* * *
Наступил март, как-то очень быстро в этом году начались оттепели, а ночами вновь приударял морозец, и улочка, что вела от укатанной шоссейки к дому профессора Каверина, из твердо утрамбованной сахарно-белой дорожки превратилась в шероховатый каток, местами грозивший проломиться. Аннушка неосторожно поставила ногу на вроде бы надежный лед и ойкнула, по щиколотку уйдя в студеную ледовую крошку.
- Вот разиня! - шедший впереди Миша обернулся к жене и подхватил ее под локоть. - Ну что? И в сапог попало?
- Попало, а ты как думал! - отозвалась расстроенная Анюта. - И ведь новые сапожки…
- Вот-вот! Зачем же за город на каблуках? Ладно, положим у камина - быстро высохнут.
Они торопились к профессору, потому что в прошлый раз ему пришлось прервать чтение пока что наполовину переведенной второй книги романа на самом интересном месте. Но вовсе не потому, что Каверин устал. Просто Вера, с которой они в очередной раз оставили малышей, позвонила уже в двенадцатом часу вечера и сообщила, что у маленькой Нинки поднялась температура, она капризничает, а по сей причине готовы поднять рев и Сашка и Алешкой. Лишнее говорить, что Миша с Аней бегом кинулись на последнюю электричку. Правда, в итоге все обошлось: температура была небольшая и к утру прошла, а "мужской состав" близнецов к приезду папы и мамы уже мирно сопел носами.
- Слушай, а у кого-то из античных авторов есть ведь такой вариант развития событий, - сказала Аня, когда неделю спустя они водрузились в полупустую электричку, и та, загудев, "отчалила" от мокрого весеннего перрона. - У кого-то из них Астианакс тоже не погибает при осаде Трои, как в большинстве мифологических вариантов, а попадает вместе с Андромахой в рабство к Неоптолему.
- Путаешь! - возразил Миша. - Тебе вспомнились не античные пьесы, а драма Расина "Андромаха". Вот там, действительно, Астианакс остается жив во время штурма Трои и оказывается вместе с матерью у Неоптолема. Опять загадка: почему никто из авторов древности не знал, а драматург XVII века знал? Может, Александр Георгиевич выскажет какие-нибудь предположения?
Однако скользкая дорожка и вымокший в ледяной каше сапожок заставили молодых людей на время позабыть приготовленный заранее вопрос. И когда Каверин, кинув Аннушке на колени плотный плед и заварив своего знаменитого чаю, уселся в кресло и взялся за кипу новой распечатки, Михаил спросил совсем другое:
- Александр Георгиевич, а что, все эти Агамемноны и Менелаи не узнали, кого именно взял в качестве боевой добычи Неоптолем? Помните, в конце первой книги Гектор высказал опасение, что его сына ахейцы могут убить?
Профессор улыбнулся:
- Зришь в корень, Мишенька, зришь в корень! Сейчас об этом и пойдет речь. Мы с вами покинули Андромаху в тот страшный, вероятно, самый страшный в ее жизни вечер, когда корабли ахейцев еще стояли у троянских берегов. А на рассвете…
Глава 3
На рассвете корабли вышли в море. Шторма не было, но ветер не утихал, и тяжело груженые суда, низко осевшие в воду, сильно шатало, опасно креня их борта почти к самой волне.
Перед отплытием на берегу царили шум, крики, брань и пьяные песни, а потому Андромаха не услышала того, что произошло почти у самых сходен корабля, на котором она находилась.
Когда Неоптолем, проверив, все ли корабли готовы к плаванию, и все ли его люди погрузились на них, уже собирался взойти на свое судно, к нему подошли трое базилевсов - Менелай, Аякс Локрийский и Иодамант. От всех троих отчаянно разило вином, а Менелай, к тому же, шел нетвердо, ступая по земле так, будто она качалась, как палуба корабля. Десятка два воинов, сопровождавших царей, тоже были сильно пьяны.
"Как они поплывут-то? - подумал Неоптолем, не понимая, для чего они пришли, и глядя на них в недоумении. - Их же от качки рвать начнет!"
- Отважный Неоптолем, ответь нам на один вопрос! - проговорил Менелай, ответив приветствием на приветствие юного базилевса. - Н… нам сказали, что среди твоей боевой добычи - вдова Гектора и его сын?
- Я сам только недавно узнал это, - ответил Неоптолем. - Да, они у меня на корабле. А что?
- Никто не оспаривает твоего права на пленницу, - сказал маленький Аякс, хмуро глядя себе под ноги и поправляя сдвинувшийся на голове шлем. - Раз ты ее захватил, она твоя и есть! Но мальчишка - другое дело.
- Он тоже мой, - сказал Неоптолем спокойно.
- Само собою, - вновь заговорил Менелай. - Твой. Но это не просто ребенок. Это - сын нашего злейшего врага, того, кто за двенадцать лет убил сотни и сотни наших воинов и героев! Ты это п… понимаешь?
Четко очерченные брови Неоптолема стремительно сдвинулись. У Ахилла, когда он хмурился, брови никогда не сходились вплотную, у его сына в мгновения гнева они становились почти одной линией.
