Это церковно – благодатное знание о тварном мире в отличие от секулярной науки назовем ИКОНОЛОГИЕЙ – то есть учением об образах тварного мира, понимаемых как иконы высших Божественных первообразов.
Метод иконологии – это живое, соборное, церковно – благодатное вглядывание в образы тварного мира и осознание их как икон Троицы и Христа, а также определение того, насколько эти образы соответствуют или не соответствуют высшим Первообразам.
В последнем случае, естественно, можно наблюдать их соответствие тем или иным тринитарным или христологическим ересям. Метод иконологии принципиально отличен от методов рационалистической науки. Это не построение схем и рационалистических моделей, но, повторим еще раз, живое, церковно-живое вглядывание в божественные Первообразы мира, открытые в Церковном Предании, и в сам этот мир в свете Церковного Предания. Непременным условием иконологического подхода к тем или иным вопросам является соответствие соборному разуму Церкви, явленному в Священном Писании и Священном Предании. Иначе говоря, иконология – это непременно "богословствование по отцам", согласие с духом и содержанием святоотеческого учения.
Иконология является православной философией , исключающей философский плюрализм, столь любезный секулярному миру. Многообразие философских систем обусловлено лишь отсутствием воцерковленности или недостаточной воцерковленностью их создателей, но отнюдь не выдуманными отсутствием абсолютной истины или невозможностью ее познания. Известно, сколько голов – столько умов. Столько и философий? Но соборный разум Церкви един, и едино истинное мировоззрение . Оно покоится на семи столпах – семи Вселенских Соборах, учащих о Боге, о Христе и об Иконах. "Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь" (Притч.,9,1). В этом доме и обретается иконология.
II
Совершенно ясно, что как церковному сознанию необходимо цельное мировоззрение, основанное на Божественном Откровении, так для сознания богоборческого, антицерковного такое мировоззрение неприемлемо. Сущность богоборчества заключается в безумной идее равенства твари Творцу или даже некоей "победе" в борьбе твари над Творцом.
Человекобог, антихрист и все малые антихристы не могут признать неизмеримого онтологического превосходства Творца, по сравнению с абсолютным бытием Которого, существование твари нельзя назвать и бытием (Св. Григорий Палама).
Появившись в конце истории, антихрист, как это следует из Откровения будет выдавать себя за Бога. Это возможно в том случае, если будет сделана попытка стереть онтологическое различие между истинным Творцом и тварью, а затем объявить тварную личность высшим воплощением всеобщего бытия, охватывающего и Творцами тварь. Для этого силам противления необходим некий переход от христианского понимания отношений Творца и твари к пантеистическоиму утверждению всеобщности бытия.
Пантеизм – учение не новое. Но ему всегда противостояло, как нечто противоположное, христианское учение о сотворении мира Богом из ничего и безмерном онтологическом превосходстве Бога над миром, об онтологической пропасти "между Богом и тварью". Однако в так называемом русском религиозно-философском возрождении появляется учение о "единосущии" Творца и твари, выдаваемое за учение христианское и даже православное.
Основы метафизической системы, смешивающей Творца и тварь, были заложены в русской философии Владимиром Соловьевым, а затем развиты и изложены как православное учение священником Сергием Булгаковым. Тварный мир рассматривается ими не как собственно тварный; а как "инобытие" природы Божественной, "другое Я" Бога. Сотворение мира Богом из ничего при этом, конечно, отрицалось. Мир разворачивался из Бога в некоем диалектическом процессе, по существу, по природе будучи божественным. В своем предсмертном призведении "Три разговора" Соловьев, по всей видимости, покаялся, отказался от этой идеи, осознав ее как предшествующую в сознании людей принятию ими антихриста. Что касается священника Сергия Булкакова, то он был и остался, по его выражению, "панэнтеистом" (В отличив от пантеиста, панэнтеист признает личностного Бога, но единоприродного твари). Его ученик и популяризатор Лев Зандер с восторгом называет философию Булгакова "никейской", имея в виду термин "единосущие", принятый на Никейском Соборе для обозначения единства Лиц Святой Троицы, и распространенный Булгаковым на отношения Бога и тварного мира.
Учение Булгакова конечно не "никейское", ибо Никейский Собор учил о Боге. Об отношении природ Божественной и тварной учил другой Собор-Халкидонский, и поэтому учение Булгакова правильно будет назвать не никейским, а антихалкидонским. Оно – антихалкидонское и потому – антицерковное, так как отрицает совершенное онтологическое различие Божественной и тварной природ и смешивает их в единую природу.
