С самого начала крестоносная идея была безумием. И мы были острием их копья: рыцари Храма, или, правильнее, братство бедных рыцарей Христа Храма в Иерусалиме. Ты знаешь, что святой Бернард думал о нас, о крестоносцах? Я прочитал это собственными глазами. "Среди них есть подлецы, безбожники, мерзавцы, разбойники, клятвопреступники и убийцы. Истинное спасение для Европы, что этот сброд отправился на Восток. С другой стороны, они хороши для черной работы, которая предстоит им там". И это говорит святой Бернард! Он говорит о нас, обо мне и о тебе – "подонки"!
Оторванные от родины, всеми гонимые, безумные фанатики, которые выжгли на своей коже крест, с них начался первый крестовый поход. Он стоил жизни двухстам тысячам человек. О мужчинах не стоит печалиться.
Они не желали ничего другого. Но дети! Их послали в дорогу, чтобы освободить от неверных Гроб Господний одной своей невинностью. Кто не заблудился по пути, был продан как скот на невольничьем рынке. "Спасайте Святые места! Этого хочет Бог!"
Какое чудовищное кощунство!
Ты уже осмотрелся здесь? В Акконе каждая итальянская республика имеет собственный квартал: Пиза, Амальфи, Генуя, Венеция. Они все занимаются прибыльной торговлей с неверными. Они продают мусульманам оружие, которым те потом убивают нас.
Хозяин наполнил их кружки.
Захария пил жадными глотками. Сильный жар горел в его глазах.
-Дож Энрико Дандоло собрал восемьдесят пять тысяч талеров серебром за перевозку одного-единственного войска. Рыцари, которые не могли платить, должны были отработать за свой перевоз. И ты догадываешься, как? Им вменили в обязанность завоевать для Венеции Задар. Задар – христианский город. Точнее сказать, был христианский город. Его стерли с лица земли. Его жителей убили, изгнали или продали в рабство неверным. В конце концов, крестоносцы все же пошли на Константинополь. Город был разграблен и сожжен. Во имя креста они свергли крест.
Захария осушил кружку, вытерев рот рукавом: – Знаешь, как проходил богоугодный захват Иерусалима? В храме Соломона, по имени которого мы называем себя храмовниками, крестоносцы учинили безжалостную резню сарацин, которые пытались спастись там. Они стояли в крови по щиколотку, как рассказывает Вильгельм Тирский, один из нас. Были перебиты все мусульмане, невзирая на возраст и пол. Но не только они. Синагога, полная евреев, была сожжена, после того как все выходы из нее заперли. Вот так освобождалось Святое место с кличем: "Этого хочет Бог! Это во имя Бога!"
Захария впал в дикую ярость. Его глаза сверкали гневом. Уже ничего не осталось от прежнего юноши, с которым они вместе отправились в путь позапрошлым летом, чтобы открыть для себя таинственный мир.
- Знаешь, – сказал Захария, – моя вера – это мое единственное богатство. Мы желали изменить Восток. Однако Восток изменил нас. Сейчас я знаю, почему Адриан покинул нас. Нет больше ничего из того, что было. Даже меня больше нет.
-Ты болен, – сказал Орландо.
- Поверь мне, проказа – не обычная болезнь. Эта эпидемия – наказание Божие за наши кощунства в Святой земле. Ты знаешь, что только во франконской империи существует свыше двух тысяч домов для прокаженных? Крестоносцы занесли эту чуму как клеймо Каина! Это и есть каинова печать. По какой другой причине зараженный лепрой считается нечистым? Он должен, как преступник, носить особую позорную одежду, он теряет все свои исконные права. Он больше не находится под защитой закона. Каждый может убить его безнаказанно, как шелудивого пса. Даже Церковь отворачивается от него. Того, кто заражается лепрой и не объявляет об этом, отлучают от Церкви. Всех подозреваемых приводят на обследование. Если таковой здоров, его оправдывают, если же болен, его сажают за решетки домов призрения как преступника. Такие нерасторжимые связи, как брак и принадлежность к ордену, считаются расторгнутыми. По больному лепрой служат панихиды, даже если он еще жив. Я мертв. Какая могила защитит меня от моего Бога?
- Мы допросили того человека, с которым он тайно встречался, – сказал сенешаль. Он шел рядом с Леоном Бруссаром по усыпанной гравием дорожке сада, отделяющей покои Великого магистра от зверинца.
- Он разговорился?
- Не сразу. Но вы знаете, в конце концов они все начинают говорить.
- Кто это?
- Вы не поверите, он был тоже тамплиером.
- Был?
- Он не выдержал допроса.
- Вы убили брата Ордена?
-Мы лишили жизни несчастное создание, которое добывало себе на жизнь воровством, опустившееся и пораженное проказой.
- Полагаю, он был тамплиером?
- Да, тамплиер дома Ордена в Париже. Захария из Ратценхофена – было его имя.
- В каких отношениях он находился с нашим человеком?
- Их послали вместе в Аламут, чтобы разузнать об ассасинах. Причиной миссии послужило убийство Людовика Кельгеймского.