- Воины-мирмидонцы рассказали мне, что мой отец примирился с Гектором, и они очень близко сдружились - проговорил мальчик глухим, напряженным голосом. - Я думаю, они не врут, а раз так, то и я не хочу ненавидеть Гектора, тем более, когда он уже умер. Ведь он убит, так?
- Гектор убит, - резко сказал вождь абантов Иодамант, самый трезвый из всех троих базилевсов. - Он сам похоронил себя под сводами одного из залов дворца и вместе с собою, по крайней мере, пару сотен наших… Но сын его, когда вырастет, станет за него мстить, ему будет наплевать на дружбу Гектора и Ахилла.
- Тем более, что мы все считаем эту дружбу со стороны твоего великого отца, Неоптолем, по крайней мере, странной! - икнув, вытолкнул Менелай.
- Вы считаете, что отец сошел с ума? - с яростью спросил юноша. - Я уже слыхал такие слова, да не расслышал, кто их произнес! Ну, повтори их, Менелай!
- Я такого не говорю и не думаю… - спартанский царь был не настолько пьян, чтобы не заметить угрожающего взгляда Неоптолема. - Я не знаю, отчего он так странно повел себя с Гектором. Его усилия заключить мир были достойны уважения, но напрасны! И троянцы остались нам врагами, и мы уничтожили наших врагов. Да! А сын Гектора никогда не забудет, что ты участвовал в штурме Трои и что ты убил его деда, царя Приама!
Лицо Неоптолема потемнело.
- Чего вы хотите от меня? - проговорил он, опуская голову.
- Мы хотим, чтобы ты вместе с нами принес в жертву этого щенка. Перед плаванием это будет как раз то, что нужно… Боги пошлют нам попутный ветер, и мы благополучно вернемся домой!
Неоптолем резко выпрямился. Его лицо, только что побледневшее при упоминании о гибели Приама, вспыхнуло яркой краской, а глаза загорелись бешенством.
- Вот оно что! - крикнул он, сжимая кулаки. - Вам мало того, что на мне кровь семидесятилетнего старика, и вы хотите, чтобы я еще и трехлетнего младенца зарезал! Напугали, как же - не забудет он, мстить станет! Что там и когда там будет, я не знаю и знать не хочу, вам понятно? Андромаха - моя, и ее сын тоже мой, и я вам ничего не дам с ним сделать!
- Мы могли бы потребовать!.. - скрипнув зубами, выдохнул Менелай. - Все цари поддержат нас!
- Не верю! - голос Неоптолема зазвенел. - Не верю, что поддержит Одиссей, не верю, что поддержит Нестор… Остальных я просто не знаю. Да и не хочу никого спрашивать! - его глаза сверкнули. - Ты сказал "потребовать", так, Менелай? Ну, что же, требуй!
Менелай выругался, длинно и гнусно, примешав к непристойным словам имена двух-трех богов, и дрожащей от винного угара рукой сжал рукоять меча. В ответ Неоптолем тоже взялся за меч и даже наполовину вытащил его из ножен.
- Ну?! - вновь грозно крикнул он.
- Что случилось, мой господин? - прозвучал рядом низкий голос, и могучий Пандион подбежал к своему базилевсу с копьем наперевес. - Что здесь происходит? Звать воинов?
- Стой, Менелай! - воскликнул, опомнившись, Аякс Локрийский. - Рядом мирмидонские корабли, а за сына Ахилла мирмидонцы пойдут в бой, не раздумывая… Да и твой великий брат Агамемнон вряд ли обрадуется схватке между ахейцами в канун отплытия от этих проклятых берегов…
- Менелай, брось! - произнес вслед за локрийцем Иодамант, которого возможность драки с неукротимым и сильным, как бык, Неоптолемом, а также, вероятно, с несколькими десятками его воинов, совершенно отрезвила. - Брось, не затевай драку… Гекторов щенок вырастет еще не завтра, сейчас он безвреден. Идем отсюда!
Они ушли. Неоптолем какое-то время смотрел им вслед, продолжая стискивать потными пальцами рукоять меча. Гнев в его душе перемешивался с досадой: стоило ли так явно выходить из себя? Но можно ли было ответить по-иному на такое требование?
Уже в открытом море, убедившись, что его корабли идут в отдалении от прочих ахейских судов, юный базилевс отдал несколько распоряжений кормчему и гребцам и подошел к мачте, где в тени паруса, среди тюков и бочек, сидела Андромаха с малышом и собакой. Прочие троянские пленники, ставшие добычей Неоптолема, плыли на других мирмидонских кораблях.
- Я уже знаю, кто ты такая, - сказал базилевс, когда женщина подняла к нему обведенные темными кругами, сильно запавшие глаза. - А этот пес действительно принадлежал моему отцу?
- Да, - ответила Андромаха, и мальчика поразила мелодичность и одновременно тусклая однозвучность ее голоса - он словно погас от тоски. - Этого пса зовут Тарк. Ахилл и Патрокл нашли его слепым щенком и сами выкормили. Если не веришь, взгляни, как он на тебя смотрит… Он рычит на всех остальных и никого к нам не подпускает, а тебе верит.
Громадный пес и в самом деле не встретил мальчика рыком. Правда, он и не проявил никаких других чувств - просто чутко втягивал воздух, пытаясь понять, отчего в общем незнакомый запах Неоптолема вызывает в нем ощущение, что это свой.