– Отстань! – Я попытался повернуться к стене лицом.
– Пей и можешь спать.
– Как ты меня достал.
– Пей!
– У‑у‑у...
– Пей! – Кот‑баюн настойчиво ткнул мне плошку в губы.
Не имея ни сил, ни желания спорить с ним, я сделал глоток.
Бульон. Почти горячий.
– Глоточек за маму, глоточек за папу.
– Я не ребенок.
– Да и я не твой папа, – парировал Васька и поднес плошку для следующего глотка.
С горем пополам одолев бульон, я почувствовал, как живительное тепло заструилось из желудка по кровеносной системе во все закоулки организма.
– А теперь спать, – решил я.
– Нет, – уперся кот.
– Отвали.
– Ах так! Ах вот ты как! Да я!.. Я для него... а он! Ну и Перун с тобой! Скоро появятся дружки тех тварей, которых ты убил, они уж точно разбудят без лишних усилий.
Бросив взгляд в светлицу, я с облегчением увидел свежевымытый пол и всякое отсутствие трупов.
– Но где я спрячусь?
– Это, конечно, проблема... но оставаться здесь нельзя ни тебе, ни нам. Правда, Прокопушка?
– Дело баешь, нужно линять.
– Куда? – без надежды на ответ поинтересовался я. – За мою голову, наверное, уже награду назначили.
– А то... – с какой‑то непонятной гордостью кивнул Василий. – Можно в глушь уйти, пересидим там, Прокоп с тамошним хозяином договорится, с лешим они вроде как родня, хоть и не близкая, а так – сбоку припеку.
– Не могу я идти – заболел.
– Хворь мы твою излечим, не тревожься, пустим дурную крови – и готово! – можно снова в бой.
– Мне б аспирина...
– Ну, клизму тоже дело.
– Зачем?!
– На всякий‑який.
– Спасибо.
– Всегда рады.
Из светлицы раздалось громкое шипение, и кот с криком: «Зелье сбежало!» – бросился к печи.
Домовой поправил одеяло и сердобольно вздохнул.
– Вы, хозяин, не келешуйте, мы не слиняем от вас в трудную минуту. Я вот способ знаю, народный: берете десяток крысиных хвостиков и пучок вороньих перьев...
Досказать рецепт Прокоп не успел, вернулся кот‑баюн с чашкой дымящейся жидкости и бодрым голосом предложил выпить «сей напиток чудесный».
– Что это? – спросил я.
– Микстура.
Я понюхал. Действительно, пахло травами и лекарствами.
– Надеюсь, не из мышиных хвостиков? – пошутил я, делая глоток.
– Конечно нет, – успокоил он меня. Подождал, пока я допью, и пояснил: – Из грибов и трав.
– Каких? – Сердечко мое нехорошо заныло, предчувствуя дурное.
– Разных.
– И грибов?
– Само собой... самых лучших, с огромными такими красными шапками в белый горошек.
– А... ты... мухоморами меня напоил?
– Ага. Ими, родимыми.
– Ш‑ш‑шкуру с‑сниму! – борясь с резко нахлынувшей сонливостью, пригрозил я. Изображение окружающего мира подернулось мутной пеленой и принялось раскачиваться, словно маховик ходиков – «тик‑так».
Последней здравой идеей, промелькнувшей у меня в голове, было – надо поскорее бежать из этого мира, пока эти дружественно расположенные лекари‑самоучки не довели меня до гробовой доски. Если уже не поздно.
Собрав в кулак всю свою волю и удерживая мутнеющее сознание, я принялся лихорадочно действовать. Откуда только силы взялись?
Отправив домового и кота кормить коней, я при помощи Пусика и Гнусика, молча делавших свое дело, спустился в подвал и закрыл за собой дверь.