- Но она могла бы положить ее в храм.
- Это опасно. Около священного наоса, у алтаря, днем и ночью стоят в карауле две воительницы, в храме постоянно ходят жрицы. Только двое могут решиться на такое: та, кто родила девочку, и та, кому нужно сделать из нее святую. Если об этом узнает кто?то третий - тайное станет явным. Мы, женщины, не любим хранить тайны. И поэтому ребенка положили в козлятник. Кто?то знал, что девочки играют с куклой, и воспользовался этим.
- Что же делать?
- Если бы я знала - не пришла бы к тебе среди ночи.
Годейра снова подошла к окну и долго молча стояла около него.
- Рассуди, Лота: только Священной нужно убрать меня с трона - с этим я могу согласиться. Но где она могла взять ребенка?
- А может, это ее дочь?
- Не святотатствуй, Лота. Атосса была больна и никуда не отлучалась из города. Ни одного мужчины не было в Фермоскире.
- Гелона?
- Нет, нет. Я весь этот год была рядом с ними. Я бы заметила.
- Антогора?
- Ты говоришь, девочка родилась месяц назад. Антогора не слезает с коня все лето. А более никому в таком деле Священная не доверится. Может быть, все наши подозрения, Лота, - великий грех и святотатство. Давай вверимся воле богов и не будем больше говорить об этом. Великая наездница может жестоко покарать нас, а если мы усомнимся в ее даре при всех, нас сомнут. Может, завтра выяснится, что это простая смертная. А сейчас надо спать. Летняя ночь коротка.
Но, проводив Лоту, царица не могла спать. Она позвала служанку, велела ей собираться:
- Мы едем в паннорий. И чтоб никто не знал об этом.
Охранницы паннория узнали ее и беспрепятственно провели к хозяйке. Лаэрта не удивилась, она знала, что царица не утерпит и приедет сюда. Правда, она не ждала ее ночью.
- Она здесь? -спросила царица после взаимных приветствий.
- У меня в доме. Так велела Священная.
- Я хочу взглянуть на нее.
- Священная строго наказала пока не показывать ее никому, но тебе... Я думаю, Великая не выдаст меня...
Девочка лежала на боевом щите, подвешенном к перекладине. Лаэрта поднесла светильник. Яркий свет разбудил девочку, она открыла глаза, но не заплакала, а улыбнулась. Протянула к царице ручки, зачмокала губами. Годейру поразила белизна ее кожи. Обычно дети у амазонок рождались светло–коричневыми, чаще всего они были черноглазы. Эта же будто светилась изнутри. Крупные глазенки смотрели на женщин приветливо, словно синь небес опрокинулась в них. Годейра взяла ребенка на руки.
- Дай рожок, - сказала она Лаэрте, и та поднесла ей козий рог, наполненный молоком. Девочка привычно схватила губенками узкий конец рожка и начала вытягивать из него молоко.
- Говорят, что она богоданная. Будто сама Священная сказала это?
- Мне она ничего не говорила. Велела держать у себя, кормить и все.
- Как ты думаешь сама?
- Ни одна смертная женщина Фермоскиры не осмелится нарушить завет. Девочка и в самом деле будто бы упала с неба. Ты и сама понимаешь, Великая, никому в нашем? городе не удалось бы скрыть беременность. Я не знаю, что и подумать. Говорят, завтра соберется Совет Шести, и затем Священная выйдет на агору. Весь город ждет.
В полдень собрался Священный Совет. Он считался хранителем заветов великой Ипполиты, в его руках была жизнь и смерть каждой амазонки. Годейру удивило одно: на Совет позвали и Лоту. Четверо пришли вовремя, не было только Атоссы и Гелоны. Все знали о причине сбора и вполголоса обсуждали событие, о котором так много судачат в городе. Наконец появилась Священная. Атосса шла тихо, ее поддерживала под руку Гелона. На верховной жрице коричневый священный пеплос с оранжевыми каймами, белый венец в золотистых оборках. Лицо Атоссы бледно, она опирается на посох. Усевшись на свое место, Атосса долго молчала. Совет ждал.
- Прежде чем говорить о главном, - Атосса искоса глянула на Лоту, - я хотела бы передать Совету просьбу царицы. Она снова требует отдать копье полемархи Лоте. Я думаю, что теперь можно это сделать. Воля богов на ее стороне, Лота заслуживает этого высокого звания. Может быть, кто?нибудь из вас, думает по–иному?
- Царица права, - сказала Лаэрта. - Ей одной управлять басилейей и наездницами трудно. Сколько лет она была и паномархой и полемархой.
- Достойнее Лоты не найти, - буркнула Антогора.
- Да будет так. Отныне ты полемарха, Лота, и твой голос равен нашим. - Атосса закрыла глаза. Все понимали, что ей после болезни говорить трудно, и ждали.
