Время тянулось невыносимо медленно. Не выдержав, Алехандро склонился над лазом, напоминающим обычную нору животного, и прислушался в надежде уловить хоть какие-то звуки. В этот момент из "норы" появилась голова Бахеса:
– Все в порядке, приятель! Следуй за мной!
С внутренней стороны городской стены тайный лаз сильно зарос, поэтому из плотного травяного сухостоя, достигающего в высоту почти человеческого роста, Алехандро и Родриго выбрались не без труда.
– М-да… Вот уж даже помыслить не мог, что в родной город, где некогда служил альгвазилом и представлял власть короля, придется пробираться тайком, – горько промолвил Алехандро, отряхиваясь от пыли и налипших травинок.
– Пути Господни неисповедимы, друг мой, – саркастически заметил Бахес.
– Да, с сей мудростью не поспоришь… Однако куда мы все-таки пойдем – к моей матушке, твоему отцу или просто затаимся где-нибудь? Впрочем, если обретем пристанище в каком-нибудь заброшенном доме на окраине, вряд ли найдем там деньги и пропитание…
– Ты же знаешь, что мой отец на старости лет снова женился, – сконфуженно ответил Родриго.
– Понятно. Значит, полностью довериться ему уже нельзя, – констатировал Алехандро.
Родриго молча кивнул.
– Ладно, тогда отправимся к моей матушке. Уж она-то нас точно не выдаст, благо не питает к отцу Доминго ни малейшей симпатии. Да и кое-какие сбережения припрятаны у меня именно дома…
Заслышав приближающиеся голоса, де Антекера осекся на полуслове. Беглецы переглянулись и, не сговариваясь, нырнули обратно в высокую траву, где и затаились, словно воры.
– Несите службу добросовестно! На постах не спите! Не забывайте, что за поимку Алехандро де Антекеры назначена награда в пятьдесят мараведи, а за Родриго Бахеса – в тридцать. Если вам повезет, сможете безбедно прожить на эти деньги несколько лет, – наставлял подчиненных начальник городской стражи. – Новый альгвазил непременно сдержит слово и выплатит обещанную награду! А эти преступники будут казнены на городской площади. Скорее всего, им, как людям благородного происхождения, отрубят головы: в их случае меч наверняка окажется предпочтительнее грубой веревки…
– А если главный инквизитор будет настаивать на костре? – робко поинтересовался один из стражников.
– Пусть сначала его доминиканцы поймают преступников и докажут, что те – еретики! Впрочем, самим-то преступникам любая казнь должна будет показаться долгожданным избавлением от земных грехов…
Стражники удалились, голоса стихли.
– И на кой черт мне, спрашивается, такое избавление?! – возмутился Бахес. льшая!– Ну, нет в мире справедливости! Даже награда за тебя назначена.
Алехандро горько усмехнулся:
– Родриго, ну я же не только бывший альгвазил, но еще и бывший телохранитель и доверенное лицо самого архиепископа, светлая ему память!.. Вот, согласно всем моим прежним статусам, меня и оценили дороже…
– Да это я так, к слову… Беспокоит другое. То, что обложили нас со всех сторон: и городская стража, и доминиканцы, и инквизиторы…
– Что ж, придется вести себя еще осторожнее… Идем, Родриго! Пора выбираться из этих чертовых зарослей…
* * *
Алехандро и Родриго, прижимаясь к стенам домов, словно стараясь слиться с ними в единое целое, и прикрывая лица темными плащами, благополучно преодолели несколько узких городских улочек и достигли дома донны Изабеллы де Антекера.
Алехандро огляделся и шепнул другу:
– Я перелезу через ограду и постараюсь потихоньку попасть в дом. Подожди меня здесь, лишнее внимание нам сейчас ни к чему.
Родриго подсадил Алехандро, и тот ловко перемахнул через кованую ограду. Очутившись во внутреннем дворе, альгвазил снова огляделся. Привратник крепко спал.
