Суровое выражение лица Невельского смягчалось теплым взглядом умных глаз. Глубокие морщины, пересекавшие большой лоб с глубокими залысинами, начавшие седеть небрежно подстриженные усы и густые брови придавали Невельскому вид человека, много видевшего, испытавшего и посвятившего всего себя служению одной великой цели. Лигов почувствовал себя перед ним учеником, который побаивается своего учителя, но в то же время горд, что учится у него. В памяти всплыли разговоры, споры среди студентов университета, когда Олег Николаевич еще учился, затем среди моряков, заметки и статьи в газетах и журналах об исследованиях Невельского, открывшего судоходное устье Амура и установившего, что Сахалин остров. Было тогда много сторонников у Лаперуза, Крузенштерна, Гаврилова, утверждения которых шли вразрез с выводами Невельского. И очень немногие - да и те считались горячими головами - верили открытиям Геннадия Невельского. А когда тайна Амура была раскрыта, все дела Невельского, столь ценные для России, почему-то оказались приписанными генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьеву-Амурскому.
- Слышал, слышал о ваших затруднениях, - проговорил дружелюбно Невельской, и в его голосе зазвучали нотки участия.
Он улыбнулся просто, открыто, как это могут делать только честные и прямые люди, и сразу же у Лигова пропала скованность, которую испытываешь при неожиданном знакомстве со знаменитым, более опытным человеком, когда еще не знаешь, как он к тебе отнесется и как с ним надо держаться.
- О ваших затруднениях, - продолжал Невельской, - можно утвердительно сказать, что это и наши затруднения.
- Совершеннейшая истина, Геннадий Иванович, - живо поддержал Северов. - Кому России слава и приумножение ее богатств дороги, тот то же самое сказал бы и почувствовал.
- Однако мы не можем сказать этого про департамент земледелия! - почти гневно воскликнул Алексей, отрываясь от карты.
Одних лет с Лиговым, он был ниже его, тоньше. Лицо с чуть впалыми щеками сохраняло еще загар путешествий; несколько восточные черты, унаследованные от матери-гречанки, делали его совершенно непохожим на отца. У Алексея были резкие, быстрые движения. Говорил он горячо, торопливо, точно куда-то спешил.
- Представьте себе, господа, - темные глаза Алексея сверкнули, - сегодня мне в департаменте передали слова министра: "Китоловство есть дело не русское, пусть иноземцы сим занимаются, да и перспектив для оного дела в России нет". Ну и еще просили меня больше не беспокоить по сему делу, так как иного решения ожидать не следует.
По лицу Невельского скользнула печальная улыбка.
- Мои рекогносцировки тоже отнюдь не увенчались успехом. - Он еще раз взглянул в лицо Лигова, точно проверяя, какое произведут эти слова на него впечатление, и вернулся к столу, указав капитану на свободный стул рядом с собой. Геннадию Ивановичу, видимо, понравился молодой моряк.
- Я же предупреждал вас, господа, что все попытки встретят холодный прием, - сказал Северов. - И…
- И насмешки! - гневно закончил за него сын. - Хватит у кого-то просить помощи. Будем действовать сами.
- На бога надейся, а сам не плошай. Так, что ли? - с улыбкой спросил Невельской и уже серьезно сам себе ответил: - Так и будем действовать, господа!
Он взглянул на старого адмирала, приглашая его приступить к делу. Иван Петрович, разглаживая бакенбарды, заговорил:
- Китоловство - дело истинно русское. Много в наших морях китов. Еще в сказках народных и преданиях говорится о том, как смельчаки встречали в море чудо-юдо рыбу-кит и охотились на него. К нам голланды да англичане на Грумант за китами ходили. "Китоловство есть дело не русское", - повторил он слова министра и фыркнул. - А знают ли в департаменте, что на гербе города древнего русского Колы кит нарисован! Этим промыслом китоловным и поднялся город, а теперь захирел, как иноземцы у нас на севере всех китов побили. Да не о том речь ныне. - Он снова расправил бакенбарды. - Была у нас нынче "Российско-Финляндская китоловная компания", но порушилась. Сообщено, что произошло сие по необыкновенно большим расходам, требовавшимся на содержание судов китоловного рода, и по дальности места лова от места отправления судов на десятки тысяч миль.
- С каждым рейсом приходилось дальше уходить, - подтвердил Лигов. - Китов становится мало и в Индийском океане, и у берегов Африки. Надо на юг идти. Вот где китам, должно быть, нет числа.
Северов, недовольный, что его перебили, отрывисто заметил:
- Англичане не ближе к китам живут, а ходят. А ты, Олег, на восток пойдешь, а не на юг!
Удивленный Лигов насторожился, взглянул на Алексея. Тот кивнул. Было слышно, как на кресле заворочался Ходов. Невельской, улыбнувшись в усы на рассердившегося Северова, примирительно сказал:
- Продолжайте, Иван Петрович.
- Нынче китоловства русского нет! - отчеканил адмирал. - И мы должны его возродить, коли нам дорога слава России. Капитан Лигов готов идти в море?
- В любое время! - приподнялся в полупоклоне капитан.
- Вот и отлично. - Невельской повернулся к Лигову. Мужественное лицо капитана с упрямым подбородком и твердо очерченными губами располагало к нему. - Все надо начинать сначала и на новом месте. На востоке России. Там нужны энергичные русские люди.
- Да, только на восток, - быстро проговорил Алексей. - Вот, Олег, смотри. - Молодой Северов указал на карту Охотского моря. - Вот здесь с прошлого века ходят американские, английские и голландские китобои, китов очень много.
- Приходилось слышать от китоловов нашей компании, - сказал Лигов, - да и в тавернах Кейптауна англичане много рассказывают об удачных охотах в тех местах…
- Еще бы! - перебил его Невельской. - Там полный простор для иноземных китобоев. И браконьеры безнаказанно бьют китов в русских водах. Немало среди них и тех, кои ведут себя, как пираты!
В словах Геннадия Ивановича слышалась боль. По его лицу прошла тень. Невельскому вспомнились долгие годы трудных плаваний, радость открытий, омрачавшаяся встречами с браконьерами. И хотя силы были всегда неравны, перед ним отступали, ему подчинялись, его боялись. Он делал все для России и чувствовал за собой всю ее силу. А теперь - тоскливая безжизненная служба в Ученом отделе Морского технического комитета, "комитета полуживых", как изволил пошутить министр, почетная ссылка… А что делается сейчас там, на востоке? Нет, этого нельзя допустить!
- Вам, Олег Николаевич, - Невельской назвал капитана по имени-отчеству, и это было признаком расположения и доверия вице-адмирала к собеседнику, - надо безотлагательно идти на восток и там учредить китоловство русское. Вот вам карта! - Он пододвинул ее капитану и, отвернув борт своего мундира, достал из кармана продолговатый конверт из плотной бумаги и протянул Лигову: - Рекомендательное письмо к начальнику поста в Николаевске контр-адмиралу Козакевичу. Петр Васильевич - добрейшей души человек и светлая голова. Не сомневаюсь, что он в вашем предприятии деятельное участие примет и поможет многим, чего в том отдалении и за деньги получить нельзя.
- Спасибо! - Лигов принял конверт.
Геннадий Иванович взял капитана за плечи и, пристально посмотрев ему в глаза, проговорил:
- С богом!
Невельской троекратно поцеловал капитана.
Боцман и штурман между тем жадно прислушивались к разговору. Ходов затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово, и с нетерпением ждал, когда же зайдет речь о корабле, но так и не дождался. Северов подошел к маленькой шкатулке, стоявшей на столе, и, открыв ее под мелодичный звон замка, вынул оттуда небольшой сверток.
- Вот вам на дорожные расходы и на первые шаги, в вашем предприятии, - адмирал подвинул сверток к Лигову. - Мало, весьма ограниченная сумма, но… - Он развел руками, показывая, что больше нет.
Это знали все. Как адмирал, так и Невельской находились в весьма стесненных средствах, и две тысячи рублей серебром, собранные для китоловов, было все, что они могли сделать по части финансирования начинаемого дела.
- Мы только благодарить вас должны за ваше участие, - смущенно сказал Лигов, - и я могу уверить, что ваши добрые, слова о нас и доверие к нам не попадут и выведут нас из всех обстоятельств, в какие бы мы ни попали.
Взволнованный капитан обнял Северова, и в этом объятии были и благодарность, и сыновняя любовь, которую моряк питал к старому адмиралу.
…Больше двадцати лет назад в Финском заливе разыгрался шторм… Корабль, которым командовал Иван Петрович, в то время капитан первого ранга, с трудом пробивался к Кронштадту. Вдруг раздался крик матросов, заметивших мелькавшую среди волн рыбачью лодку. С трудом моряки подобрали ее. В лодке оказался перепуганный мальчуган лет десяти, привязанный к банке. Промокший, посиневший от холода, он только плакал, и лишь когда его отогрели и успокоили, Северов узнал, какое несчастье обрушилось на мальчика. Олег Лигов стал свидетелем гибели своего отца - рыбака с мыса Лисий Нос. Они вышли накануне на лов рыбы и попали в шторм. Ветер налетел неожиданно. Отец, бросившийся убирать парус, был убит сломанной мачтой и смыт за борт. Олег привязал себя к банке…
Через несколько дней Северов отвез мальчугана к матери. Он не забывал осиротевшую семью рыбака и помогал ей. А когда Олег подрос, Северов помог ему поступить в университет.