- Вот как? - оживившись, как обычно при упоминании о военных событиях, воскликнул Неоптолем. - Эфиопия восстала против власти Египта, которому покорилась уже сотни лет назад? Но разве это возможно? Феникс говорил мне, что Эфиопия или Нубия, как зовут ее сами египтяне, вся застроена египетскими крепостями, что там и царь только называется царем, а управляет страной наместник фараона. Или это уже не так?
- Не совсем так, - сказала царица Микен, видимо, немного удивленная познаниями юноши, не получившего, как она слышала, настоящего образования. - После долгих войн с соседями и смут прошедшего столетия Египет ослаб, его военная власть пошатнулась. И нынешнему фараону, третьему из Рамзесов, приходится прилагать много сил, чтобы удержать еще покорные ему земли. Царь, что правит сейчас Эфиопией, оказался коварен и хитер. Он, видимо, давно готовил восстание. И оно произошло, и эфиопы сокрушили египтян и взяли часть крепостей. На ту пору, когда купцы уезжали из Египта, а было это около двух лет назад, фараон послал к мятежникам своих царедворцев, чтобы начать переговоры. Возможно, ему пришлось пойти на большие уступки, чтобы вообще удержать Эфиопию в составе своего царства. Не знаю, чем там кончилось дело.
- Интересный рассказ! - проговорил Неоптолем задумчиво. - А мне говорили, что военное искусство египтян не знает себе равных. Выходит, эфиопы оказались искуснее?
Электра покачала головой.
- Нет. Просто их мятежные войска возглавил великий военачальник. Но он не эфиоп. По словам купцов, он прибыл в Эфиопию из далеких земель, причем не просто приехал, а будто бы стал жертвой кораблекрушения, и какой-то родственник эфиопского царя принял его на свой корабль у берегов Египта и тайно привез в свою страну. Этот великий воин сумел организовать войско и само восстание так, что искуснейшие египтяне потерпели поражение…
Она замолчала, и юноша вдруг понял, что сейчас царица скажет самое главное. Какая-то смутная и тревожная догадка поразила его сознание, и он спросил, еще не понимая, для чего спрашивает:
- И как его имя?
- Его имя - Гектор, - спокойно, все так же не отводя глаз, произнесла женщина. - Он легко говорит и на эфиопском, и на египетском языках, но родной его язык - критский, и сам он - троянец. Так о нем говорят в Египте. И так мне рассказали финикийцы.
Сквозь резкий гул, внезапно будто обрушившийся на его голову, Неоптолем успел различить слабый вскрик и тихий стук, словно в соседней комнате чье-то тело скользнуло вдоль стены и рухнуло на пол. Электра чуть заметно покосилась в ту сторону, но не переменила позы, в которой сидела.
Неоптолем усилием воли подавил растущее головокружение и спросил, поразившись, как сухо и спокойно, и словно бы издали звучит его голос:
- Купцы видели этого человека?
- Нет. Они же не были в Эфиопии. Им только рассказывали о нем. Они говорят, что это - легендарный воин, и он очень знаменит. Я привезла купцов с собою на случай, если ты захочешь поговорить с ними и убедиться, что я тебе не лгу.
- Я тебе верю - жестко произнес юноша. - Но с купцами поговорю. Сегодня же. А теперь спрошу я: для чего ты мне это рассказала?
- Для твоего блага, - голос Электры как будто стал мягче, или ему только так показалось, потому что шум в ушах не утихал.
- Для моего блага?
- Да. Всегда лучше знать, что у тебя есть враги, пускай даже и в будущем. И еще: если бы мой отец вернулся с войны и успел узнать о том, что мать изменила ему с Эгистом, Эгист умер бы тут же!
При этих словах ее глаза сверкнули темным недобрым огнем, а рука, украшенная отцовским браслетом, сжалась в кулак.
- Я не Эгист! - резко бросил Неоптолем, поднимаясь и вынуждая подняться Электру. - И я не боюсь врагов, ни нынешних, ни будущих. Я благодарен тебе за заботу обо мне, царица! Прошу тебя принять мое гостеприимство и остаться до вечера во дворце. После ужина я поеду с тобой к твоему кораблю и сам расспрошу купцов. А сейчас прости - у меня много дел.
И он направился к дверям, повелительным жестом приглашая женщину следовать за собою. Никто из стоявших за дверями - ни охрана, ни рабы, ни даже бдительный Феникс - не заметили его смятения. Он шел нахмуренный, но спокойный, в эти мгновения, как никогда, похожий на Ахилла. И никто не видел, что земля уходит из-под его ног, что мир вокруг него рушится и солнце меркнет.
Глава 16
- Ну, вот я до него и дорос!
Неоптолем повернулся, внимательно разглядывая себя в большом бронзовом зеркале троянской работы. Оно было так идеально отполировано, что отражало все в мельчайших подробностях.
Мощные железные доспехи, вызолоченные и украшенные кованым узором, прославленные доспехи Ахилла, делали и без того могучую фигуру юноши еще мощнее и больше. Высокий гребень шлема со спадающими волнами светлой конской гривы почти касался дубового потолочного бруса, а приподнятые наплечники, казалось, занимали четверть ширины всей комнаты. Пламя стоявшего у стены светильника дрожало, играя в темной позолоте. Ставни в комнате были раскрыты, но рассвет еще только занимался.
