Штука в том, что нам было необходимо огромное количество пуль, пороха, да и оружия нужно было взять столько, чтобы на каждого приходилось как минимум по мушкету да по паре пистолетов, не считая палашей, сабель и кинжалов. Морган решил взять лишь самую малость продовольствия. По пути нам должны были встречаться испанские поселения - никак не крепости, которые легко было захватить, а уж там разжиться съестным.
Но мой любезный тезка позабыл, что испанцы умеют быть не менее коварны, чем те же индейцы. Они заранее узнали о том, что по направлению к Панаме идет целая пиратская армия, и принялись превращать наш путь в пустыню. Они уходили из своих домов, забирая все, что можно было есть. Угоняли скот, уносили, а когда было не унести, уничтожали урожай. Даже совершенно зеленые, несозревшие фрукты, и те обобрали! Скорее всего просто закопали где-то в лесу. Так что никакого продовольствия в этих поселениях добыть было нельзя. Будь у нас время, можно было б сделать стоянку и устроить охоту - пострелять птиц, да хоть тех же змей наловить. Но у нас не было ни времени - приходилось спешить, пока испанцы не стянули к Панаме дополнительные войска, - ни лишних пуль и пороха.
Пришлось голодать. По дороге мы сожрали даже наши ремни и сумки - во время стоянок растягивали кожу возле воды, чтобы отсырела получше, потом резали на куски и жарили на угольях. И казалось, что вкусно! С голодухи-то все вкусно. Еще коренья всякие выкапывали и ели. Некоторые, не зная как следует, что за корешки откапывают, травились ими. Двоих, помню, не откачали…
В конце концов мы взошли на гору, с которой открывалось побережье Южного моря. Цель была близка, и все взбодрились. А тут еще наши разведчики, посланные узнать, нет ли внизу засады (испанцы ведь знали, что мы идем к ним в гости!), вернулись, крича и размахивая руками. Физиономии их были в крови, так что все поначалу встревожились. Но, как оказалось, они набрели на стадо коров, поймали теленка, зарезали и нажрались сырого мяса. Тут мы все ринулись в долину и принялись ловить коров и пасшихся неподалеку ослов. Впрочем, двум десяткам человек Морган приказал разводить огонь, чтоб хоть немного обжаривать мясо.
Тут наш предводитель решил проверить, кто из пиратов лучше всего готов к любой неожиданности. Он вообще любил всяческие испытания. В разгар нашей пирушки вдруг раздался сигнал тревоги. Все повскакали, похватали оружие, но каждый в другой руке все равно держал полуобжаренный кусок мяса.
Это угощение подняло у нас боевой дух, и мы решительно двинулись к Панаме. Нас, разумеется, ждали. Губернатор выслал навстречу нашему отряду два эскадрона всадников и три… даже, кажется, четыре батальона пехоты. Было там и сотни четыре индейцев, негров и мулатов. Впереди они гнали… не меньше тысячи быков, причем диких! И где умудрились столько наловить? Решили, верно, что мы, увидав ревущее рогатое стадо, разбежимся.
Ну, случись это до того, как мы поели полусырой говядины и ослятины, кто-то, может, и отвлекся бы от атаки. А так все только засмеялись: дурак губернатор! Нашел, кого пугать обычной скотиной - хотя бы и дикой. По быкам дали три мушкетных залпа, и те, повернув, разбрелись по окрестным полям. Им куда больше хотелось пощипать травки, чем лезть под пули.
И тогда наши армии сошлись, как на настоящей войне. Бой длился два часа. Всадников мы почти всех перебили, уцелевшие ускакали, и за ними последовала пехота: их командир был убит, приказывать некому, а сами они, как видно, не очень хотели продолжать драку. Правда, один залп в нашу сторону был дан, но потом мы увидели лишь спины убегавших. Некоторые, слишком измотанные битвой или раненые, пытались спрятаться в тростниковых зарослях: там было несколько прудов. Но их находили и убивали всех до единого. На дороге пиратам попалась группа монахов, которые не имели ни малейшего отношения к нашим противникам - они просто шли в свой монастырь после какого-то паломничества. Их привели к Моргану, и бедняги попытались объяснить великому пирату, кто они такие, и уверить его в своих мирных намерениях. Но он ничего не стал слушать и приказал просто перерезать богомольцам глотки.
Эта жестокость смутила даже иных бывалых головорезов - они стали укорять командира, обвинять в ненужной свирепости. Кто-то даже осмелился назвать Моргана безбожником. Недолго думая, он разрядил в смельчака свой пистолет.
Излишне говорить, что о подробностях битвы и о ее последствиях стало известно в городе, и испанцы, поняв, что их ожидает, оказали нам самое отчаянное сопротивление. Все улицы были перегорожены заслонами из мешков с мукой, за которыми установили пушки - часть их сняли со стен крепости, обращенных к морю. Несколько заслонов было и на ведущих к городу дорогах.
Но нас было уже не остановить. Подсчитав потери, Морган объявил, что мы потеряли убитыми всего восемь человек, тогда как потери испанцев оказались во много раз больше. Возможно, предводитель и плутовал, стараясь вселить отвагу в свое войско, мне-то, честно скажу, показалось, что мы потеряли немало народу ранеными и убитыми.