Из двух догматических оснований православной веры, тринитарного и христологического, оставлено было только одно. Онтологическая "вертикаль" в метафизике Булгакова устранена, Бог и мир сведены в плоскость одной природы. Христианство, понятое таким образом, перестает быть христианством и не может противостоять антихристианскому самообожению твари.
Что касается других представителей "религиозного ренессанса", особенно так называемого "нового религиозного сознания", то среди них было распространено, казалось бы, противоположное воззрение, скорее дуалистического характера. Так, Бердяев говорил, по существу, о равночестности свободы твари Богу. Свобода была для него как бы неким вторым началом. В художественном творчестве этого времени у Мережковского, Гиппиус и других постоянно проходит тема о том, что есть два противоположных начала: Бог и нечто другое, находящихся в диалектическом противоборстве. Но дуализм, также как и пантеизм, есть уничтожение онтологической вертикали, все тоже сведение Бога и твари в одну онтологическую плоскость. Разность в том, что если в пантеизме акцент делается на их онтологическом единстве, то в дуализме – на их диалектическом взаимодействии, которое может пониматься как борьба противоположностей, возникающих из более глубокого единства.
Православное учение о совершенном различии, несопоставимости абсолютного бытия Бога и бытия твари отвергается и в том и в другом случае. Вместо онтологического креста – онтологическая плоскость.
В нравственном отношении также предлагалось преодолеть узость "исторического христианства", отправившись "по ту сторону добра и зла". Проповедовалась новая "творческая" нравственность, которая должна прийти на смену нравственности Евангельской.
Идеи такого рода не были новыми. Новым было то, что они как бы не противостояли христианству, а провозглашались от имени христианства.
На самом деле идея о том, что тварь равна Богу и что исторический процесс есть процесс борьбы или, иначе говоря, диалектического взаимодействия Бога и твари, в результате которого тварь становится богом или над Богом, все это – идеи древние, идеи "тайны беззакония", существующие со времен восстания сатаны, затем поддержанные его служителями.
Символически эта идея издавна изображается в виде шестиконечной звезды, образованной пересечением двух равносторонних треугольников, один из которых символизирует Бога, а другой – тварь. Известно, что этот символ, называемый иногда печатью Соломона, или каббалистической гексаграммой, был употребляем различными антицерковными движениями: тамплиерами, розенкрейцерами, мартинистами, теософами, различного рода спиритами.
Сама по себе шестиконечная звезда как геометрическая фигура совершенно не обязательно символизирует какие-либо идеи богоборчества. Она может знаменовать и светлые, божественные реальности. Все дело в том, какой смысл вкладывается в геометрический образ. В этой работе рассматривается шестиконечная звезда, образованная двумя равносторонними треугольниками, лежащими в одной плоскости, и знаменующая идеи "тайны беззакония". Используемые богоборческими силами более сложные символические изображения, имеющие в основе шестиконечную звезду, о которых речь ниже, исключают возможность неоднозначного толкования.
Иногда на одном треугольнике изображалась буква а (альфа), на другой – (омега), т. е. "начало" и "конец". Один символизировал Бога – Св. Троицу, другой – силу равную и противоположную, противоборствующую.
Приведем описание одного из изображений шестиконечной звезды, взятое из книги Ю. Н. Лукина "В мире символов" (Харбин, 1936 г., с. 19) Лукин публикует изображение шестиконечной звезды, представляющей стилизованное как два пересекающихся равносторонних треугольника изображение двух борющихся старцев. Светлая голова одного старца и светлые руки другого (обращенного головой вниз) образуют один треугольник. Темная голова второго и темные руки первого – образуют второй треугольник.
Лукин пишет: "Изображается как бы борьба двух старцев. У старца, светлый лик которого увенчан короной с крестом, темные руки отбиваются от рук другого старца, у которого темный лик, украшенный убором древних магов, обращен книзу. Фигуры борющихся разделены мальтийским крестом. Вокруг латинская надпись – что выше, то – ниже.
Макропрофус и микропрофус – Бог и его противник. Старец со светлым лицом и темными руками изображает христианство – "добро по виду и зло по делу". Светлые руки сатанизма на рисунке держат светлую ленту, охватывающую шею светлого старца, на которой написано "епитрахиль Бога". Темный старец погружен как бы в какую-то жидкость – это и есть графическое изображение воды поднебесной, метафизической материи, материи вещей".