- Год назад этот нагрудник болтался на мне, как скорлупа на гнилом орехе… - усмехнулся юноша. - А теперь почти совсем впору - только наплечники чуть отстают, да немного широк и низок пояс.
- Ты ощущаешь тяжесть этих доспехов, мой господин? - спросил Пандион, рассматривая своего царя с ног до головы и почти не скрывая восхищения.
- Да, они очень тяжелы, - Неоптолем кивнул, и светлая грива распалась по его плечам, волной стекла на спину. - Еще недавно я не решился бы носить их. Сейчас надеюсь, что смогу в нем сражаться. А отец? Он надел их еще мальчиком… Ему вначале не было тяжело?
Пандион покачал головой.
- Нет. Он просто надел доспехи и пошел к своим кораблям. Я только и помню, как он шел, весь сверкая на солнце, и как потом отплыли корабли.
- Кстати, о кораблях… - царь нахмурился. - Они готовы?
- Да, мой базилевс! И на каждом по шестьдесят человек. Все до одного - мирмидонцы.
- Кого ты назначил командовать вторым кораблем?
- Леандра. Он опытен и силен, и все воины знают и уважают его. Но я хотел бы… - тут в голосе отважного военачальника послышалась мольба, - я все же хотел бы, мой господин, чтобы ты назначил на второй корабль меня. Возьми меня с собой!
Неоптолем резко повернулся, пластины доспеха, прикрывающие бедра, гулко звякнули одна о другую.
- Нет, Пандион! Я не смогу спокойно отправиться в путь, если не буду совершенно уверен, что оставил Андромаху под надежной защитой. А надежнее тебя нет никого в Эпире. Не проси. Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть!
- И ты плывешь неведомо куда, чтобы расстаться с этим самым дорогим, чтобы отдать другому то, что по праву твое! - не утерпев, воскликнул всегда сдержанный Пандион. - Прости меня, мой царь, но я не понимаю! И никто этого не поймет!
- А я и не прошу, чтобы кто-то понял, - спокойно и почти надменно возразил юноша. - Мне достаточно того, чтобы мне повиновались. Иди, Пандион, проверь еще раз, все ли припасы и оружие погружены на корабли, и достаточно ли на них воды. Помни, шторма могут начаться в любое время, и мы, быть может, долго не сможем нигде причалить.
Воин глубоко вздохнул, еще раз бросив на базилевса взгляд, полный удивления и тревоги, будто не мог до конца осмыслить всего, что происходило.
- Когда ты прикажешь отплывать? Завтра? - глухо спросил он.
- Сегодня, - ответил Неоптолем. - Сегодня, как только совсем рассветет.
- Сегодня! О, нет, нет!
С этим возгласом, распахнув дверь, в комнату вбежала Андромаха и тотчас, остановившись, замерла, пораженная обликом юного царя.
- Доспехи… Доспехи Ахилла! Я бы подумала, что это он, не знай я, что это ты, Неоптолем. Я прошу тебя: не уезжай сегодня! Отчего ты делаешь это так поспешно, будто бежишь?
Женщина стояла в нескольких шагах от него, подняв руки к груди беспомощным и молящим движением. В широко раскрытых глазах прятались слезы.
- Ступай, Пандион! - повторил свой приказ царь Эпира. - Когда совсем рассветет, пускай гребцы занимают места. Я подъеду на колеснице, так что не забудь распорядиться, чтобы ее приготовили. Иди.
Воин повиновался, не сказав больше ничего. Неоптолем и Андромаха остались в комнате вдвоем.
- Я не бегу, - сказал юноша, отвечая на ее вопрос. - Но надо плыть, пока море спокойно. Зима надвигается, наступят шторма, и нельзя, чтобы они нас застали вблизи берегов. До Египта плыть долго.
- Все-таки, почему ты решил это сделать? - голос женщины звучал тихо и печально. - Почему ты едешь искать его?
- Потому что должен знать наверняка, он ли это. И ты должна знать. Мы оба думали, что он умер.
- И если он жив? - голос Андромахи так заметно задрожал, руки так тревожно сжались, что до Неоптолема вдруг дошла ее тайная и страшная мысль.
- Ты подумала?!.. - ахнул он, с прежним мальчишеским пылом, весь заливаясь краской под блистающим величием шлема. - Ты подумала, что я хочу его убить?! Да, Андромаха? Да?
- Нет! - вскрикнула женщина. - Не подумала… Это шло не из сознания, я не знаю, откуда был этот страх! Какой-то демон нашептал мне это…
- Значит, и мне он это нашептывал, только я его не услышал, - глухо и горько сказал Неоптолем. - Наверное, Пандион прав, и я - сумасшедший. Но скажи мне только: если этот человек - тот самый Гектор, если Гектор жив… ты ведь никогда не сможешь любить никого другого?
- Неоптолем!.. - прошептала женщина, внезапно ощутив в горле колючий комок слез.
- Ответь! - крикнул он.
- Никогда не смогу!
Юноша наклонился и поцеловал ее в теплую, влажную щеку.