- Галеон, - спокойно и лаконично отозвался Дидье, будто не замечая этих желваков. - Симон… старейшина рассказал вчера, что сюда причаливал испанский бриг. А потом направился как раз к тому островку… к нашему островку, morbleu! Три дня назад.
Грир на секунду закрыл глаза.
Слава пресвятым угодникам!
Самая лучшая новость за последние паршивые сутки.
Наконец-то драка!
- Значит, будет бой, - произнёс Грир с расстановкой, в упор оглядывая парня - от вихрастой макушки до босых ног. - Чего мнёшься? Боишься, что ли?
Неожиданно Дидье улыбнулся, - на левой его щеке обозначилась знакомая ямочка, - а потом посерьёзнел.
- Хочется, чтоб без крови обошлось… но бой так бой. А бояться - я и тебя-то не боялся.
- И зря! - отрезал Грир, вздёрнув бровь. - Без крови ему хочется, видали! Не ты, так тебя, это закон. Пора сниматься с якоря. Всё, убирайся, хватит уже тут… виноград давить.
Он и сам не понял, как это сорвалось у него с языка, и почему-то похолодел. Чувство вины снова обожгло его, как хлыстом.
Дидье на миг глянул вниз, сжав губы, а потом снова поднял чуть потемневшие глаза.
- Моя вина, кэп. С виноградом. С… - Он запнулся. - С Мораном. Он у нас пока. На "Маркизе". Я его позвал. Тоже… моя вина.
- Mea culpa! - зло передразнил его Грир - в памяти некстати всплыла латынь, будто это он сам каялся в исповедальне.
В глотке у него опять пересохло и прямо-таки скрежетало при каждом слове. Больше всего ему хотелось рухнуть ничком на палубу и забыться каменным сном. Или брать на абордаж испанцев, - чтоб пули свистели возле уха, чтоб в руке тяжелела шпага. Чтобы пролилась кровь - своя и чужая, чего так не хотелось Дидье Бланшару.
- Кэп… - проговорил Дидье, вдруг на миг коснувшись его руки, которую Грир с проклятьем отдёрнул. - И твоя тоже, да… но ведь, кроме смерти, нет ничего непоправимого.
И замолчал.
В наступившей свинцовой тишине даже чайки не вопили.
- Ты что городишь, сопляк? - наконец зловеще поинтересовался Грир, сглотнув. - Делать нечего? Так я тебе найду дело! Отправляйтесь на берег за припасами и подымайте якоря!
- Есть! - отсалютовал Дидье, сверкнув обычной своей ухмылочкой, и одним неуловимым движением оседлал планшир.
- Чёрт! - взревел Грир и вскинул руку, собираясь сдёрнуть паршивца вниз и отвесить хорошую оплеуху, но тот уже ласточкой нырнул в глубину. Матросня "Разящего" радостно заорала, глядя, как Дидье, легко вынырнув, со смехом машет им рукой. И широкими гребками плывёт к "Маркизе", на планшире которой повисли, заливаясь хохотом, Марк и Лукас, полуголые, тощие, белобрысые и с самого этого похабного утра весёлые, как чёртовы стрижи.
Бродячий цирк, ей-Богу.
И Грир чувствовал себя в этом цирке не то тигром, не то укротителем, не то тем и другим сразу.
Он витиевато выругался, и все олухи так и брызнули кто куда.
Да что же это за наказание за такое…
…Я и тебя-то не боялся…
…Кроме смерти, нет ничего непоправимого…
Грир опять закрыл глаза. Проклятье, этому засранцу стоило стать исповедником, а не пиратом!
- Моего канонира - на "Разящий"! - сложив ладони рупором, гаркнул он вслед взобравшемуся на борт "Маркизы" Дидье, мокрому и отфыркивавшемуся от воды. - Немед… - Он поперхнулся и махнул рукой. - К вечеру чтоб стоял у пушек!
Про себя Грир поклялся, что отныне не прикоснётся к своему проклятому канониру даже пальцем, не то чтоб чем другим.
Скорей бы уже настичь испанцев и ввязаться в драку!
* * *
Желание Грира сбылось почти через сутки, на рассвете.
"Маркиза" и "Разящий" двигались с такой скоростью, что испанский бриг стал виден, - крохотной точкой на краю безбрежной водной пустыни, - уже часов через десять после того, как оба корабля покинули побережье, где их так гостеприимно принимали.
В суматохе поспешного отплытия, пока на борт грузили визжащих поросят и вкатывали бочонки с вином, Грир всё же углядел, что Дидье Бланшар застыл как вкопанный возле своей шлюпки, любезничая с давешней красавицей, - вырядившейся в белое платье, словно невеста, - Ангелиной.
А углядев, невольно подошёл поближе.
Женщина стояла, напряжённо и странно глядя на Дидье и рассеянно отводя рукой со лба раздуваемые свежим ветром смоляные пряди волос. Босые ноги её утопали в золотистом прибережном песке.
- Я б могла попросить тебя остаться здесь… со мной, - проговорила она негромко и ровно, протягивая ему свёрток, который сжимала в руках - очевидно, с той самой отстиранной ею рубахой. - Но… я никогда не прошу. И если б ты этого хотел, ты б остался сам.
Она сказала это так, будто на берегу никого не было, кроме неё и Дидье, будто не замечала исподтишка устремлённых на них со всех сторон жадных взглядов.
