- Пора, - сказала тихо царица и возвратилась в шатер. Спокойно взяла тяжелый бронзовый кувшин и ударила в висок мужчины. Пьяный дрогнул, взмахнул руками и перевернулся на живот. Еще удар по затылку - человек снова перекинулся на спину. Схватив набитую шерстью подушку, Годейра бросила ее на лицо трутня и придавила ее коленом. Дважды дернувшись, мужчина затих.
Вошли служанки, подняли мертвое тело и понесли к озеру. Царица пошла вслед. Через водную гладь озера пролегла лунная дорожка. Годейра махнула рукой, служанки раскачали тело и бросили в воду. Лунная дорожка покачнулась, разбежалась по озеру золотистыми бликами. Подошла Лота. Лицо ее было бледно, но держалась она твердо. За нею рабыни несли Ликопа. Голова его свесилась вниз, и царица не могла понять, жив ли возлюбленный Лоты или мертв. Раздался всплеск, лунные пятна снова разбежались по воде, потом сошлись вместе, дорожка выпрямилась, легла, как и прежде, на черное зеркало озера.
Ни один мускул не дрогнул на лице царицы.
... Спустя несколько минут на противоположном каменистом берегу вода распахнулась, зашевелились нависшие над озером кусты, и затем все смолкло.
Праздник в долине любви закончился.
МЕСЯЦ ЩИТА И КОЛЫБЕЛИ
У эллинов первый месяц зимы посвящен богу Посейдону. Амазонки называют его по–своему: месяц Щита и Колыбели. Потому, что всякая, побывавшая в этом году на агапевессе, готовит из своего щита колыбель. Готовит сама, будь она царица или простая гоплитка.
Настало время заводить колыбель Лоте и Годейре. Шел к концу последний месяц беременности, в храм на роды уже пришли первые амазонки. Царица с утра приказала открыть оружейный зал и прошла туда. По стене слева висели мечи: свои и вражеские, взятые в боях, по углам стояли копья и пики, на передней стене, по обе стороны узкого окна, развешены луки и колчаны со стрелами. Вся правая стена в щитах. Здесь и круглые, малые и большие, здесь и щиты в виде полумесяца, есть легкие квадратные, есть бронзовые, кованые, обтянутые кожей, сплетенные из ивняка. Годейра долго и придирчиво выбирает щит: нужно взять такой, чтобы он был достаточно широк и новорожденному лежать в нем было просторно, пусть он будет и глубок, чтобы ребенок не выпал из него. И еще существует поверье: если щит применялся в бою неудачно, счастья девочке он не принесет.
Царица дважды прошлась вдоль стены и наконец выбрала щит, с которым она ходила в поход на халибов. Поход этот был победным, щит глубок, а метка царицы-пчела на сотах - хорошо сохранилась. Царица сняла щит и спустилась вниз. Здесь ждали ее служанки со шнурами. Осталось приладить к щиту три шнура - и колыбель готова. С нею амазонка идет в храм рожать. Здесь жрицы покроют ей лицо священным" покрывалом, примут ребенка и унесут. Если родится мальчик - его унесут в левый притвор храма, чтобы утопить, если девочка - в правый притвор, чтобы омыть в священных водах. Ребенка не показывают матери, так повелела богиня Ипполита: его положат в щит–колыбель и передадут паннорию. Там девочка будет воспитываться на козьем молоке, и только через пять лет мать узнает, что у нее есть дочь.
Царица Годейра трижды входила в храм на ложе родов, и трижды ей выносили пустой щит. А это означало, что боги гневаются на нее и посылают мальчиков.
Неужели и в этом году Священная с лицемерным сожалением положит перед нею пустую колыбель?
У амазонок чувство материнства притуплено, Годейра могла бы обойтись и без дочери, но она царица и ей нужна
наследница. По правилам, установленным издавна, Священный Совет может лишить царицу трона, если она четырежды родит мальчиков.
Неужели боги не хотят, чтобы она правила Фермоскирой, неужели и сейчас она носит под сердцем презренный плод?
Мысли царицы прервала служанка. Она вошла и сказала, что пришла Лота. Годейра кивнула головой: зови.
- Я удивлена, Лота, - сказала царица, увидев подругу. - Последние дни, а ты пришла в такую даль...
- Я не пришла, я приехала.
- Колесницей?
- Верхом.
- Ты с ума сошла, Лота. Ты забываешь о ребенке.
- Ничего. Если девочка - пусть привыкает. Не об этом я хочу с тобой говорить...
Лота присела рядом с царицей, взяла ее руку в свою.
- Меня послала к тебе мама.
- Как здоровье Сладкозвучной?
- Сладкозвучная, слава богу, здорова, а вот над тобой, царица, снова сгущаются тучи. Ты знаешь, мама, как все слепые, очень чутка на слух, и сегодня утром она в паннории случайно подслушала разговор Атоссы и Лаэрты. В паннории уже приносят новорожденных, и Священная приходила, чтобы посмотреть, где и как развешивать колыбели. Лаэрта спросила Священную, где повесить колыбель царицы, если у нее будет девочка? Атосса сердито произнесла: "У нее не может быть девочки. Она вся в грехах". Ты понимаешь, что это значит?
