Роман "Бог располагает!" - продолжение "Адской Бездны", вторая часть дилогии, объединенной фигурой главного героя Самуила Гельба.
Действие его разворачивается со 2 марта 1829 г. по 26 августа 1831 г. и охватывает дни Июльской революции в Париже.
Содержание:
I - КОСТЮМИРОВАННЫЙ БАЛ У ГЕРЦОГИНИ БЕРРИЙСКОЙ 1
II - НОСТРАДАМУС 3
III - ДОМ В МЕНИЛЬМОНТАНЕ 5
IV - ПОСЛАНЕЦ ВЫСШЕГО СОВЕТА 7
V - ДВА СТАРИННЫХ ДРУГА 9
VI - ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА 11
VII - У ОЛИМПИИ 13
VIII - ПОКЛОННИК ГОЛОСА 15
IX - РАССКАЗ ГАМБЫ 17
X - "ФИДЕЛИО" 19
XI - ЯГО В РОЛИ ОТЕЛЛО 21
XII - СДЕЛКА 22
XIII - НИТИ ПРИЛАЖЕНЫ 25
XIV - ДРАМА В ОПЕРЕ 27
XV - ОБЩЕСТВО КАРБОНАРИЕВ 30
XVI - ВЕНТА 31
XVII - СВИДАНИЯ У ГОСПОДА БОГА 32
XVIII - БРАЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ 34
XIX - СКВОЗЬ ПОРТЬЕРУ 37
XX - ОДИНОЧЕСТВО 39
XXI - ПЕРСТ БОЖИЙ 40
XXII - ПОТРЯСЕНИЯ 42
XXIII - КУЗЕН И КУЗИНА 44
XXIV - НЕЖДАННОЕ НАСЛЕДСТВО 45
XXV - ЛЮБОВЬ, ВЕСЬМА ПОХОЖАЯ НА НЕНАВИСТЬ 46
XXVI - ЛЕГКО ЛИ ДАРИТЬ? 48
XXVII - ПАУК ВНОВЬ ПЛЕТЕТ СВОЮ СЕТЬ 50
XXVIII - ПРОВИДЕНИЕ ДЕЛАЕТ СВОЕ ДЕЛО 52
XXIX - РАЗЪЯТАЯ ЛЮБОВЬ 53
XXX - БРАК РАДИ ЗАВЕЩАНИЯ 55
XXXI - ТРИ СОПЕРНИКА 57
XXXII - ЖЕРТВА И ПАЛАЧ 59
XXXIII - ПОТАЕННАЯ СТРАСТЬ 62
XXXIV - ПОТАЕННАЯ СТРАСТЬ - (Продолжение) 62
XXXV - ЖЕНА-НЕВЕСТА 64
XXXVI - ПЕРВАЯ ГРОЗА 66
XXXVII - ДИСТИЛЛЯЦИЯ ЯДА 67
XXXVIII - УДАР МОЛНИИ 68
XXXIX - ВИЛЛА ПОЛИТИКОВ 70
XL - ОСКОРБЛЕНИЕ 72
XLI - ЛЕВ, ПОДСТЕРЕГАЮЩИЙ ДОБЫЧУ 74
XLII - ОБЪЯСНЕНИЕ 77
XLIII - В ДОРОГЕ 78
XLIV - ПРИЕМ В ЗАМКЕ 79
XLV - УЖАС ЗАРАЗИТЕЛЕН 81
XLVI - ВИДЕНИЕ 82
XLVII - УМОЗАКЛЮЧЕНИЯ ПО ПОВОДУ МУК СОВЕСТИ 84
XLVIII - О ТОМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО В СЕН-ДЕНИ В ДЕНЬ ДУЭЛИ 86
XLIX - ОЛИМПИЯ ОТКРЫВАЕТ СВОЮ ТАЙНУ 88
L - САТИСФАКЦИЯ 90
LI - ЮЛИУС ГОТОВИТ ОТМЩЕНИЕ 92
LII - ЮЛИУС ГОТОВИТ ОТМЩЕНИЕ - (Продолжение) 92
LIII - ГАМБА НАКОРОТКЕ С ПРИЗРАКАМИ 93
LIV - ГАМБА РАССКАЗЫВАЕТ 94
LV - МАТЬ И ДОЧЬ 97
LVI - ПОРОЙ И ТЮЛЬПАНЫ БЫВАЮТ ПОСТРАШНЕЕ ТИГРИЦ 98
LVII - ОЛИМПИЯ ПОЕТ, А ХРИСТИАНА МОЛЧИТ 101
LVIII - РЕВОЛЮЦИИ БЫВАЮТ ПОЛЕЗНЫ, НО НЕ ВСЕГДА ТЕМ, КТО ИХ СОВЕРШАЕТ 103
LIX - ПЕРЕМЕНА ДИСПОЗИЦИИ 106
LX - ПРОЩАНИЕ БЕЗ ПОЦЕЛУЕВ 107
LXI - ЗОРКОСТЬ ЛЮБЯЩЕГО СЕРДЦА 108
LXII - ТОСТ 110
LXIII - МЕРТВЫЙ ХВАТАЕТ ЖИВОГО 112
LXIV - АВЕЛЬ И КАИН 113
LXV - ДВЕ СМЕРТИ 115
LXVI - ДВЕ СВАДЬБЫ 116
КОММЕНТАРИИ 117
Примечания 132
Александр Дюма
Бог располагает!