Тем не менее отряд Моргана двинулся на город. Многие жители в ужасе бежали, покидав свое добро. Солдаты гарнизона остались, укрылись за грудами этих самых мешков с мукой и отчаянно отстреливались, а когда дело дошло до рукопашной, дрались из последних сил.
Но силы были неравны. Город пал.
Глава 5
КЛАД ПИРАТА
- Тебе не надоело слушать мой рассказ, Рони? - спросил Бэкли наконец заметив, что капитан Черный Алмаз слушает его целых полчаса, ни разу не прервав. - Возможно, ты думаешь, что это - пустая старческая болтовня, которая никак не относится к загадке, которую я не первый десяток лет пытаюсь решить в своей голове?
- Нет, дядя Генри! - покачал головой сэр Рональд. - Я не первый год знаю тебя. Просто так ты не стал бы всего этого рассказывать. Значит, без этих подробностей я не пойму главного. Да и слушать, между прочим, очень интересно. Мне не раз и не два рассказывали про знаменитый панамский поход капитана Моргана, но вот теперь оказывается, что было-то вовсе не так, как мне представлялось. Расскажи, пожалуйста, дальше.
Но старому моряку не удалось сразу возобновить свой рассказ. С палубы на кормовую надстройку поднялся довольно странный человек. То был мужчина лет сорока, одетый не совсем по-пиратски. Его одежда была простой, чистой и ничуть не пестрой. Штаны из потертого синего сукна, серая хлопковая рубаха, синий с серебряными пуговицами жилет и широкий пояс из дорогой тонкой кожи. Нигде ни пятнышка крови или вина. И никакого оружия, без которого на этом корабле не ходил никто.
Лицо этого человека тоже казалось странным: длинное, тонкое, бледное, обрамленное каштановыми волосами, подстриженными достаточно коротко. И необычные глаза: широко раскрытые, но совершенно неподвижные, будто ничто вокруг не привлекало и не могло привлечь внимания их обладателя. При этом само лицо было подвижно и казалось напряженным, точно он постоянно обдумывал некую важную мысль.
- Капитан! - произнес подошедший и остановился против сэра Рональда.
- Да, Витторио? - Черный Алмаз явно относился к этому человеку с особенным уважением. - Зря ты не пришел бы. Что такое?
- За нами идет корабль.
При этих словах глаза сэра Рональда вспыхнули.
- Какой корабль?
- Пока не знаю. Он еще очень далеко. Но я ясно слышу, как мощный киль режет волны.
Услыхав это, штурман Бэкли невольно привстал и всмотрелся, чтобы рассмотреть судно, о котором сообщил капитану Витторио. Но горизонт, сколько хватало глаз, был пуст.
- Не старайся! - остановил старика Черный Алмаз. - Если б корабль уже был виден, ушам нашего брига не было бы надобности мне о нем докладывать. Витторио слышит особый плеск волн на таком расстоянии, на котором обычное человеческое ухо не сможет уловить и ружейного выстрела.
Теперь до Бэкли дошла истина. Он пристально всмотрелся в лицо стоявшего перед ними человека, еще раз взглянул в его застывшие глаза и понял: тот был слеп!
- Да, - улыбнулся Витторио, будто бы уловив взгляд штурмана. - Да, я слеп. Слеп от рождения. Но мой слух может больше, чем ваше зрение.
- Это вы помогли капитану всю ночь идти в кильватере нашего корвета? - догадался Бэкли.
- Я. И это не в первый раз.
Сэр Рональд явно испытывал волнение. Он даже поднялся с бухты корабельного каната, прошелся по корме взад-вперед. Подошел к рулевому, который перед тем с интересом прислушивался к рассказу Генри Бэкли, но почти ничего не слышал - палуба кормовой надстройки была достаточно длинной, а капитан и штурман сидели почти возле ведущей вниз лесенки.
Черный Алмаз тоже всмотрелся в горизонт, затем вернулся на свое место.
- Спасибо, Витторио, спасибо. Можешь идти отдыхать. Сегодня, думаю, твой слух не понадобится. Если это тот корабль, который мне хотелось бы увидеть за кормой, то раньше, чем утром, он не появится. Мое судно быстроходнее. А нарочно спустить паруса - значит показать, что мы их дожидаемся.
Слепой ушел, все так же не прикасаясь ни к бортам, ни к перилам лесенки, по которой спускался. Вероятно, он давно знал этот корабль, как свою ладонь.
- А я-то все ломал голову, как в ночной темноте вы могли нас видеть! - воскликнул штурман.
- О, Витторио может много больше! - ответил сэр Рональд, явно поглощенный при этом другой мыслью. - Год назад я выручил его из беды, и он стал моим преданным помощником.
Но Бэкли в данный момент интересовал не удивительный слепец, а совсем другое.
- Ты думаешь, что корабль, идущий следом за бригом, это корабль Тича? - спросил он капитана.
- Хотел бы так думать. Очень хотел бы, дядя Генри!
- И ты рискнешь на морское сражение с ним?
И вновь темные глаза капитана так и вспыхнули огнем.