- Понимаю. Боги гневаются на меня...
- Вот так всегда! Мы настолько привыкли верить в богов, в священность Атоссы, в предсказания Гелоны, что даже не можем помыслить, что боги тут ни при чем, а Священная не настолько священна... Мама говорит, что жрицы обманывают тебя, и кого бы ты ни родила...
- Нет, нет! Утопить девочку? Ни одна рука в храме не поднимется на это. Великая богиня тут же поразит злодейку... Нет, нет!
- Пойми, если и на этот раз... Тебе не быть царицей. Атосса, умышленно оставляет тебя без наследницы. И мама сказала: пока ты еще царица, тебе простят этот грех- открой после родов покрывало и сама взгляни на ребенка.
- Я подумаю о твоих словах, Лота.
- Ну, слава богам! Покажи мне твой щит...
Главная повитуха храма Гелона вошла в покои Атоссы усталая. Под глазами залегли синие полукружия. Она расстегнула пряжку, сняла пеплос, бросила на спинку стула, вяло подняла руку в знак приветствия.
- Хайре, Священная.
- Хайре, Гелона, - Атосса указала на ложе, приглашая прилечь. - Ты не сумела, я вижу, отдохнуть...
- Где же! В храм идут матери одна за другой.
- Кто там остался?
- Динта одноглазая. Она сделает все как надо.
- Царица еще не пришла?
- Нет. Пришла Лота. Ей очень тяжело. К ночи, наверное, родит.
- Кричит?
- Она бранится. И мне не нравится это.
- Все роженицы клянут мужчин, когда рожают.
- Я пойду, прилягу?
- Иди. Передай Динте: как только царица появится в храме, пусть даст мне знать. Я сама пойду к ней.
- Будь осторожна. Годейра догадывается...
- Что?
- Вдруг она откинет пеплос и посмотрит на новорожденного?
- Этого не случится. У царицы не должно быть наследницы.
- Мое дело предупредить. Не надо искушать судьбу.
- Отдыхай. Я сейчас же иду в храм!
Отпустив Гелону и переодевшись, Атосса вошла в храм. Она спешно прошла по галерее, где стояли алтари. На каменных плитах горели костры. Над ними, на треножниках, стояли хитры - огромные глиняные горшки. В них грелась вода. Около наоса в двух больших алтарях тлели древесные угли. На них жрицы бросали кусочки ладана- тонкие струйки пахучего дыма поднимались к высокому, темному потолку храма. В боковых проходах оружие, взятое в боях и принесенное в дар богине. Тысячи мечей, щитов, копий, колчанов со стрелами, шлемов. Все это развешано на стенах, расставлено между колоннами или просто брошено на пол. По проходам снуют жрицы, они деловиты и сосредоточенны. У них в эти дни много работы. Из помещений, где находятся роженицы, слышны стоны. Атосса знала, какую адскую боль испытывают эти женщины, но криков не было. Амазонки умеют переносить боль. Только глухие стоны и брань...
Помещение, где рожают знатные, самое просторное. Атосса вошла в него и увидела на лежанке Лоту. Она лежала на спине с закрытыми глазами. Схватки временно прекратились, и роженица отдыхала. Четыре бронзовых светильника обливали лежанки желтоватым светом. Здесь было тепло - на решетке в углу синеватыми огоньками мерцала горка углей. В других комнатах, где рожали простые амазонки, чадил один факел и было сыро и холодно. Атосса обошла все помещения, нашла одноглазую Динту и велела быть ей около себя неотлучно. Вместе прошли к бассейну и правом крыле храма: белый мраморный ящик наполнен теплой водой. В нем жрицы омывали новорожденных девочек: Атосса опустила пальцы в бассейн-вода показалась ей достаточно теплой, растопленный воск для священных отметин - достаточно чистым. В левом крыле - черный бассейн. В нем обычная родниковая вода. Атосса подошла к нему, задержалась. По проходу жрица несла новорожденного мальчика. Она держала на вытянутых руках коричневатое скорчившееся тельце. Ребенок шевелил согнутыми ножонками и орал во всю глотку, словно предчувствуя беду. Жрица вытянула руки над водой, разжала их-легкий всплеск, оборвавшийся крик и несколько пузырьков воздуха на поверхности бассейна. Ни один мускул не дрогнул на лице Атоссы - заветы Ипполиты извечны и святы. Мужчин не было, нет и не будет в Фермоскире.
Возвратившись к Лоте, Атосса увидела царицу. Годейра лежала у входа на волосяном тюфяке, откинув голову набок. Она стонала, обхватив руками живот.
- Почему ты пришла так поздно? -спросила, наклонившись к ней, Атосса. Годейра не ответила. Сжав зубы, она продолжала тихо стонать. На лбу ее блестели капельки пота.
- Накрой ей лицо, - приказала Атосса, и Динта набросила на царицу священное покрывало.