Трое мужчин перевели ошеломлённые взгляды на возникшую невесть откуда высокую статную женщину в щегольском камзоле, бриджах и высоких сапогах. Чёрные, как ночь, блестящие и пышные волосы её венчала капитанская треуголка, смуглое дерзкое лицо было словно отчеканено на монете.
Корсиканка Симона Агостини, хозяйка брига "Стрела", надменно улыбнулась, наслаждаясь всеобщим вниманием.
- И ты не пожалеешь, - добавила она коротко, опустив руку на плечо Дидье и медленно проводя пальцами от ключицы к шее, а потом запуская их в копну его густых взлохмаченых волос.
Глаза Дидье широко распахнулись, а потом он вдруг заливисто и искренне расхохотался. Симона с неохотой отдёрнула руку, отвечая вызывающим взором на хмурые взгляды Морана и Грира.
- Mon Dieu, - выпалил наконец бывший старпом "Маркизы", откидываясь на стуле и открыто оглядывая всех по очереди блестящими от смеха глазами. - Да вы все спятили, люди, palsambleu! Я того не стою, правда.
- Да ты сам чистое золото, дурак, - сердито выдохнул Моран.
Симона и Грир невольно кивнули, соглашаясь, а Дидье снова прыснул:
- Точно, спятили!
- Не веришь, что ли? - вспыхнул Моран.
- Верю, как магометанин, и нем, как катафалк, - заявил Дидье, сверкнув шальными глазами, но в весёлом голосе его просквозила неожиданная горечь. - Только дуэли тут не устраивайте, кровь Христова!
- Так тебя это всё забавляет, парень? - медленно и тяжело проговорил Грир, глядя на него исподлобья, а Дидье только пожал плечами и вызывающе прищурился, снова отхлебнув из своей кружки:
- Patati-patata!
- Вот засранец-то… - Грир, невольно усмехнувшись, повернулся к Симоне: - Мадам? Если этому шалопаю всё равно, с кем из нас уйти отсюда, пусть его участь решит судьба. Бросим кости?
Помедлив, корсиканка согласно кивнула.
- О-о-о! - возбуждённо взвизгнула Нелл, первой кидаясь к их столу. - Дай сюда свои кости, папаша Кев, чтоб уж точно без всякого обману!
- Кыш, вертихвостка, - пробурчал хозяин, огромной татуированной ручищей расчищая себе дорогу сквозь толпу зевак, окружившую стол плотным гудящим кольцом. - Ишь, разгалделись, как стая треклятых грачей по весне… Плюнь ты на них на всех, парень, иди к нам поваром. Или вон - под гитару по вечерам орать. Угол и кормёжку дам, и девки все - твои.
Нелл восторженно запрыгала, но Дидье только развёл руками и глубоко вздохнул:
- Я по морю соскучился, Кев. Хочу, чтоб палуба была под ногами. А песен я и на каком-нибудь корыте всласть поорать могу, они ж всегда со мной, никуда не денутся.
Нелл разочарованно надулась, и Дидье с улыбкой ей подмигнул.
- Что ж, как хочешь, дело твоё, - вздохнул и трактирщик, со стуком ставя на стол стаканчик с костями.
Грир вытряхнул все пять костей на ладонь, взвесил и придирчиво их осмотрел. Потом так же придирчиво глянул на Дидье. Тот улыбнулся и ему - почти безмятежно.
Почти.
И сказал, на мгновение крепко стиснув его запястье:
- Я тоже хочу бросить кости на свою судьбу, кэп. Это будет… справедливо.
Грир, всё ещё пристально глядя в его спокойные глаза, медленно кивнул и встряхнул стаканчик. Стук костей, посыпавшихся на стол, раздался в наступившей тишине, как удар грома, и все возбуждённо вытянули шеи, заворожено уставившись на них.
Глухой гул пронёсся по трактиру.
Нелл, не открывая накрепко зажмуренных глаз, тревожно пропищала:
- Ну скажите же, сколько? Сколько?!
- Двадцать семь, - прогудел Кевин и, неторопливо собрав кости, протянул стаканчик корсиканке. - Перебить эдакое трудновато будет.
Все затаили дыхание, а Симона привычным движением метнула кости на стол.
Нелл ойкнула, Дидье фыркнул, а Грир, снова внимательно поглядев на него, не заметил и тени смятения в его ясных смешливых глазах.
- Двадцать два, - торжественно объявил трактирщик, будто глашатай на турнире, и гуляки завопили и затопали, радуясь развлечению.
Дидье встал, будто спохватившись, и произнёс ровно и негромко - так, чтоб его расслышали только корсиканка да Моран с Гриром:
- Я сожалею, мадам.
Взгляд его теперь был совершенно серьёзным.
- Правда? - Женщина недоверчиво изогнула густые брови.
- Mon Dieu, как можно парню из плоти и крови не сожалеть, потеряв вас, мадам?! - Он протянул ей руку, а потом церемонно поднёс к губам смуглые пальцы, которые она, помедлив, вложила в его ладонь.
- Болтун! - с невольной улыбкой хмыкнула корсиканка, отстраняясь, наконец, и прожигая Дидье насквозь своими тёмными глазами. - Французишка! Но твоя матушка не зря дала тебе такое имя, ты, чёртов плут. - Она провела пальцами по его щеке, продолжая неотрывно смотреть в лицо. - Дидье - желанный… Что ж, если передумаешь, желанный, то всегда знаешь, где меня найти. На "Стреле".
