Вместо крокодила Урбик поставил на середину комнаты скамейку и сказал, чтобы "жены" отрабатывали на ней свои нежные движения. Марк воспротивился такой замене и потребовал, чтобы привели крокодила.
- Надо, чтобы он к ним привык, - пояснил Марк. - А то на сцене Сух может их к себе не подпустить. Я его знаю, он ко мне дней десять привыкал.
Урбик счел доводы Марка убедительными и послал за Рахонтепом, чтобы егип-тянин привел к ним своего крокодила. Таида и Леда были не в восторге от этой идеи, но рано или поздно им все равно пришлось бы тренироваться на Сухе.
С крокодилом они уже успели познакомиться. Утром они ходили в цветник и смотрели, как Сух плавает в ванне. В воде он им не казался таким страшным, как про него рассказывали, но когда теперь Рахонтеп привел это страши-лище в комнату для репетиций, Таиде стало не по себе.
- Ну вот, - сказал Марк, поглядывая на Таиду. - Теперь начинайте с ним нежить-ся. Только осторожней, он может и за руку цапнуть, - пугал Марк девушек.
Чуть заметная улыбка скользнула по его губам. Рахонтеп хотел было сказать, что Сух безопасен, но Марк взглядом дал ему понять, чтобы он помолчал.
Таида первой должна была ласкать крокодила. Она в нерешительности подступилась к Суху.
- Смелее, Таида, - подбадривал ее Урбик. - Да не смотри ты так на его зубы, они еще никого не загрызли.
- Еще как загрызли, - вставил Марк, злорадно ухмыляясь. - Вон спроси у Рахонтепа, он тебе расскажет. У него вчера пальцев на руках не хватило пересчитать все откусанные Сухом ноги.
- Ты что, Марк, специально меня пугаешь? - раздраженно бросила ему Таида.
- Я и не думал тебя пугать, - ответил тот спокойно. - Просто, если ты боишься его зубов, то начинай ласкать с хвоста. Там зубов нет.
- Я сама знаю, откуда мне ласкать.
- Если знаешь, то приступай. Чего тянешь? Время-то идет.
- А ты не подгоняй. Ты здесь не главный.
Таида закусила губу и, пересилив свой страх, склонилась к крокодилу. Кое-как, стараясь не прикасаться к Суху, она проделала над ним движения, напоминающие ласку.
- Нет, так не пойдет, - сказал ей Урбик. - Зрители не поверят. Ты, Таида, словно неживая. Расслабься. Тебе что, очень страшно?
Да, ей было очень страшно, но об этом она не сказала. Хотя и так было видно, что она вся дрожит.
- Не буду же я тереться об него, - произнесла она недовольно.
- А что ты будешь? - издевался Марк. - По-моему, в сценке так и написано: "Жены трутся об крокодила". Вот и трись. Или ты хочешь все переделать под себя?
Таида промолчала, но Леда, которой тоже предстояло тискаться с крокодилом, поспешила подруге на помощь.
- А давайте ему пасть веревкой перевяжем, - предложила она, - так будет спокойнее.
- Ты лучше себе пасть веревкой перевяжи, - грубо ответил ей Марк, - а то больно умная. Он же задохнется.
- А ноздри ему зачем? Он ноздрями дышать будет.
- Как он ими будет дышать? У него же насморк. Ты что, не слышишь, как он сопит? Так наклонись, послушай.
Леда не стала наклоняться и притихла.
- Чего ждешь? - обратился Марк к Таиде. - Давай, тренируйся. А то мы тут так до утра простоим.
Таида еще раз попыталась прислониться к крокодилу, произнося при этом слова, предписанные ей ролью. Но стоило крокодилу чуть двинуться в ее сторону, как она в страхе отпрянула назад.
- Он шевелится, - оправдывалась она, глупо улыбаясь.
- А ты что думала? - заговорил Марк, - что он будет лежать здесь, как бревно? Он же живой. Он и на сцене будет шевелиться, привыкай.
- На сцене я сделаю все как надо, а сейчас я не хочу. Давайте дальше репетировать.
- Не сделаешь ты как надо! Если ты сейчас не можешь сыграть с ним как сле-дует, то на сцене и подавно не сыграешь. Ты же сорвешь нам все выступление!
- Не сорву я выступление, не волнуйся.
- Еще как сорвешь. Если ты не можешь, то сразу скажи, мы найдем тебе замену.
- Я могу, - упрямо проговорила Таида.
- Ну так покажи нам, что ты можешь. А мы посмотрим.
Все кругом стали ободрять Таиду и советовали ей, как лучше облапать крокодила. Кастрик даже взялся показать ей, как это делается. Он был посмелее Таиды, и поэтому у него здорово все получилось.
- Вот видишь, - сказал Кастрик Таиде, - ничего страшного со мной не произошло. Крокодил меня не съел. Давай, Таида, сделай как я, и все будет нормально.
Таида собрала все свое мужество и вновь попыталась сыграть роль жены так, как от нее хотели. Но и на этот раз она сплоховала. Марк не замедлил выска-зать ей свое недовольство:
- И это ты называешь хорошей игрой? - возмущался он, - Ты же, как калека над ним трясешься. Нет, по-моему, ты не хочешь, чтобы мой отец стал сенатором. Ты ду-маешь, зрителям понравится такая игра? Да они камнями нас закидают!