-Ты хочешь сказать, что нам удалось заслать тайного агента в главную резиденцию ассасинов?
- Мой Бог, какая фантастическая мысль!
- Вы действительно верите, что такая пронырливая старая лиса, как этот Каим, попадется на такую неуклюжую уловку?
- Да, ты прав. Пахнет предательством. Как зовут нашего человека?
- Орландо Падуанский, синерубашник
- Синерубашник? Непостижимо! И что должен был сделать здесь этот Захария?
- Они потеряли друг друга из виду во время кораблекрушения. Захария из Ратценхофена спасся и был доставлен на остров лепры. Там он заразился проказой. Из страха перед изоляцией он спрятался в Акконе. Их встреча была чистой случайностью.
- Чистой случайностью? Можно ли этому верить? Он говорил правду?
- Ручаюсь.
- А тот, другой… как его там?
- Орландо Падуанский.
- Он один из нас или один из них?
- Почему вы сами не спросите его?
- Как я могу задавать подобные вопросы? – сказал Великий магистр. – Если бы он был одним из нас, то открылся бы, по крайней мере, мне. Почему он скрывает от нас свою истинную природу?
-Вы правы. Он – Иуда.
- Он заслужил смерть. Предательство позорнее убийства.
- Убийство! – Сенешаль остановился. – Это навело меня на мысль. Мы должны сообщить Парижу, что их брата Захарии из Ратценхофена больше нет среди живых. Мы нашли его с кинжалом в спине. Его последними словами были: "Орландо Падуанский – мой убийца". Мы заклеймим предателя каиновой печатью и освободим себя от подозрения, что мы имеем что-то общее со смертью этого несчастного.
- Хороший шахматный ход, о котором я, безусловно, ничего не знаю, – одобрил Великий магистр. – Вы действуете без моего согласия. Смотрите, чтобы письмо было отправлено еще сегодня.
Два дня спустя Орландо получил окованный железом ларец.
Великий магистр со значением посмотрел Орландо в глаза и сказал:
- Mostra te esse frater. Орландо выдержал его взгляд.
- Что вы говорите? – переспросил он. – Я не говорю по латыни. Это же была латынь?
- Очень хорошо, – сказал Леон Бруссар.
- Почему ты лгал собственным братьям? – спросил его голос Адриана за вечерней молитвой.
Орландо ответил:
- Как я могу доверять человеку? Разве не подстерегает меня везде предательство? Почему Каим послал именно меня? Он хотел меня испытать. Я уверен, что у него имеются свои агенты в самых высоких службах в Крак-де-Шевалье.
- Ты всегда был слишком пуглив, – сказал Адриан.
-Я был таким? Почему Великий магистр потре-
бовал: "Докажи мне, что ты брат!" Я не выдал себя ни словом, ни жестом. Откуда у него взялось подозрение, что я могу быть одним из них? Кто ему донес? Париж? Едва ли. Аламут? Никакая осторожность не будет излишней. Я должен выполнить миссию. Respiсе finem!
* * *
Восемнадцать дней в седле, восемнадцать дней солнечного пекла, пыли, жажды. В конце долгой скачки в вечернем тумане показались вершины Эльбурса. И еще четыре дня сквозь узкие пропасти, по продуваемым ветрами проходам. Наконец! Как Фата Моргана встали впереди башни Аламута! Крик радости вырвался из осипших глоток: "Аламут! Аллах велик!" У Орландо было чувство, что он вернулся домой. Ликующая радость наполнила его, когда они проезжали через большие ворота. Старого Хасима, измученного жаром и ослабленного поносами, пришлось снять с коня. Они внесли его в дом врача.
Впервые Орландо позвали к Кайму одного. Старец вышел ему навстречу. Принял шкатулку с золотом, сломал печать и прочитал ответное письмо. Его лицо просветлело. Кустистые брови поднялись, глаза светились.
-Ты хорошо сделал свое дело, Аднан. Я ожидаю завтра посольство из Аль-Искандерии. Ты примешь участие в переговорах. Будь готов!
В ту ночь Орландо спал как убитый. Он проснулся от вечно жарких ссор горных галок, которые заселили крепость, будто они были истинными хозяевами
Аламута. Солнце стояло уже высоко в небе, когда посыльный Старца Горы постучал в дверь Орландо. Он отвел Орландо в Красный замок для гостей. Отсюда открывался вид на всю долину Аламута до вечных снегов горного массива Таха-ибн-Сулеймана, трона Соломона.
Красный замок был устроен как каравай-сарай. Двухэтажные здания окружали квадратный внутренний двор, затененный пиниями. Теперь здесь стояли лошади посланников.
Перед плоской постройкой с многочисленными рядами выкрашенных в белый цвет арабских куполов гонец остановился и открыл ворота. Орландо оказался перед залом мечети. Сводчатый потолок поддерживался лесом колонн. Пол устилали ржаво-красные ковры.
На противоположной стороне помещения восседала дюжина мужчин и посреди них – Каим. В стороне от него находился какой-то человек атлетического телосложения с тюрбаном на голове и бурде из шелка Орландо услышал, как он говорит: