Жигулин Анатолий Владимирович - Летящие дни стр 11.

Шрифт
Фон

И за гранью невозможной
Наступает - хоть убей -
Сон тяжелый и тревожный,
Словно память о тебе.

А за синей кромкой леса,
Где дорога петли вьет,
Тонко-тонко и белесо
День серебряный встает…

Память, память!..
Где найду я
В лабиринте бед и гроз
Эту комнату пустую
В белом шорохе берез?

И кому потом оставлю
В веренице белых дней
Эту трепетную каплю
Краткой памяти моей?

1966

* * *

Голый лес, и на ветках черных
Дождевая блестит вода.
И таится в размытых норах
Неосознанная беда.

Бурых листьев лежат отрепья.
Неуютный туман вдали…
Изувеченные деревья
Руки в стороны развели.

Кости веток ломая с хрустом,
Незажившую боль несу.
И в душе моей тоже пусто,
Словно в этом сыром лесу.

Соберу я сырые ветки.
Буду долго я ворожить.
Будет дым голубой и едкий
Память горькую ворошить.

Будут годы струиться мимо…
Будет больно глазам до слез.
Может, это просто от дыма?
Может, это от прошлых гроз?..

Будут корчиться ветки дуба.
Будет кто-то из тьмы грозить.
Будет ветер сырой и грубый
Пламя трепетное гасить.

Только я все равно нарушу
Черный холод, сковавший бор.
Пусть согреет
Хотя бы душу
Невеселый ночной костер.

1966

БЕЛЯЕВО-БОГОРОДСКОЕ

Беляево-Богородское!
Ветер со всех концов.
Нерадостная, сиротская
Судьба у твоих скворцов.

Бульдозер в красной рубахе
Ровняет твои бугры,
И корчатся, как на плахе,
Сарайчики и дворы.

Потом по всему порядку,
Рыча, как голодный зверь,
Срезает ножом посадку:
Рябину, березу, ель…

А ветер над бурой глиной
Качает сухой бурьян.
Старик у палатки винной
С утра почему-то пьян.

- Обидели нас!
Обидели! -
В слезах причитает он.-
Ведь мы коренные жители,
И нас-то - в другой район!

И площадь дают хорошую -
Живи и не помирай.
А я не хочу жилплощади!
Ты родину мне отдай!..

А вдалеке,
За кранами,
Грибами вокруг холма
Панельные все, "слухмяные"
Растут близнецы-дома…

И черт бы с нею, с деревней,
С грядками огурцов,
Но все-таки жаль деревьев,
Все-таки жаль скворцов.

1966

ПРОЩАНИЕ

Лугов желтеющая роскошь.
За речкой тонкая ветла.
И тихий белый город Россошь,
Где ты к вагону подошла.

Те дни осенние проплыли
Под строгий шепот докторов
О вредности подземной пыли
И резких северных ветров.

И ни квартиры, ни зарплаты.
Больничный горький неуют.
Но очень ласковой была ты
Прощальных несколько минут.

И потому мне показалось,
Что всё - как прежде,
Как всегда.
А это ты со мной прощалась.
Не на неделю -
Навсегда.

Угас в тумане город Россошь…
Где ты теперь, через года?
Кого теперь спокойно бросишь,
Когда опять придет беда?

Что там теперь,
За непочатой,
Пустой страницей бытия,
Где желтый блеск,
Перрон дощатый
И сумка черная твоя?..

1966

* * *

Вот уж белыми метелями
Забинтована земля,
И снегами беспредельными
Тихо светятся поля.

Вот уж дымными полотнами
Укрывается заря,
Над равнинами холодными
Красным золотом горя.

В эти дни невероятные,
Что проносятся, звеня,
Все яснее, все понятнее,
Все доступней
Для меня.

И когда от снега хрусткого
Свет струится по меже -
Нету злого,
Нету грустного,
Нету горького в душе.

Пусть бросают нас любимые,
Пусть года уже не те -
Все приличней,
Все терпимее
В этой звонкой чистоте.

1966

Прозрачные дни

Анатолий Жигулин - Летящие дни

САНИ

И снова вижу: мимо озими,
Где вьюги землю замели,
Скрипит веселыми полозьями
Дорога санная вдали.

Ах, сани легкие, крылатые!
Куда летите вы, куда?
Туда, где белый дым над хатою
Как хвост сибирского кота.

Где пахнет сеном и овчинами,
Где старый ворон на суку.
Где солнце тонкими лучинами
Зажгло зальделую реку.

Ах, сани, сани!
Отзвук прошлого.
Возьмите, милые, меня
Из неуютного
И тошного,
Бензином пахнущего дня.

Возьмите, древние и быстрые, -
Ведь вам не стоит ничего -
От горьких дум,
Друзей неискренних
И от меня
От самого.

1967

* * *

По белокрылым перелескам
В густом снегу
За рядом ряд,
Подобно ангелам небесным,
Земные елочки летят.

И сам лечу я в этой сини,
Лыжней сверкающей бегу,
И стынут кустики полыни,
Слегка звенящие в снегу…

О, время зимнего покоя,
Когда, почти что не дыша,
Любовью, болью ли, тоскою
Не омрачается душа!

Прими меня в свой сон беспечный,
В свой зыбкий холод уведи,
Дорогой трепетной и вечной,
Где что-то мнится впереди.

1967

* * *

Душой распахнутой приемлю
Седой от стужи березняк,
Морозом скованную землю
И дальний-дальний лай собак.

Бежит вперед веселый Рыжик,
С которым я едва знаком,
И белый снег с опаской лижет
Горячим красным языком.

И грустно-грустно, чисто-чисто
У яркой лыжницы в руке
Поет игрушечный транзистор
На итальянском языке.

И впереди, за черной елью,
Вместила солнечная даль
Скупое русское веселье
И итальянскую печаль.

1967

* * *

Заколоченные дачи.
Дятел будит тишину.
Талым снегом сосны плачут.
Чуют близкую весну.

И идет со мной Татьяна
И о чем-то говорит.
Это весело и странно
Называется - "кадрит".

Эх, Татьяна! Хвостик рыжий,
Челка лисьего огня.
Ни черта не закадришь ты
Волка старого - меня.

Это все когда-то было:
И ресницы и глаза.
Это все, как прежде, мило.
Жаль, что вечно так нельзя.

Жаль березу, ту, чье семя
Пало в снежную постель.
Жаль, что время, время, время
Разбивается в капель.

1967

* * *

Все туманнее та страна,
Что придумали мы с тобой.
И давно уж мне не нужна
Ни сама ты,
Ни образ твой.

Только вижу издалека
В белоснежном сквозном лесу
Фантастического зверька,
Чуть похожего на лису.

Распушив золотистый хвост,
Не жалея волшебных сил,
Он бежал через сотни верст -
Письма мне твои приносил.

Разошлись на тропе крутой,
Где тяжелые облака…
И оставили сиротой
Нами созданного зверька.

Закружил его в пустоте
Наших ссор снеговой туман.
Где-то в пасмурной темноте
Сухо щелкнул стальной капкан.

И давно позабыли мы
Тот придуманный нами край…
Только слышится мне из тьмы
Тихий-тихий
Печальный лай.

1967

* * *

Ах, речка, речка Тебердинка!
Меня напрасно не зови.
В тебе растаял,
Словно льдинка,
Последний след моей любви.

Любви случайной, ненадежной
И сердце тронувшей слегка,
Но светлой, звонкой и тревожной,
Как эта горная река.

Она ушла куда-то в небыль,
Как тонкий луч за край земли,
И стала соснами, и небом,
И пылью солнечной вдали.

И только в памяти небыстрой
Она осталась навсегда
Незамерзающей и чистой,
Как эта синяя вода.

1967

ВОСХОД ЛУНЫ

Был мир загадочным и древним.
Во тьме журчала Теберда.
И на зубчатом черном гребне
Возникла крупная звезда.

В сиянье зыбкое одета,
Она стремительно росла
Там, на хребте,
Где тьмы и света
Граница резкая прошла.

И четко-четко в лунном диске
Вдруг стали издали видны
Уступы скал,
Кустарник низкий
И ветка сломанной сосны.

1967

ДИКИЕ ГУСИ

Гуси плавают в горной речке,
Очень трудно плавать гусям.
Гуси жмутся по-человечьи
К неуютным седым камням.

Гуси, гуси! Какой бедою
Занесло вас в глухую падь
С неспокойной этой водою,
Где и пищи не отыскать?

По-над сопками ветер свищет,
Сыплет крупкой в худом леске.
Только гуси все что-то ищут
В каменистом сыром песке.

Туча с неба вот-вот завьюжит
У замшелой речной косы.
Все красней и красней от стужи
Их стремительные носы.

Видно, по сердцу им большая -
Пусть с крупинками злого льда,
Пусть холодная,
Пусть чужая -
Все равно живая
Вода.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Популярные книги автора