Ночной гость попытался открыть двери, ведущие в дом, но те оказались запертыми изнутри. Тогда Алехандро, недолго думая, взобрался по лозам дикого винограда, обвивавшим дом, на балкон второго этажа: налево располагалась комната матушки, направо – его…
Достав из ножен басселард, он аккуратно открыл окно, ведущее в его комнату, и бесшумно пробрался внутрь. При виде до боли знакомой обстановки бывшему альгвазилу взгрустнулось, и он присел на краешек кровати, дабы перевести дух и собраться с мыслями: "Как поступить дальше? Разбудить матушку? Или, прихватив все необходимое, скрыться под покровом ночи, так и не повидавшись с ней?" Немного поразмыслив, Алехандро на цыпочках отправился в комнату матери.
Донна Изабелла восприняла внезапное появление сына спокойно, словно и не сомневалась, что он вернется именно нынешней ночью. Несмотря на почтенный возраст, она быстро поднялась с постели и бросилась сыну на шею:
– Алехандро, мальчик мой! Я знала, я верила, что ты обязательно придешь! Ты попал в беду? Тебе нужна помощь? Все стражники и доминиканцы Талаверы разыскивают тебя!..
– Да, да, я знаю… Но я не мог не приехать и не повидать тебя! Кто знает, как сложится дальнейшая жизнь и когда доведется свидеться еще?.. Матушка, за воротами дома меня ждет Родриго Бахес. Ты позволишь ему войти? – как можно мягче спросил Алехандро.
– Конечно, мой мальчик. Я слышала, что за его поимку тоже назначено крупное вознаграждение… Сейчас прикажу привратнику открыть калитку…
Алехандро жестом остановил донну Изабеллу:
– Матушка, а вы уверены, что привратник не выдаст нас с Родриго?
– Уверена. В моем доме все ненавидят отца Доминго и его псов, – решительно ответила женщина и, накинув теплый халат и взяв свечу, заторопилась во внутренний двор будить привратника.
Вскоре Алехандро и Родриго сидели за уютным домашним столом, от которого за время скитаний успели уже отвыкнуть. Донна Изабелла не стала будить кухарку: она сама подала блюда, оставшиеся с ужина, присовокупив к ним кувшин отменного вина. Беглецы были настолько голодны, что и тарелки, и кувшин опустошили почти мгновенно.
– Архиепископ де Ледесма разослал гонцов с приказом схватить вас по всей Кастилии, – сказала донна Изабелла, печально взирая на изможденных друзей.
Гости промолчали. В скудных отблесках свечей Алехандро заметил вдруг, что его мать, некогда первая красавица Талаверы, превратилась в поникшую старуху…
* * *
Отец Доминго давно уже страдал бессонницей. Вот и сейчас он бесцельно бродил по монастырю, не в силах заснуть.
Разменяв седьмой десяток, он сильно постарел и сгорбился, а в последнее время его одолели еще и частые боли в груди, сопровождающиеся надрывным кашлем. Главный инквизитор Талаверы осунулся и похудел; его до неузнаваемости изменившееся лицо, обтянутое, словно выцветшим старинным пергаментом, морщинистой кожей, напоминало теперь маску смерти.
Отец Доминго остановился, опершись на деревянный посох, и согнулся в приступе кашля. Немного придя в себя и уловив звук приближающихся шагов, медленно оглянулся. Свет факелов выхватил из полумрака фигуру спешащего к нему молодого монаха.
– Святой отец! Святой отец! – зачастил тот, приблизившись. – Еретики – в городе! Находятся сейчас в доме донны Изабеллы…
Отец Доминго выдавил подобие улыбки:
– Ты уверен, сын мой?
– О да, святой отец! Как вы и приказали, я бдительно наблюдал за сим домом! Примерно с час назад в него проникли двое мужчин: один перелез через ограду, а второму чуть позже отворили калитку… В этом доме – пристанище еретиков, святой отец!
Главный инквизитор испытал несказанное душевное облегчение. "Теперь ты в моих руках, Алехандро де Антекера! – торжествующе подумал он и представил, как ненавистный альгвазил корчится в муках, умоляя о милосердии. – А архиепископ подождет! Он получит тебя только после порции регламентированных пыток…"
– Ступай, сын мой, – вымолвил он вслух. – Ты отлично справился с заданием и знаешь, что следует делать дальше…
Молодой монах поклонился, развернулся и скрылся в полумраке извилистого монастырского коридора.