I
КОСТЮМИРОВАННЫЙ БАЛ У ГЕРЦОГИНИ БЕРРИЙСКОЙ
В политической жизни французского королевства к концу правления Карла X наступило некоторое прекращение борьбы, нечто вроде разоружения и перемирия. И хотя министерство Мартиньяка было лишь результатом взаимных уступок со стороны политических партий, поверхностным наблюдателям могло показаться, что достигнут мир между традициями прошлого и устремлениями к будущему.
Однако глубокие умы не доверяли поверхностным приметам. Они знали, что прогресс и цивилизацию остановить нельзя и подобные временные перемирия только передышка, предшествующая великим потрясениям. Ведь именно голубое небо и может предвещать раскаты грома, а революция, когда она дремлет, лишь набирает силы для будущей борьбы.
Господин де Мартиньяк слыл человеком тонкого ума, общительным и способным к согласию и играл между королевским двором и нацией роль, какая в ссорах влюбленных в комедиях отведена субреткам. Но эта его роль обесценивалась тем, что в данном случае влюбленные не любили друг друга и бурный разрыв их брака был неизбежен. Однако это не мешало г-ну де Мартиньяку заботиться о супружеском союзе, как если бы за ним не должен был последовать разрыв отношений. Он сновал между королем и Францией, говоря каждому из них о другом только хорошее, гася взаимные жалобы и упреки и побуждая обе стороны сделать хоть шажок к желанному сближению. В Тюильри он защищал свободу, а в Бурбонском дворце - монархию.
Такая роль посредника сопряжена с некоторым риском: когда разнимаешь дерущихся, все тумаки могут достаться тебе самому; ведь общественные мнения напоминают строгих супругов: и те и другие не прощают измены. А потому г-н де Мартиньяк подрывал доверие к себе и придворных и либералов, плодя врагов в обоих лагерях. Зато он снискал симпатии тех, чье расположение обычно ценят более всего: людей искусства, молодых мужчин и женщин, благодарных ему за то, что он вносил успокоение в обстановку того времени. Весь этот элегантный и остроумный свет, для которого спокойствие, празднества и искусства составляют его жизнь, был ему признателен за вновь обретенные удовольствия и благодарил его, продолжая развлекаться.
Многие еще помнят, какой вихрь горячечных страстей, какое самозабвение пробудил карнавал 1829 года.
Волна празднеств, словно морской прилив, захлестнула весь город и добралась даже до подножия трона: ее королевское высочество герцогиня Беррийская, захваченная потоком всеобщего увлечения, решилась возобновить когда-то модные костюмированные балы, воскрешавшие прошлые исторические эпохи.
Ее королевское высочество - а теперь более чем когда-либо уместно об этом напомнить, коль скоро г-жа герцогиня Беррийская оказалась в изгнании, - природа наградила живым темпераментом и ярким очарованием. Отдаваясь радости в павильоне Марсан столь же бесстрашно, как позже она выносила все тяготы Вандейского восстания, эта женщина в своих фантазиях проявляла ту же порывистость и бесшабашную отвагу, какие впоследствии воодушевляли ее на борьбу.
На этих празднествах, подобных последним лучам солнца при закате монархии, она стала вдвойне королевой: по праву рождения и по праву победительницы. То было истинно французское явление: женщина остроумная и отважная, своенравная и рыцарственная, сердечная и мужественная - в будущем поэты еще посвятят ей немало романов, пусть только быстротекущее время наведет глянец на некоторые из реальных событий и сгладит кое-какие шероховатости, слишком заметные сейчас.
И вот во время того благословенного карнавала 1829 года герцогиня Беррийская поддалась желанию, в котором женская фантазия соединилась с артистическими наклонностями. Светские салоны давно утратили вкус к маскарадам. Возродить их перед лицом сумрачного старца, восседавшего в тронной зале французских королей словно в монастырской исповедальне, казалось совершенно невозможным. Разумеется, еще Людовик XIV сам выступал в балетах, и уже по одному этому двор Карла X не уронил бы себя, следуя примеру великого короля. Однако в дивертисментах Люлли и Мольера танцевал коронованный юнец, влюбленный и безрассудный, а какого-то четверостишия Расина оказалось достаточно, чтобы он навсегда отказался от этого порочащего его занятия. И никто не забыл, как раскаивался впоследствии король в этом унижении своего величия, сколь свирепо порицал супруг г-жи де Ментенон прегрешения возлюбленного мадемуазель де Лавальер.
А значит, следовало прикрыть легкомыслие туалетов серьезностью замысла, тяготеющего к наслаждениям более возвышенного толка, выдать переодевание лишь за средство для более важной цели, сделать вид, что маска скрывает некую глубокую мысль.