллом не было ни любви, ни раздора. Так бы они и проследовали мимо, если бы вдруг на новый звук рога наш адский пес не взвился в воздух, и не помчался к всадникам с бешеным лаем.
- Кабал! Назад! - закричал Фризиан, и бросился за ним вдогонку.
Я досадливо поморщился. Вот за что не люблю собак - до всего им есть дело, всюду суют свой мокрый нос и шумят почем зря. Псина кинулась не к трубачу и не к человеку в золотой короне, а облаяла юношу на вороном жеребце, едущего вслед за королем Корнуолла и, судя по явному сходству и гордому виду, его сына-наследника. Возможно, это случилось оттого, что конь принца был весь в мыле, грыз удила, приплясывал под ним и храпел, и пес среагировал просто на излишки адреналина, выброшенные норовистым животным.