- Конечно, мадам, - невозмутимо отозвался Дидье, задумчиво провожая взглядом гордо направившуюся к двери женщину. А потом залихватски присвистнул, вновь поворачиваясь к столу. - Мой черёд, garГons!
Он упёрся в стол обеими ладонями, легко встретив напряжённые взгляды Грира и Морана, впившиеся в его лицо.
- Что, Дидье, ставишь на кон свою задницу? - выкрикнул один из пьянчуг позади него, но торопливо прикусил язык, едва Дидье с нехорошим прищуром покосился на него через плечо.
- Mange d'la marde! - от души пожелал ему Дидье и усмехнулся. Глаза его опять стали совершенно серьёзными. - Я не хочу никого обидеть. Я хочу… только свободы. Господь Вседержитель знает, как сильно хочу. - Голос его вдруг упал почти до шёпота, и он прикрыл глаза. - Но пусть будет так, как Он захочет. Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen.
И Дидье Бланшар бестрепетно встряхнул стаканчик с костями.
Кости со стуком рассыпались по столу.
- Твою ма-а-ать… - прохрипел кто-то в мёртвой тишине, тут же взорвавшейся криками и восторженным свистом.
Нелл пронзительно взвизгнула и, подпрыгнув, повисла на шее Дидье, который со смехом стиснул её в объятиях.
- Второй раз в жизни такой расклад вижу, - поведал Кевин, энергично почесав свой лысый затылок. - Пять шестёрок, надо же! Господь тебя любит, Дидье Бланшар. Если захочешь, оставайся тут, говорю тебе. Эй вы, расступитесь, горлопаны чёртовы! - И он без церемоний растолкал толпу зевак.
Моран с тоской покосился на мрачно молчавшего Грира.
- Си-ди, - раздельно произнёс тот, без слов поняв желание своего канонира уйти прочь отсюда.
И они сидели, изредка отпивая по глотку из своих кружек и неотрывно глядя на Дидье Бланшара, в которого будто бес вселился. Ему поистине не было ни сносу, ни удержу - он пил, не пьянея, отчаянные глаза его блестели, гитара звенела, а башмаки он стоптал, наверное, до дыр.
Когда почти все в трактире обессиленно завалились под столы и на лавки, - а маленькая Нелл свернулась клубочком в единственном продавленном кресле в углу, - Дидье схватил со стола глиняный кувшин с водой и, весело отфыркиваясь, вылил его себе на голову. Утёр рукавом лицо и поглядел на Грира с Мораном, забавно сморщив нос. Его мокрая рубаха прилипла к телу, а спутанные волосы - ко лбу, но он, не обращая на это ни малейшего внимания, насмешливо поинтересовался:
- Вы там задницы себе ещё не отсидели, garГons?
- А ты ноги до ушей не оттоптал? - парировал Моран, невольно улыбнувшись в ответ. Обижаться на Дидье было невозможно. Его выбор был действительно его правом, а им давно пора было уходить отсюда… Моран глубоко вздохнул - так глубоко, что даже в груди заболело.
- Вставайте-ка, - велел Дидье, вразвалочку подходя к ним. - Давайте-давайте, подымайтесь!
Взвесив в ладони полупустую бутылку рома, которую за всю ночь Моран и Грир так и не допили, он с театральным вздохом констатировал:
- Не умеете вы веселиться, garГons!
И, осушив бутылку в несколько длинных глотков прямо из горлышка, швырнул её в очаг, где она со звоном разбилась. А потом, даже не покачнувшись, обернулся к трактирщику:
- Эй, Кев! Найдутся три клячи у тебя в конюшне, а?
- Найдутся, - хмуро пробурчал Кевин, остро глянув на всех троих. - Спины только моим одрам не потрите, олухи, знаю я вас, раздолбаев… И куда ты собрался, олух Царя Небесного, ты же столько рому за ночь выпил, что в нём утопиться можно!
- Patati-patata! - пропел в ответ Дидье и с хохотом отпрянул от пролетевшего мимо его носа веника, метко запущенного хозяином.
Недоумённо переглянувшись, Грир с Мораном поднялись из-за стола. Они понятия не имели, что на уме у Дидье, но послушно двинулись за ним. "Как детишки за Гамельнским крысоловом", - рассеянно подумал Моран, вспомнив вдруг сказки своей кормилицы Джен.
Одры действительно нашлись в конюшне у трактира, так же, как сёдла и одеяла, которые Дидье ловко к сёдлам приторочил. Он по-прежнему молчал, но собирался с такой лихорадочной быстротой, будто уходил от погони. Моран с Гриром тоже молчали - пока выезжали за ворота на дорогу, а потом - на тропинку, ведущую вглубь зеленевших в предрассветных сумерках холмов. Они только напряжённо смотрели на прямую спину скакавшего перед ними Дидье, который даже не думал оборачиваться.
Утренний ветер трепал им волосы, и Моран с наслаждением вдыхал влажный туманный воздух. Наконец впереди замаячила голубая гладь маленького озерца, и Дидье, спрыгнув на землю, деловито расседлал своего гнедого "одра", привязав его к дереву. Рассеянно бросил в кусты привезённые одеяла. И только тогда обернулся к своим спутникам всё с тем же вызывающим прищуром:
- Nombril de Belzebuth! Вы, парни, давеча к стульям приросли, а теперь к сёдлам? Шевелите задницами, palsambleu!