Глава 9. Три желания
В глазах доньи Круц стояли слезы. Руки и плечи Авроры нервно подрагивали. Обе в эту минуту были прекрасны. Они словно поменялись характерами. Тихая грусть Авроры перекочевала к Флоре, обычно озорной и задорной. Аврора раскраснелась и дрожала от ревности:
– Ты – моя соперница, – прошептала она.
Донья Круц, преодолевая сопротивление Авроры, прижала ее к себе и, поцеловав в щеку, со спокойной убежденностью сказала:
– Он любит тебя, только тебя и никого другого любить не будет.
– А как же ты?
– Я же тебе сказала, что у меня все прошло, и теперь я без всякой зависти радуюсь вашему союзу. Твой Лагардер – действительно волшебник!
– Ты не шутишь? – Аврора испытующе посмотрела на Флору. Донья Круц прижала ладонь к сердцу.
– Нисколько. Предчувствия меня никогда не подводили. Вот увидишь, как вы с ним будете счастливы!
Аврора с благодарностью обняла свою старую подругу. Та прибавила:
– Но я хочу, чтобы ты сию же минуту получила подтверждение моим словам. Давай же, пожелай чего-нибудь. Не упремся, прошу тебя!
– Мне нечего желать.
– Как? У тебя нет никакого желания?
– Никакого.
Донья Круц подняла ее с кресла и почти силой подвела к окну. В ночной темноте хорошо был виден сияющий огнями Пале-Рояль. Между его колоннами беспокойным морем волновалась толпа нарядных женщин.
– Тебе не хочется попасть на бал к регенту? – искушала Аврора донья Круц.
– Мне, на бал? – пробормотала Аврора, чувствуя, как забилось ее сердце.
– Признайся честно, не криви душой, ведь хочется?
– Зачем же кривить?
– Прекрасно. Не отвечаешь, значит согласна. Итак: ты хочешь попасть на бал. Раз!
Она хлопнула в ладоши.
– Но ведь у меня ничего нет для выхода, – возразила Аврора, пытаясь представить всю нелепость заманчивой идеи Флоры, – ни платья, ни украшений.
– Два! – воскликнула донья Круц и хлопнула в ладоши во второй раз. – Ты желаешь иметь праздничный наряд и драгоценные украшения! Только не прекращай думать о нем. Без этого ничего не получиться.
С каждым мгновением лицо доньи Круц становилось серьезнее. Она верила в колдовство и, затевая очередной магический ритуал, всякий раз испытывала страх, которому противостояла романтика встречи со сверхъестественным. Причем, щекочущее ее сердце любопытство всегда оказывалось сильнее страха.
– Говори свое третье желание! – торжественно прошептала она.
– Послушай, но я совершенно не хочу на бал, – воскликнула Аврора. – Давай кончим эту игру!
– Как! – изумилась донья Круц. – Даже если будешь знать, что там встретишь его?
– Анри?
– Ну, конечно, кого же еще? Твоего Анри, ласкового, галантного, которому ты в праздничном наряде понравишься, как никогда прежде.
– Если так, – Аврора опустила глаза. – То я согласна.
– Три! – воскликнула гитана, в третий раз громко всплеснув руками, и тут же от неожиданности едва не упала в обморок. С шумом распахнулась входная дверь, и с улицы вбежал сияющий Беришон. С трудом переведя дыхание, он выпалил с порога:
– Госпожа! Вам принесли праздничный наряд. Платье для бала и разные финтифлюшки с расфуфырками, – кружева, цветы, украшения: целых двадцать картонок и коробок; – затем, повернувшись к стоявшим за его спиной:
– Входите же, входите. Мсье шевалье де Лагардер живет здесь!
– Ты что рехнулся? – ужаснулась Аврора.
– Не волнуйтесь, сударыня, – с гордостью отозвался Жан Мари. – Знаю, что говорю. Конец всем тайнам. Сегодня мы сбрасываем маски, черт возьми!
Трудно описать удивление доньи Круц. Ее лицо выражало странную смесь восторга с суеверным ужасом. Еще бы, – едва она произнесла роковое "три", начались чудеса. На крыльце стояли пять или шесть девушек и столько же мужчин державших пакеты, свертки, круглые и квадратные картонные коробки. Донья Круц глядела, не веря глазам. Она не удивилась бы, если вся эта делегация вместе с поклажей вдруг разом провалилась в преисподнюю.
– Для начала неплохо! – понимая замешательство подруги, Аврора не могла сдержать улыбки.
– Волшебник, волшебник! – восхищенно шептала гитана. – Теперь уж нет никаких сомнений.
– Входите, господа, входите, сударыни, – суетился Беришон. – Входите все. Вы не ошиблись адресом. Тот, кто вас интересует, живет здесь. Госпожа Аврора, я сбегаю позову мадам Балаоль, – ей так хочется посмотреть, как мы живем. С ней нужно дружить. Какой ангельский сироп ей удается приготовить из анжелики. Входите же, дамы и господа, входите!
Долго уговаривать не пришлось. В просторную общую комнату с крыльца гурьбой вошли цветочницы, злотошвейки, кутюрье и разместили пакеты на большом столе. Сквозь толпу пробился мальчик, ровесник Беришона, одетый пажом без опознавательных знаков. Он подошел к Авроре, с почтением поклонился и вручил ей конверт обвязанный шелковой лентой, затем исполнил еще один галантный поклон и быстро ушел.
