3
Те веселые дни Федор Опарин вспоминает с чувством. Конечно, все тогда плохо кончилось, но зато как погуляли! После этого ни пытки, ни виселица не были страшны казакам. Они умирали с улыбкою на губах, бесстрашно глядя в глаза палачам.
…Внебрачного сына Федор решил назвать Степкой - в честь Степана Тимофеевича Разина, с которым он когда-то ходил разорять боярские гнезда и чуть не поплатился жизнью. Малыш рос живой, шустрый, крупный - в отца. Ему всего от роду четыре месяца, а он уже упорный - кулачком в папу тычет. Мол, подожди, вырасту - всем задам.
Федор - человек суровый, но при виде Степки его душа таяла. Наследник, любимый сын. Не все в поселении понимали веселый настрой старшины, не все разделяли его чувства. Безбожник! - часто слышал Федька за своей спиной. Божьи законы, сукин сын, нарушает. Иисус как говорил? Не прелюбодействуй. А он?
В основном, конечно, его осуждали бабы, жалея Наталью. Всех перехаяли, окаянные, всех расхаяли в пух и прах! - сердился на них в душе Федор. Чего с этими злыднями поделаешь? Бабы и есть бабы. Другое дело - их мужья, которые в большинстве своем на его стороне. Понимали - они на этом свете не святые. Остальные же не осмеливались осуждать его в глаза. Слишком у Федора крутой нрав, а еще темное прошлое. По слухам, с самим разбойником Степкой Разиным этот здоровяк общался. Его б в кандалы заковать, а он, понимаешь, на свободе брагу пьет и над людьми посмеивается. Федор тот еще вор! Похлеще, может, того же Гришки Отрепьева или Ваньки Каина. И, слава богу, люди не знают всех его жизненных "подвигов".
…На Федора вдруг нахлынули воспоминания. Он вспомнил, как они с Натальей крестили своего первенца. Тот, пока шли в церковь, спал на руках матери, а тут вдруг, услышав чужие голоса, завелся. И так плакал, так плакал…
- Успокой, сестра, своего младенца, - сказал Наталье длинный, словно бельевая жердь, дьякон. - Батюшка рассердится.
Федька с Наташкой стали успокаивать малыша, а тем временем диакон поставил посередине церкви медную купель, рядом положил на столик сосуд для святого масла в форме серебряного ковчега, богослужебную книгу - требник, свечи и белоснежное, вышитое крестами полотенце.
Из алтаря вышел батюшка с длинной лентой - епитрахилью и стал совершать чин оглашения - отказа от власти дьявола. В одной из молитв он назвал младенца новоизбранным воином Христа Бога и молил Господа дать ему ангела-хранителя. Склонившись над ребенком, батюшка трижды подул на него и произнес:
- Избави от него всякого хитрого и нечистого духа, скрытого и находящегося в его сердце.
После этих слов хныкавший Петька вдруг примолк и, как показалось Федору, выразительно посмотрел на священника.
- Его успокоил ангел, - шептала на ухо Федору Наталья.
Батюшка попросил восприемников обратиться лицом к западу и трижды спросил:
- Отрицаете ли вы сатану и его злые дела, а также его ангелов и его гордыню?
Восприемники трижды отвечали:
- Отрицаю!
В знак сочетания с Христом им прочитали Символ веры.
- Теперь приготовьтесь к таинству крещения, - неожиданно шепнул молодым родителям диакон.
- Погрузи же, Господи, его в вечную жизнь, наполни твоим Святым Духом, - проговорил батюшка.
Крестная мать Авдотья Семеновна, бывшая Наташкина соседка, положила Петьку на скамью и стала освобождать его от одеяла и пеленок. Малыш не издал ни единого звука, и только блаженно улыбался, что-то пытаясь проговорить.
В знак душевной радости над чашеобразной купелью зажгли три свечи и дали по одной свече крестным родителям. Батюшка надел светлую ризу, закрепил на руках серебряные полосы из плотной материи и стал читать молитву о Божьем величии, бесконечной его любви к человеческому роду и пришествии Святого Духа на крещенскую воду.
- Ты, человеколюбец, освяти эту воду!
Батюшка трижды благословил глядевшую на мир голубыми глазами ангелов воду, погрузил в нее пальцы, сложенные для благословения, и три раза подышал на воду, приговаривая:
- Да уйдут под знаменем Твоего креста все чужеродные силы!
Батюшка взял тонкую кисточку - помазок из серебряной мирницы, обмакнул его в священный елей и начертил на воде троекратный крест.
- Благословен Бог, просвещай и освящай всякого человека, идущего в мир!
После, склонившись над Петькой, батюшка стал смазывать его тело крестом.
- Раб Божий Петр смазывается елеем радости, во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Голенького помазанника батюшка взял на руки и погрузил в купель:
- Крестится раб Божий Петр!..
После этого Петьку облачили в белые одежды, повесили на шею крестик на светло-синей ленточке и пропели радостными голосами:
- Дай же мне белые одежды. Одевайся светом, как одеждой!
