Бродяга медлил с ответом: где-то в глубине души голос чести подсказывал ему правдивый ответ.
- Не губи его! - шепнула Зилла.
- Помни! - проговорил Роланд, проходя мимо.
Очутившись между двух огней, цыган стоял в нерешительности. Он прекрасно понимал, что прямой расчет был охранять интересы графа, но в то же время боялся раздражить Зиллу, зная, что одно ее слово могло погубить их.
- Ну, отвечайте, был ли Мануэль вашим соучастником и сообщником в этом деле? - спросил судья.
Этот суровый окрик прервал колебания Бен-Жоеля, и он решительно проговорил:
- Да, Мануэль был моим соумышленником.
- Негодяй! И ты еще так подло, нагло лжешь! Зилла, дорогая моя, ты ведь все знаешь! Ты видишь, судья ошибается, объясни же, скажи ему всю правду. Спаси меня, моя дорогая! - страстно проговорил Мануэль.
Но Зилла, нахмурившаяся было при заявлении брата, теперь снова приняла бесстрастно-холодный вид и, не поднимая глаз, сухо ответила:
- Ни вы, ни мой брат не посвящали меня в свои дела, я не могу ни защищать, ни обвинять.
Мануэль хотел было еще что-то сказать, но судья сухо прервал его:
- Мануэль, вы обвиняетесь в покушении присвоить себе титул и имя графа Людовика де Лембра. Это, как мне кажется, вполне доказано. В ожидании решения суда вы будете заключены в тюрьму, - сказал судья, делая какой-то знак.
В ту же минуту дверь отворилась, и в зал вошел полицейский в сопровождении двух солдат.
- В тюрьму?! - воскликнул Сирано. - Ну нет, это уж слишком, черт возьми!
- Прошу замолчать! Исполняйте ваши обязанности, - обратился прево к полицейскому.
Исполнитель судебной власти поспешно подошел к Мануэлю, требуя его шпагу. Молодой человек бросился в объятия Сирано и, подавляя слезы обиды и стыда, подступавшие к горлу, медленно отстегнул шпагу от пояса и подал ее Бержераку.
Сирано спокойно принял от него оружие и, учтиво протягивая его полицейскому, проговорил сдержанным тоном:
- Это, что бы там ни говорили, шпага дворянина, примите ее с должным уважением! Ну а что касается вас, господин судья, то если вы сказали свое последнее слово, то это еще не значит, чтобы и мне нечего было больше сказать. Товарищ, не робей, смело иди в свое чистилище; не бойся, я свободен и у меня ключ твой в рай! - сказал Сирано, сильно пожимая руку Мануэлю.
Произнеся эти загадочные слова, Сирано весело повернулся на каблуке и снова уселся на свое место, к величайшему изумлению Роланда и судьи, недоумевавших перед таким хладнокровным отношением к окончанию всей этой истории.
- Прощайте, забудьте меня; жизнь моя погублена теперь навеки! - проговорил Мануэль, подходя к Жильберте; он хотел еще что-то добавить, но слезы подступили ему к горлу, и он, чтобы не разрыдаться, быстро выбежал из зала, сопровождаемый полицейским и солдатами.
- О отец, я люблю его! - воскликнула Жильберта, бросаясь в объятия отца.
- Тише, молчи, твои слезы оскорбляют графа! - ответил старик.
- Графа? Так что ж? Все равно я никогда не буду его женой!
- Нет, ты выйдешь за него. Помни, я дал слово, наконец, я так решил! - властно сказал маркиз.
В то время как из зала уносили потерявшую сознание Жильберту, а Бен-Жоэль и Зилла тихо уходили, провожаемые Ринальдо, тот, кого называли Капитаном Сатаной и который в продолжение этой сцены словно охранял свою репутацию, учтиво сидя в уголке, одним словом, наш друг Сирано приблизился к графу.
XIV
- Ну, друг Роланд, вы нанесли великолепный удар, а теперь ждите скорого отбоя!
- Дорогой Сирано, - отвечал граф, вставая, - я понимаю вашу досаду, но, к сожалению, я здесь бессилен; так уж увольте меня от извинений, которые мне вовсе не нужны, и оправданий, которые меня не переубедят.
- Граф, вы уж слишком предугадываете мои мысли, но на этот раз вы немного ошиблись. Немного терпения, я не хочу начинать этого разговора при ваших друзьях. Я уверен, что вы будете мне очень благодарны за эту осторожность.
- Я? Буду вам благодарен? - улыбаясь, переспросил граф.
- Да, вы. Но, повторяю, не будем возбуждать этого вопроса теперь. Скоро вы будете свободны и мы поговорим об этом откровенно… конечно, с вашего согласия.
- Если хотите, я могу сейчас же проститься с гостями.
- О нет, зачем, мне не к спеху, я обожду.
Час спустя новый замок графа де Лембра опустел: арест Мануэля прекратил веселье гостей и все поспешили разъехаться по домам.
- Пойдемте в мой кабинет, там нам удобнее будет говорить, - сказал граф, проводив последнего гостя.