- Что я, по-твоему, должна его обнимать?
- Да, должна. Я думаю, ради того, чтобы мой отец попал в сенат, можно не только пообнимать крокодила, но и в пасть ему залезть, если это потребуется.
- Сам лезь ему в пасть! - бросила Таида Марку и быстро вышла из комнаты.
Хоть здесь Марк отвел душу. Но он и виду не подал, что этот срыв Таиды его обрадовал. Он стал громогласно сокрушаться, что сценка под угрозой срыва. Если эта истеричка не вернется и не сделает все как надо, то лучше вообще на сцену не выходить. Отец им позора не простит.
Леда побежала за Таидой. Таида лежала на кровати в своей комнате и плакала в подушку. Леда стала ее успокаивать.
- Чего это Марк к тебе прицепился? - недоумевала она, гладя подругу по голове. - Пьяный он, что ли?
- Сволочь он, вот и все, - произнесла Таида и вытерла слезы.
Ей было обидно, что она даже не могла пожаловаться на Марка Квинту. Все его слова, пусть даже и такие враждебные, были правдой. Она, действительно, боялась это чудовище и ничего не могла с собой поделать. Леда посоветовала подруге выпить побольше вина для храбрости и сама сбегала на кухню за кувшином. Вино успокоило Таиду и придало ей смелости. Подруги навеселе вернулись в комнату для репетиций.
В то время, как артисты репетировали сценку, Шумшер, под предлогом того, что ему нужно пообщаться с купцами из Вавилона, покинул дом Квинта. Никаких купцов на самом деле не было. Оказавшись на улице, Шумшер прямиком нап-равился в лавку своего земляка Астарходона, торгующего всякими травами и сна-добьем. Он хотел купить у него какое-нибудь жгучее зелье, от которого кроко-дил взбесится и сорвет выступление, намеченное на послезавтра.
Астарходон встретил Шумшера по-восточному приветливо и пригласил его во внутреннюю комнату, где им никто не мог помешать. Знакомы они были уже давно, с того времени, когда Шумшер был еще малоизвестным астрологом и прорицал будущее за сестерций возле Большого Цирка. Там они и познакомились. В многолюд-ном Риме персиян было не так уж и много, и встретить земляка вдали от роди-ны всегда приятно. Шумшер предсказал тогда Астарходону хорошее будущее, так оно и случилось. Астарходон открыл свою лавку на Священной улице, и дело его процветало.
- Ну как, Шумшер, твоя поясница? - спросил земляка Астарходон, приглашая Шумшера сесть в кресло. - Боли прошли?
- Да, прошли, - ответил Шумшер, присаживаясь. - Хорошую мазь ты мне дал в прошлый раз. Теперь хоть мешки на себе таскай.
- Зачем мешки, ты лучше девушек таскай, - посоветовал ему Астарходон, улыбнувшись. - Лю-бовь хорошее лекарство.
- Не до девушек мне нынче, - печально вздохнул Шумшер. - Боюсь, скоро и впрямь мешки в порту таскать придется.
И Шумшер рассказал земляку о своей беде. Хозяин, которому Шумшер служит, привез с собой из имения огромного пса, и надо же так случиться, что эта кобелина почему-то невзлюбила Шумшера. Шумшер подозревает, что собаку на него науськивает главный спальник, с которым у Шумшера была давняя вражда. Теперь Шумшеру совсем нет житья в доме. Он боится выходить из своей комнаты. Того и гляди, эта псина загрызет его. Он даже стал носить с собой нож, чтобы при случае было чем отбиваться. Но нож ненадежная защита, тем более, если Шумшер по-ранит любимую собаку хозяина, ему несдобровать. Поэтому нужно придумать что-то другое, чтобы избавиться от пса. Лучше всего, если Астарходон даст ему какое-нибудь зелье, после которого собака взбесится и перекусает всех слуг. Тогда хозяин отошлет этого злого пса обратно в имение. Астарходон вниматель-но выслушал друга.
- А не проще было бы отравить собаку? - предложил он.
Но Шумшер ответил, что ему жалко пса. И потом, если пес сдохнет, могут заподозрить, что его отравили, начнется дознание, рабы разболтают, что собака боль-ше всего кидалась на Шумшера, и тогда подумают на него.
- Лучше все-таки, если она взбесится, - сказал Шумшер. - У собак же такое бывает.
- Ну что ж, - задумчиво сказал Астарходон. - Есть у меня одно средство. Только боюсь, как бы после него твоя собака действительно не взбесилась.
- Ну и пусть. Главное, чтобы она не сдохла.
- Не сдохнет, я тебе дам маленькую дозу.
- Лучше дай побольше, - попросил Шумшер. - Вдруг с первого раза не получится. Тем более, собака здоровенная, как теленок, на нее ничего не действует.
- Мое зелье подействует, - сказал Астарходон и щедро отсыпал Шумшеру темного порошка. - Дашь ей половину, - сказал он, - остальное прибережешь до следующе-го случая.
- И через сколько оно подействует? - спросил Шумшер.
- Ну, если собака такая огромная, как ты говоришь, то, я думаю, часа через два.
Шумшер поблагодарил земляка и, расплатившись, пошел домой, унося в кармане отраву Астарходона. Теперь у него было средство, чтобы как следует насолить Рахонтепу.