Потом, кажется, батюшка читал Евангелие о прощальном слове Христа идти в мир и крестить всех людей во имя Его… Произносились церковные моления о милости, жизни, мире, здоровье и духовном спасении новопросвещенного младенца Петра.
- Как пророк Самуил благословил царя Давида на царство, так благослови и голову раба Твоего Петра!
Это были последние слова священника, после чего он сделал постриг младенцу, отдавая его тем самым в руки Божии.
Дома Наталью и Федора уже ждали родители мужа. Накрыли стол, выпили за новоокрещенного, порадовались за него. Вот так хорошо прошел день. Утром - снова дела…
Кажется, это было недавно, а вот уже и сыновья выросли. Теперь надо поднимать, выводить в люди маленького Чингисхана. Ничего, справимся, подумал Опарин.
- Чего, на сына никак не можешь налюбоваться? - усмехнулся стоявший рядом с Федором бывший новгородский стрелец, а ныне знаменщик Васюк Дрязгин. Его спасло только чудо от виселицы после того, как он встал на сторону бунтовщиков, призывавших народ не подчиняться царским указам, а вернуться к порядкам, какие были в Новгородской вечевой республике. Там жилось вольготнее, ведь власть выбирали сами граждане города. - Ты вот скажи мне, друг мой разлюбезный, как теперь жить собираешься? У тебя есть законная жена, а ты… - он покосился на стоящую поодаль Наталью.
- Нечего меня корить, - мельком взглянув на долговязого и узкотелого товарища, недовольно пробурчал Федор. - Детей я вырастил, а если так - теперь могу и душу отвести.
Васюк усмехнулся:
- Будто ты у Стеньки Разина ее не отвел! Гуляли, и вся Русь-матушка сотрясалась. Правду говорю?
Васюк для Федора - первый товарищ в крепости. Они столького вместе натерпелись, прежде чем оказались на Амуре. Считай, всю тайгу прошли от начала до конца в поисках вольного угла.
Дрязгин чуть постарше войскового старшины, но семью до сей поры так и не завел. На вопрос Федора, почему он живет один, отвечал, мол, еще успеется. Хотя куда тянуть? Иные в таком возрасте уже вовсю нянчатся с внуками.
Федор привез тогда семью, считай, в чистое поле. Сердобольные люди поселили их в избушке из соломы. Там же и Васюку нашелся угол. Вставали рано, ложились поздно. Впереди была зима. Семья обустраивалась и заготавливала пищу. Сыновья помогали отцу рубить за крепостной стеной избу, тогда как жена Наталья с дочкой Аришкой солили в бочках грибы, собирали ягоды и травы от всяких болезней, шили из шкур, выменянных у тунгусов на бусы и кольца, шубы бурятского покроя и короткую обувь.
- Наталья?.. Ты подумал о ней? - неожиданно и резко спросил товарища Васюк.
- За Наталью не бойся… Я ее в обиду не дам… Она мне все-таки жена, - нахмурил брови Опарин.
- Жена-то жена, да огнем обожжена, - нечаянно подслушав разговор товарищей, сказал неслышно подкравшийся к ним сзади хорунжий Ефим Верига, пришедший на Амур вместе с отрядом Черниговского.
Он всегда появлялся внезапно. Ходит, будто лиса, говорил о нем Опарин. Странный, мол, человек, и глаза какие-то плутовские. Норов такой!.. Короче, та еще заноза в заднице.
В отличие от Федора, Верига не был богатырского сложения, но отличался поразительной ловкостью. Иногда и местные богатыри бывали им биты. Еще Ефим, как потомственный казак, хорошо владел саблей. Темно-рыжая борода и карие глаза с раскосинкой достались Вериге от турчанки, которую отец, запорожский казак, привез из дальнего похода.
В Албазине поговаривали, что Ефим неровно дышит к Наталье Опариной, которая к своим годам еще не потеряла былую красоту. Светлая, статная, голубоглазая, с длинной пшеничной косой, как бы нечаянно переброшенной на высокую грудь, она до сих пор привлекала внимание сильного пола. Величавая славянка. Как говорили в народе, пройдет - словно солнцем осветит, а посмотрит - рублем одарит. Бывало, выйдет по воду с коромыслом на плечах, а казачки тут как тут. Смотрят ей вслед и крякают, поправляя не вдруг затопорщившийся ус. Хо-ро-ша!
О влюбленности Ефима Вериги в его законную жену Федор давно догадывался, но не злился на Веригу, понимая супружескую верность Натальи. Поэтому вся история с Ефимовым увлечением лишь тешила мужское самолюбие Опарина.
- Нечего заглядываться, ведь от женщин-то все беды, - предостерегал мужчину Васюк.
Для Федора подобное не ново. Он знал и про баб, и про то, как из-за них устраивают смертельные драки. Тут еще Санька, сама того не ведая, подлила масла в огонь. Ох, не простит ему Ефим любовницу Федора. Как тот просил! Практически на коленки вставал. Мол, у тебя есть и жена, и детки, а у меня никого. Отдай мне девицу. Разве Федор отдаст золото, лежащее у него в руках?
- Так и ты, Ефим, вздумал меня судить? - зло посмотрел на хорунжего Федор.