Дидье лишь молча кивнул и принял у неё свёрток, свободной рукой мягко заправив ей за ухо прядку волос, и Ангелина крепко стиснула его пальцы.
- Тебе не такая женщина, как я, нужна, - горько промолвила она. - А такая… чтобы любила жизнь, смеяться, любовь… и тебя, Дидье Бланшар. Даст Бог, ты её встретишь.
- Встречу, ага, - парень вдруг так же горько улыбнулся, тряхнув русой головой. - Обязательно. Может быть, прямо завтра. Разъединственную на всём белом свете красотку, которая меня до самого сердца проймёт. Пулю.
Грир так и ахнул, окаменев.
Застыла и Ангелина.
А потом со всего размаха отвесила Дидье такую оплеуху, что он аж пошатнулся, и по всему берегу прокатилось эхо.
- Молодец баба! - сквозь зубы процедил Грир, а Ангелина яростно зашипела, подступая к Дидье вплотную и сжимая кулаки:
- Ты что мелешь, чёртов ты дурак?! Да как ты смеешь! Ты!
Она задохнулась, глаза её метнули молнию, и Грир решил было, что капитан "Маркизы" схлопочет сейчас ещё одну заслуженную затрещину, но тот поймал женщину за смуглую руку и пылко прижал её к губам.
- Прости, - покаянно сказал он, опуская голову, и потёрся щекой об её ладонь. - Прости, девочка. Я вправду дурак. Ничего со мной не случится, не бойся. - Зелёные глаза его вновь смеялись, когда он поднял голову. - Мне же черти ворожат. Вернее, чертовки, palsambleu! Ай!
Ангелина от души потрясла его, цепко ухватив за уши.
- Тогда я тоже буду ворожить для тебя, Дидье Бланшар, - с силой выпалила она, развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь, а он так и замер, провожая глазами её статную крепкую фигуру.
"Воистину чертовка", - почти уважительно подумал Грир и наконец рявкнул:
- По местам!
И его люди горохом посыпались в шлюпки.
Капитан "Разящего" решительно шагнул было к безголовому шалопаю, чтобы добавить ему ещё пару горячих, но Дидье, искоса глянув на него, стремглав прыгнул в свою лодку рядом с притихшими близнецами и проворно ухватился за румпель.
А на рассвете следующего дня испанцы очутились от них на расстоянии пушечного выстрела, и их корабельные пушки даже отважились на один беспомощный залп в сторону "Разящего". Ядра, впрочем, шлёпнулись в океан, не причинив фрегату значительного ущерба, а потом стрелять стало уже слишком поздно. "Маркиза", как более лёгкая и быстроходная, подоспела к испанцам первой, да и корсары "Разящего" уже с ликованием готовили абордажные крючья.
Грир, который, так и не сомкнув глаз, всю ночь расхаживал по мостику, криво усмехнулся, разглядывая в подзорную трубу перекошенные бледные физиономии испанцев, обречённо наблюдавших за стремительным приближением пиратов.
Их бриг гордо именовался "Эль Халькон", то есть "Сокол", но ничего соколиного в его команде не наблюдалось. Грир мимолётно подумал о том, испугало бы его самого и его людей внезапное появление двух враждебных судов по обоим бортам, и, осклабившись, сплюнул в море.
Душа его и тело жаждали хорошей драки, а если бы с превосходящим противником, так ещё лучше!
Обострённое, воистину звериное чутьё подсказывало ему, что испанцы, несмотря ни на что, не выбросят белый флаг, а будут отбиваться, как загнанные в угол крысы. Самым разумным было бы просто вдрызг разнести их сраную посудину прицельным огнём с бортов обоих судов, но…
Но накануне вечером исповедник и пустозвон Дидье Бланшар всё-таки заявился в его каюту.
Мокрёхонький до последней нитки, - на джутовый коврик у порога аж ручьи полились, - зелёные глаза тревожно блестят из-под спутанных прядей волос, ресницы слиплись стрелками - как тогда, на озере, некстати вспомнил Грир.
За плечом Дидье неотступно маячил Моран - кто бы сомневался.
- Какого беса? - любезно осведомился Грир, неохотно подымаясь с заскрипевшей койки.
- Пощади их, кэп, - глухо вымолвил Дидье, продолжая глядеть на него исподлобья - упрямо и умоляюще.
- Кого это? - устало поинтересовался Грир, хотя прекрасно понял - кого, и от этого понимания мгновенно рассвирепел. И правда - какого беса?! - Ты что, не соображаешь, что если мы их отпустим живьём, то все Карибы…
- …все Карибы и так узнают про галеон, - мотнув своей мокрой башкой, нетерпеливо перебил его Дидье. - Ты что, боишься кого-то, кэп?
- Поговори, поговори, - вкрадчиво предложил Грир, усмехнувшись. - Хочешь рискнуть дочкиным приданым, ты… чистоплюй?
Он рассвирепел ещё и потому, что точно знал - не откажет. Сделает так, как просит этот малахольный, уподобившись ему, это он-то, Грир-Убийца!
- Потому и не хочу их крови - из-за Ивонны, - чёртов сопляк опять тряхнул головой. - Бога ради, кэп… пожалуйста!
Голос его сорвался.