– Эй, подождите! – опомнился Беришон, устремляясь за пажом, но тот, выйдя на крыльцо, пустился бегом и через несколько мгновений оказался уже на перекрестке улицы, где его поджидал какой-то господин в темном плаще. Их обоих Беришон никогда прежде не встречал.
Господин спросил у пажа:
– Ну как, вручил?
Паж утвердительно кивнул, после чего одетый в плащ продолжал:
– Где ты оставил наших людей?
– Здесь, совсем недалеко на улице Пьера Леско.
– Портшез при них?
– Там два портшеза.
– Откуда два? – удивился господин.
В этот момент широкой воротник, за которым он скрывал лицо, откинулся. Если бы мы увидели острый, хорошо выбритый подбородок, то конечно без труда узнали бы господина Пейроля.
– Не знаю мсьё, – ответил паж. – Но портшезов два.
"Мои молодцы, видно, перестарались, явное недоразумение", – подумал Пейроль. Сейчас его так и подмывало подойти к крыльцу и самому заглянуть в дом Лагардера; – но фактотум конечно этого не сделал.
"Не хватало еще чтобы меня кто-нибудь из его окружения узнал. Тогда, пиши, пропала вся затея", – благоразумно подумал он.
– А сейчас беги во дворец мсьё принца. Беги во всю прыть. Ты понял?
– Во всю прыть, мсьё, – повторил паж.
– Там трактирщица отыщешь этих двоих, что сегодня весь день провели за обеденным столом в моей конторе.
– Мэтра Кокардаса и мсьё Паспуаля? – уточнил подросток.
– Именно их. Ты им скажешь: "Все готово, господа. Вам нужно немедленно явиться в дом на улице Певчих". Кстати, когда ты заходил, то не слышал ли, произносил ли кто-нибудь имя хозяина?
– Произносили, мсьё. Его зовут шевалье де Лагардер.
– Запомни, ни в коем случае его не называй Кокардасу и Паспуалю. Они этого знать не должны. Если спросят, ответишь: "там живут две женщины: одна пожилая, другая – молодая, и подросток".
– Мне их нужно проводить?
– Приведешь их на это место, две мы с тобой стоим, и покажешь им дверь. Давай, действуй.
Паж пустился бегом. А Пейроль, опять закрыв плащом лицо, затерялся в толпе.
Аврора открыла конверт, что ей вручил паж.
– Это его почерк, – воскликнула она.
– Пригласительная карточка на бал, – заметила не перестававшая удивляться донья Круц, – точно такая же, как у меня. Наш волшебник предусмотрел решительно все!
Аврора с любопытством разглядывала листок. На лицевой стороне красовались пузатые амурчики, несущие цветы и гирлянды и какое то симпатичное взрослое божество мужского пола, державшее рог изобилия. Ничего инфернального, дьявольского в этих изображениях не было. Оборотная сторона билета представляла записку:
"Дорогое дитя!
Праздничный наряд и украшения – от меня. Я хотел тебе преподнести сюрприз. Оденься во все это. У дверей дома ждут два нанятых мной лакея с носилками. Они тебя доставят на бал в Пале-Рояль, где я с нетерпением жду твоего появления.
Анри де Лагардер".
Аврора передала билет донье Круц. Та долго протирала глаза, не веря своему зрению.
– Ты веришь этому? – спросила она, прочитав строки.
Странный народ, эти гитаны. Они вас легко смогут увлечь, убедить в самом невероятном, но едва им самим придется столкнуться с чем-то мало-мальски необычным, они становятся трудно исправимыми скептиками.
– Верю. Верю как в то, что днем светит солнце, а ночью – луна и звезды. Сегодня у меня вдобавок есть на то особые причины, – произнесла Аврора с загадочной улыбкой.
Действительно, разве Анри не предупреждал о том, что в предстоящую ночью ей не нужно ничему удивляться. Необъяснимое спокойствие Авроры казалось донье Круц тоже одним из проявлений магии Лагардера.
Тем временем пришедшие выгрузили на стол содержимое коробок и пакетов. В них оказался полный комплект бального наряда для молодой женщины: платье с кружевами, с прошитыми золотой тесьмой оборками. На груди точно по центру была вшита изящная жемчужина вместе с перламутровой раковиной. Рукава украшались вышивкой из перьев колибри. Это была самая последняя мода. Кроме платья имелось домино – накидка из розового муслина. Ну а уж шкатулка с драгоценностями стоила, наверное, не меньше, чем чин полкового командира.
Беришон так и застыл на месте, широко раскрыв глаза от восхищения и рот от удивления. Вернулась Франсуаза. Увидев подарки, она пожала плечами. Было ясно, что она не столько удивлена, сколько озадачена, и наконец, бал еще один наблюдатель, которого никто не видел и который совершенно ничему не удивлялся. Он стоял на полуоткрытой дверью одной из комнат на втором этаже. Поскольку он находился на известном расстоянии вверху, ему не мешали головы и плечи столпившихся посреди комнаты, и он хорошо видел все, что находилось на столе.