Глава двадцать третья
КОНЕЦ
Итак, индейцы были изгнаны из своей деревни и вовсе не выказывали намерения оказывать сопротивление. Но так как они со всех сторон были отрезаны нападающими, и то натыкались на ружейные залпы, то на всадников, скакавших по лугам и полям, они должны были вернуться в деревню, где, доведенные до отчаяния, они, казалось, решились продать свою жизнь за большую цену.
У околицы они наткнулись на отряд всадников и пеших, которые их и изгнали. Индейцы вступили с ними в яростную схватку. Они добрались до площади, где только что умер молодой Том Бруце. Площадь, до тех пор пустовавшая, заполнилась группами людей, которые, спасая свою жизнь и теснимые отрядом, отбивались как могли. Женщины и дети кричали и плакали…
Шум привлек внимание людей, присутствовавших при кончине Тома. Ральф Стакполь тотчас схватил лежавший на земле топор и в утешение или в знак участия сказал глубоко опечаленному отцу:
- Не отчаивайтесь, полковник. Я принесу вскоре вам один скальп.
Натан перед этим исчез с большинством всадников, прискакавших с полковником на площадь. Очевидно, он был слишком возбужден, чтобы оставаться без дела во время сражения. На площади остались только полковник и его сын Ричард, брат и сестра Форрестер и Пардон Фертиг, который, по старой дружбе, не хотел сразу же расстаться с Роландом. Но общее внимание было отвлечено от покойника, когда сражение разгорелось уже на площади.
- Теперь не время плакать, - сказал полковник Бруце, тихо кладя на землю тело усопшего сына. - Он умер как храбрый воин. Встань, Ричард, защищай даму! Нам предстоит еще много дел. Окружите даму! - повторил Бруце.
В это время десяток индейцев пустились в бегство, преследуемые втрое большим числом белых, и направлялись прямо к тому месту, где стоял полковник Бруце.
- Я к вашим услугам, - вскричал Пардон Фертиг и выстрелил в первого индейца, который тотчас же упал мертвый на землю.
Дикари, испуганные смертью своего предводителя, бросились в разные стороны. Кентуккийцы начали их преследовать. В это время произошло зрелище, возбудившее сострадание и ужас среди белых. Дикарь, которого убил Пардон Фертиг, был немедленно скальпирован им же; в это время пять или шесть его товарищей с ножами и топорами бросились к другому человеку, а он с воздетыми к небу руками молил о пощаде. Рядом с ним находилась девушка, которая надрывно кричала.
- О Боже! Ведь это Телия Доэ! - закричал Роланд и с быстротой молнии бросился к ней на помощь. За ним последовал полковник Бруце, узнавший Телию по голосу, сообразивший, что ее отец спасается от смерти.
- Стойте, друзья, стойте! - кричал Роланд, бросаясь в толпу сражавшихся и отталкивая на минуту жертву. Доэ воспользовался этим, чтобы бежать прочь. Но сделав несколько шагов, он упал. Рассвирепевшие кентуккийцы снова набросились на свою жертву. Но Роланд заслонил собой раненого человека. В это время подоспел полковник Бруце и закричал громовым голосом:
- Прочь! Что вы делаете? Вы убиваете человека на глазах у его собственной дочери! Мало вам индейцев? Варвары!
Люди опомнились и поспешили назад, чтобы искать других врагов. Но вряд ли им это удалось… К победным крикам белых все меньше и меньше присоединялось криков дикарей…
Между тем, Роланд пытался поставить на ноги раненого Авеля Доэ, но тщетно, хотя раненый и сам старался помочь ему. Он продолжал поднимать руки, как бы защищаясь от ударов беспощадных врагов, и продолжал надрывно кричать:
- Мне-то ничего! Я только за дочь боюсь! Не убивайте отца у нее на глазах!
- Не бойтесь, вы в безопасности! - сказал Роланд, а Телия бросилась в объятия отца:
- Они ушли, отец. Встаньте, они больше ничего вам не сделают. Добрый капитан спас вас, отец!
- Капитан? - спросил Доэ, вновь пытаясь подняться. - Так это капитан? Значит, вы неубиты? Это радует меня, капитан. Теперь, когда мне это известно, мне будет легче умереть! А Эдита? Она также спасена?.. Слава Богу! Теперь все хорошо, капитан. Скажите мне только, где Ричард Бракслей? Ведь вы его не убили?
- Не думайте о нем, - сказал Роланд, - я ничего о нем не знаю.
- Ах, капитан, - вскричал Доэ, - я как будто знал, что таков будет мой конец. Если Ричард в плену, приведите его сюда и дайте мне с ним поговорить. Это и вам будет полезно, капитан!
- Я ничего не знаю о нем, - повторил Роланд. - Думайте только о себе самом!
- А! Да вон его красный платок! - закричал Доэ, указывая на Пардона Фертига, перевязавшего себя чалмой, как шарфом.
- Этот платок? - переспросил Пардон Фертиг. - Я снял его с одного индейца, который бежал отсюда с сестрой капитана. Я закричал ему, чтобы он остановился, но так как он этого не сделал, я выстрелил ему в спину, сбросил его на землю и живо снял кожу с черепа. Вот она!