- Молчат боги... - тихо произнесла Священная. - Молчит воительница, молчат оракулы. Я и Гелона всю ночь стояли у святых алтарей и не получили никаких знаков свыше. Мы долго думали: кем рождена девочка? Смертная могла зачать ее только осенью. Но в это время во всей Фермоокире не было ни одного мужчины. Мало того, в ту пору ни одна амазонка не покидала нашего царства. Мы не ходили в походы. Да если бы и ходили - ни одна дочь Фермоскиры не прикоснется к презренному мужскому телу, не омытому в Фермодонте и во внеурочное время. Таких грешниц у нас не было и, я надеюсь, не будет. Может быть, поэтому молчат боги. Они верят, что мы сами поймем, что девочка - их дар. Может быть, после боги скажут, чему он предназначен. Теперь говорите вы.
- Мы - Священный Совет, - сказала Годейра. - Нам нельзя ошибаться. И пока мы не узнаем... Боги не посылают на землю своих детей без причины...
- Отчего же? Разве царственная супруга Зевса не сбросила своего сына с Олимпа на остров Лемнос? И разве знала причину богиня Амфитрита, воспитавшая Гефеста? И разве не он принял нашу прародительницу как свою родную дочь? Было бы большим кощунством отрицать это.
- Если боги решили дать нам дитя, они бы сказали об этом, - заметила Лота. - Но боги молчат, ты сама говорила.
- Боги все видят, все знают, дорогая Лота. Мы много грешим, и они, я думаю, хотят испытать нас. И если мы не поймем, не поверим в божественное происхождение ребенка - мы лишний раз докажем свою греховность. И нас ждет тогда кара.
- А что если девочку родила смертная? -упорствовала Лота. - И не просто женщина, а великая грешница. Потому что зачала она свое отродье в неурочное время. Что тогда? И не будет ли на нас греха еще больше?
- Ты посмотри на нее! -воскликнула Антогора. - Если бы она была греховной... Ее нельзя не полюбить. Я сама с радостью удочерила бы ее.
- Ну и удочеряй. Зачем впутывать в это дело богов?
- Ты молчи, Лота. Видно, у тебя у самой много грехов на душе, если ты восстаешь против святого рождения. Ты и твоя мать...
- Не надо браниться, Антогора, - перебила ее Гелона. - Только два помысла между нами: или ребенок рожден смертной, или это дар богов. Третьего не дано. Мы не можем доказать первое - значит, должны признать второе. Если она рождена в грехе, мы должны убить ее. Кто решится на это, хотела бы я знать? Ты, Лота?
- Нет, я не говорю этого.
- Тогда нужно оставить ее в живых, передать Лаэрте, пусть она воспитает ее достойной воительницей, пусть не будет ей никаких послаблений. И да свершится воля богов!
- Да свершится, - сказала Лаэрта. - Пусть она будет дочерью храма.
- Как мы назовем новорожденную? - спросила Атосса.
- Агнесса будет ей имя, - сказала Гелона, и никто не возразил ей.
- Да будет так, - заключила Атосса. - Совет окончен.
Через час вся Фермоскира узнала: Агнессу удочерил святой храм. Никто не сомневался, что она - дар богов. И всем хотелось верить, что она - дочь богини Ипполиты.
Лота, выходя из храма, шепнула царице:
- Попомни мое слово: она принесет нам обеим много бед.
- Мудрость Священной безгранична, - сказала Гелона, когда они остались вдвоем с Атоссой. - Ты сегодня обезоружила царицу.
- Нельзя натягивать тетиву до бесконечности, она может порваться, - Атосса улыбнулась. - Царица могла бы сейчас испортить все дело.
- Только вот... теперь, когда Лота стала полемархой, нам будет очень трудно...
- Поживем - увидим. Ты нашла то, что я просила?
- Она здесь.
- Веди.
Спустя несколько минут Гелона ввела в зал женщину. Это была старая и измученная рабыня.
- Как тебя зовут, женщина?
- Рутула.
- Где ты родилась?
- Далеко. В селении Тай. Это... там... - старуха махнула рукой.
- Знаю. Ты хочешь поехать домой?
- Я больна... Мне не добраться до родных мест.
- Мы подлечим тебя, увезем в селение Тай.
- Что я должна сделать?
- Туда поедут наши наездницы. Ты поможешь им поговорить с таянцами. Нужно найти одного человека.
- Воля ваша. Мне бы хотелось умереть на родной земле.
- Ты еще поживешь там. Если будешь честной и верной. А пока отдыхай, набирайся сил. Иди.
- Стало быть, предстоит поход? - спросила Гелона, когда Рутулу увели.
- Да. И если он будет удачным, мы свалим и Лоту, и царицу.