Вернувшийся Ринальдо с канделябром в руке проводил молодых людей в кабинет графа. Войдя в комнату, Роланд отослал слугу и расположился слушать Сирано.
- Мы совершенно одни? - спросил Сирано.
- Да, но к чему эта таинственность?
- То, что я буду говорить, должно быть известно лишь вам: этого требует ваше достоинство.
- Мое достоинство?
- Да, ваше достоинство и самолюбие. Уверяю вас, лишь в ваших интересах я советую вам удалить любопытных. Мне же лично, да еще после того, что я только что слышал, положительно все равно, подслушивает ли нас кто-нибудь или нет.
- Но кто мог бы подслушивать нас, кого вы подозреваете?
- Ринальдо, который, как я заметил, посвящен во все ваши дела.
- Будьте покойны, никто не следит за нами. Итак, что вы хотели мне сообщить? Я вас слушаю.
Лицо Сирано, до сих пор выражавшее кроткое спокойствие, сразу вдруг преобразилось: глаза заблестели, губы искривились в надменной улыбке и он резко проговорил:
- Вы меня слушаете? Прекрасно, черт возьми! Так услышьте же прежде всего, что вы - подлец!
Роланд с бешенством бросился к Бержераку.
- Милостивый государь! - крикнул он.
- Потише, не так стремительно, дражайший граф! Не сердитесь, это может, во-первых, скверно повлиять на ваше здоровье, а во-вторых, вы потеряли право сердиться за подобные слова! - остановил Сирано, хватая его за руку.
- Бержерак, вы пьяны! Как вы смеете наносить мне подобные оскорбления!
- О нет, я не пьян. Вы прекрасно знаете, что я не пью; но вы-то сами испугались и теперь просто хотите себя успокоить.
- Я испугался? Интересно знать, чего мне бояться?
- Своих собственных проступков. Вы прекрасно видите, что я решил спасти Людовика, а спасти его - значит погубить вас.
- Опять этот Мануэль! Неужели мой слух вечно будут терзать этим именем? - спросил граф с досадой.
- О, черт возьми, ваши уши, как вижу, слишком требовательны и деликатны. Но дело не в этом. Итак, вы - подлец, - не подпрыгивайте, это мешает вам слушать, да, вы - подлец, и это убеждение явилось у меня благодаря тому, что я, слава тебе, Господи, вовремя понял всю вашу игру. Вам было неприятно появление брата, и вы решили избавиться от него, а также и от всех неприятностей, сопряженных с его прибытием в вашу семью; для этого вы выдумали эту глупейшую комедию, но вы забыли, что я еще существую и могу переменить роли. Поверьте, что если б только я захотел, вы бы на глазах у всех ваших гостей на коленях вымаливали у меня прощение за ваше предательство.
- Я - на коленях перед вами?! - злобно смеясь, переспросил Роланд.
- Да, у меня. Вы прекрасно знаете, что Мануэль - ваш брат. К чему вы теперь притворяетесь? Ведь нас же никто не слышит!
- Бержерак, прошу вас, оставьте этот разговор, он надоел мне до тошноты.
- От вас зависит сократить его.
- Но каким способом?
- Сознайтесь во всем и верните Людовику то, что принадлежит ему по праву.
- Людовик умер восемь лет тому назад.
- Слушайте, к чему эта комедия? Ведь вы отлично знаете, что он жив. Вы подкупили Бен-Жоеля, и за горсть золота он разыграл назначенную вами роль.
- Бержерак, вы ответите за эти оскорбления.
- Сколько угодно, но только немного погодя, теперь же поболтаем еще немного. Ну-ка, признайтесь, Роланд, у вас находится книга Бен-Жоеля?
- Ведь вы же слышали, как он признался, что книги этой не существовало?
- Она существует, но у вас ее нет, это я замечаю с величайшим удовольствием. К счастью, цыган - тертый калач! О, это тонкая штучка, и он не дастся черту в лапы. Но в таком случае книга эта будет у меня. Это уж как пить дать! Волей или неволей, а он отдаст ее мне наверняка. Уж будьте покойны!
Роланд сначала улыбался, но постепенно улыбка исчезала с его лица.
- Этот вопрос исчерпан, теперь поговорим о вас; кстати, я за этим именно и пришел сюда.
- Обо мне?
- Да, мой друг. Я, видите ли, хочу рассказать вам одну забавную историю, которая так интересна для рода Лембра, что ваш отец собственноручно описал ее всю.
- Мне ничего не известно об этой рукописи.
- И я бы предпочел, чтобы вам никогда не пришлось о ней слышать, но что же делать? Чем сильнее яд, тем крепче должно быть противоядие.
- Какое пространное вступление! Подумаешь, речь идет по крайней мере о чьем-нибудь смертном приговоре.
- Как знать? Присядьте, пожалуйста, вы дрожите, кажется? Вероятно, вам нездоровится, лихорадка? - шутил Сирано, пододвигая ему стул.
- Благодарю вас! - сухо проговорил граф, отталкивая стул.
- Как угодно. Теперь, будьте добры, выслушайте мой рассказец: он, как мне кажется, совершенно изменит ход ваших мыслей.
Роланд с нетерпением пожал плечами.