С этими словами он вытащил пучок черных волос, при виде которого Эдита чуть не упала в обморок.
- Роланд! - сказала она и прислонилась к своему брату, чтобы не упасть. - Это был он… да, он! Ричард Бракслей… Он увез меня!
- Да, да, - заметил Авель Доэ, слышавший слова Эдиты. - Я всегда говорил Ричарду, что судьба отыщет нас, вот она и настигла его еще раньше меня! Застрелен, скальпирован… Точь-в-точь как индеец! Итак, мы оба получили награду, капитан, - продолжал он, обращаясь к Роланду, - плут я был, плутом и умираю! Но не могу я умереть совсем уж плутом: надо же сделать хоть напоследок доброе дело. Вот здесь, капитан, завещание вашего дяди. - Он с трудом вытащил завещание из бокового кармана, - возьмите его, возьмите… Но, капитан, вы не забудете Телию, мою дочь? Вы позаботитесь о ней, капитан? Да?..
- Пока я жив, она всегда найдет во мне друга, - решительно сказал Роланд.
- Ну, тогда я умру спокойно, - и Доэ умер.
А Бруце закричал с упреком:
- Телия никогда не нуждалась в друге и защитнике, пока не убежала из моего дома. Я всегда обходился с ней, как отец!
Но напрасны были его слова: Авеля Доэ уже не было в живых…
Между тем, кентуккийцы вернулись полными победителями. Для большего триумфа вся деревня вместе с хлебными полями была предана огню и окончательно уничтожена. А победители отправились в обратный путь, на родину.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
На этом, собственно, и заканчивается наш рассказ. Но прежде, чем распроститься с читателем, мы хотим рассказать ему кое-что о судьбах действующих лиц или разъяснить то, что оставалось неясным во время рассказа.
Сначала несколько слов о Пардоне Фертиге. Казалось, он утонул в потоке - и вдруг каким-то образом оказался жив и здоров. В его появлении не было ничего чудесного. Смытый потоком, он добрался до деревянной запруды, которая преграждала поток. Зная силу течения, он не сомневался в том, что все его спутники погибли, и полагал, что ему одному предстояло сражаться с дикарями, а потому скрылся за деревянными балками и пробыл там остаток ночи и большую часть следующего дня, пока не убедился, что поблизости нет индейцев. Затем он спустился по скалистому берегу реки, крадучись, миновал лес и, наконец, счастливо достиг отряда Бруце, к которому и примкнул.
Что касается Натана, то он после своего освобождения убежал, чтобы привести других на помощь своим друзьям. Он натолкнулся на отряд Бруце и поторопил его с походом. Только на обратном пути Натан возвратился к своему обычному состоянию: воинственный огонь уже не горел в глазах, шаги его утратили уверенность, и он смотрел на людей, осыпавших его похвалой, с беспокойством, замешательством и даже ужасом. Чтобы скрыть свои чувства и отвлечь от себя внимание, он занимался своей собакой.
Вдруг он увидел Роланда, ехавшего верхом рядом со своей сестрой, и поспешил к нему, чтобы рассказать о существовании завещания.
- Натан! - сказал Роланд, протягивая руку Натану, - вам мы обязаны своей жизнью, имуществом, всем - и этого мы никогда не забудем! Но почему это, Натан, - прибавил он с лукавой усмешкой, заметив скальп, который квакер все еще нес в руках, - почему вы так явно выказываете знаки вашей храбрости? Прежде ведь это не было у вас обыкновением?
- Друг! - сказал Натан, бросая смущенный взгляд сначала на Роланда, потом на скальп: - Ты видишь эти локоны? Некогда они украшали головы моих детей. А вот здесь, - прибавил он, указывая с нескрываемым торжеством на скальп Венонги, - здесь скальп убившего их. Но довольно, друг… Ты знаешь всю мою историю… А теперь мне надо сказать тебе о том, что тебя особенно касается. Существует завещание твоего покойного дяди, по которому тебе и твоей сестре…
- Совершенно верно, Натан, - прервал его Роланд, доставая документ. - Вот оно! Оно делает меня богатым человеком, и вы, Натан, будете первым человеком, с которым я поделюсь своими землями. Вы должны оставить эту дикую жизнь и идти со мной на мою родину!
- Я, друг? - переспросил Натан. - Нет, судьба предназначила меня для лесов! В них я хочу жить и умереть. Я нахожу себе в них все, что мне нужно - пищу, одежду, а более мне ничего не надо. Но я хочу просить тебя о милости: ее ты можешь исполнить!
- Говорите, Натан, она уже исполнена!
- Вот, друг, - пробормотал Натан, бросая умоляющий взгляд на Роланда, - я прошу тебя никогда не говорить о том, что ты видел, что я делал в лесу!
Роланд обещал, и Натан хотел было уже уйти. Но Эдита остановила его:
- Пойдемте с нами, добрый Натан, пойдемте в наш дом! Там никто не будет насмехаться над вами, никто и никогда не упрекнет вас за вашу веру… Но вы, кажется, боитесь?