Сигурд не упустил свой шанс. Перешагивая через тела убитых, он повел своих людей вперед. Скандинавы давили на щиты англичан до тех пор, пока люди Эльдреда не были вынуждены отступить к гобеленам с Христом и через дверь на улицу. Они выплеснулись, словно прокисший эль из разорванного бурдюка.
Когда последние двое англичан выскочили за дверь, ярл поднял щит и скомандовал:
- Стойте, ребята! Останавливаемся здесь!
- Надо преследовать врага, Сигурд! - воскликнул Брам. - Англичане отходят.
Предводитель покачал головой, разбрызгивая вокруг себя капли пота и крови.
- На улице они нас окружат, Брам. Их лучники разорвут нас на части.
- У меня нет ни малейшего желания собрать своей задницей кучу стрел. - Кнут скорчил гримасу. - Только не после всего этого.
Брам поджал распухшие, окровавленные губы и кивнул, принимая решение ярла. Снаружи ночь кишела кричащими людьми, жаждавшими отомстить нам. Улаф был прав. Похоже, все окрестные англичане собрались здесь, чтобы нас уничтожить. Тут были и женщины.
- Я не допущу, чтобы меня сразила стрела, выпущенная бабой, - сказал Свейн. - Скальды в своих преданиях ни за что не скажут такое о Свейне Рыжем.
- Скорее Асгот встанет на колени перед Белым Христом, - усмехнулся Брам, похлопал великана по спине и ногтем проверил остроту своего меча.
- Загородить дверь! - распорядился Сигурд.
Бьорн и Бьярни закрыли заднюю дверь и привалили к ней скамьи. С улицы по-прежнему доносились крики англичан, но в зале Эльдреда наступила странная тишина. Мы остались наедине с мертвыми.
- Асгот, займись ранеными. Эрик, помоги ему.
- Все это дело рук Кровавого глаза, - прокаркал Асгот, указывая на меня. - Он плюнул на твое везение, Сигурд, и оно прокисло.
Ярл оглянулся на меня, ткнул мечом в сторону жреца и спросил:
- Ты все еще дышишь, годи?
- Боги сохранили мне жизнь, потому что я их почитаю, - ответил тот.
Намек на то, что Сигурд богов не почитает, был слишком очевиден. Какое-то мгновение ярл и годи пристально смотрели друг на друга. Мне казалось, что даже неподвижный воздух между ними охватила дрожь.
- Ты слышал, что сказал наш предводитель, мой мальчик? - вспорол гнетущую тишину Улаф, обращаясь к сыну. - Займись ранеными.
Тут он поймал на себе мой взгляд, и я с благодарностью кивнул ему. В ответ Улаф чуть склонил голову и снова повернулся к Эрику. Тот с сосредоточенным мрачным лицом приступил к работе. Сын Улафа больше не был неопытным юношей. Он стал равным со всеми прочими. Эрик проливал свою и чужую кровь вместе с ними. Они этого никогда не забудут. Мы уложили убитых - Сигтригга, Ньяла, Олега, Эйульфа, Гуннлауга, Нортри и Торкеля, расправили им руки и ноги и оставили неприкрытыми белые лица, сиявшие воском в дрожащем пламени свечей. Асгот исполнил над ними обряд смерти. Все остальные тем временем занимались своими ранами, проверяли оружие и присматривали за дверями.
- Сегодня ночью наши товарищи будут пировать в Валгалле, - сказал Сигурд, который держал спину прямо, хотя его взгляд выдавал усталость. - Они сядут за стол Одина рядом со своими отцами. - Ярл сверкнул глазами и посмотрел на уцелевших бойцов. - Ни один из нас, живых, не может просить о большем.
Воины глухими восклицаниями выразили свое согласие. Мне показалось, что они завидовали своим товарищам, которые лежали мертвыми на соломе, перепачканной кровью. Ведь душам убитых предстояло вскоре войти в Зал павших, к Одину.
- Надо сломать стол, - предложил Улаф, вытирая поте лица. - Часть его мы используем, чтобы загородить дверь, а остальное сожжем в очаге. Не исключено, что нам предстоит провести здесь всю ночь. Парни, мне не хотелось бы, чтобы вы простудились.
Мы оттащили убитых англичан в угол, где я прятался в начале боя, и прикрыли их же собственными окровавленными плащами. Всего их было десятеро, не считая тех, кто остался в темноте, озаренной факелами, за дверью, которую оборонял Улаф.
- Вот вам и английское гостеприимство, - проворчал Флоки Черный, снял шлем и запустил пятерню в спутанные грязные волосы.
Он пнул перевернутую миску, разбрызгивая объедки по соломе, затем посмотрел на котел, висевший над очагом.
- Бьярни, там еще осталась похлебка? Ничто не пробуждает чувство голода так, как смертельная схватка.
Я не понимал, как Флоки мог думать о еде среди всей этой крови.
- Тебе надо было бы выпотрошить этого пса Эльдреда, как только он впервые попался тебе на глаза, Улаф, - сказал Гуннар, ощупывая зазубренное острие своего меча.
Он выругался, обнаружив глубокую щербину у самого костяного эфеса, отделанного серебром. Потребуется несколько часов работы точильным камнем, чтобы ее заровнять.
- Если нам удастся отсюда выбраться, то вернусь со следующим же приливом, чтобы спалить эту выгребную яму дотла!
Улаф внезапно побледнел и схватил ярла за плечо.
- Сигурд, а ведь англичане могут подпалить зал! Сжечь его, и нас вместе с ним.
Предводитель покачал головой.
- Эльдред на такое не пойдет. Он скользкий гад, но это его зал торжеств. - Ярл скорчил гримасу. - Он заплатит за это кровью.
Сигурд понял, что Улафа вряд ли убедили его слова, и спросил:
- А ты сам поджег бы собственный зал?
Кормчий подумал, покачал головой и признался:
- Нет.
- Возможно, Эльдред убит, - возразил Брам, похожий на медведя, и глаза на лице, покрытом шрамами и ссадинами, сверкнули яростью. - Молодой Эрик хватанул его секирой. Олдермен визжал, как свинья.
Улаф с любовью похлопал сына по плечу. Светловолосый Эрик гордо выпрямился и скромно сказал, что удар получился лишь скользящим, не смертельным.
Сигурд покачал головой и уверенно заявил:
- Чтобы ни думал Эльдред, у него есть сыновья, каждый из которых будет рад иметь такой зал. Нет, англичане его не подожгут. - Ярл повернулся к Асготу, который сидел на корточках перед убитыми, и водил в воздухе костлявыми руками, завершая посмертный обряд. - А ты что скажешь, годи?
Асгот поднял взгляд на почерневшие балки крыши, расчистил перед собой солому, отцепил от пояса мешочек и бросил кости на утрамбованный земляной пол. Его лицо сморщилось, сжалось, но глаза, неестественно яркие в полумраке зала, широко раскрылись.
- Сигурд, англичане подожгут зал, - сказал годи.
Нас оставалось восемнадцать. Улаф приказал мне вооружиться надлежащим образом.
Я присел рядом с коченеющим трупом Ньяла, стал отцеплять меч с его пояса, но тут на меня зашипел Асгот:
- Осторожнее, мальчишка! - Его древнее лицо было полно ненависти. - Здесь находятся девы смерти. - Желтые глаза годи закатились к балкам потолка. - Они встречают души павших, чтобы проводить их в Валгаллу. От этих сучек можно ожидать любого коварства, - усмехнулся жрец.
Я возился с кольчугой Ньяла, пытался стащить ее с его побелевшего тела и вполголоса напевал языческий гимн, чтобы демоны пролитой крови не приняли меня за убитого и не забрали с собой по досадной ошибке. Наконец я натянул на себя бринью и ощутил запах смазки, покрывающей стальные кольца. Тяжесть железной рубахи поразила меня, пригнула тело к земле. Я испугался, что не смогу в ней двигаться, однако обнаружил, что кольчуга практически не сковывает движений. Ощущать на себе ее вес было отрадно. Я понимал, что такая одежда надежно защитит меня от стрел.
Языки пламени полизали расщепленные обломки стола, подброшенные в очаг, затем ожили, озарили оранжевым сиянием дальние уголки залы, побеждая самые густые тени. Лица скандинавов исказились в отблесках огня, приобрели пугающие свирепые, звериные черты. Я прикоснулся к деревянному амулету, висящему на шее, уверенный в том, что в этом месте смерти правит Один, хотя владелец зала Эльдред и был христианином. Но Отец всех - жестокий повелитель. Его жажда скитаний и стремление к славе привели норвежцев сюда, где их ждала неминуемая смерть.
- Боги любят хаос, - горько усмехнулся Флоки Черный и указал на мой амулет.
- Бьюсь об заклад, англичане следовали за нами вдоль берега, собирая по пути людей, - сказал Улаф, снял перепачканный кровью шлем и вытер его о гобелен.
- Если бы Глум и все прочие были сейчас здесь, то дело шло бы веселее, - заметил Свейн Рыжий, проводя гребнем из моржовой кости по густой рыжей бороде.
Сигурд взглянул на меня, задумчиво сжал рот, потом искривил губы в усмешке и сказал:
- Быть может, мне не следовало убивать вашего краснолицего жреца. Но он ведь действительно слишком много говорил, да? Рано или поздно кто-нибудь обязательно прикончил бы его!
Норвежцы рассмеялись. Этот звук оказался сочным и громким. Наверное, англичане на улице удивились, услышав его.
Сигурд повернулся к Эрику и спросил:
- Ты можешь выбраться отсюда, уйти от этих подонков и вернуться к нашим кораблям?
Юноша на мгновение задумался, потом ответил:
- Если вы прикажете, мой господин, то смогу.
Сигурд взглянул на Улафа. Он спрашивал у друга разрешения, хотя в этом и не было необходимости. Кормчий молча кивнул.
- Отлично, мой мальчик, - продолжал Сигурд. - Ты должен будешь предупредить Глума и всех остальных.
- Вдруг англичане уже напали на них? - спросил Бьярни, пожимая могучими плечами, и мне внезапно стало страшно за Эльхстана.
- Вполне возможно, что Глум сейчас трахает какую-нибудь валькирию по пути в зал Одина, - добавил Бьорн.