- Я еще должен работать сегодня ночью. Мой отчет не готов, не хочу откладывать на дорогу, в поездах я отдыхаю. Но ваше слово - закон. Здесь все идет к концу. Куда мы едем? В рестораны? Кутить? Я готов!
Последние слова он не сказал - выкрикнул. Их услыхали многие. Слово "ресторан" было одинаково понятно и американцам и русским. Восклицание шефа многие восприняли как призыв к действию. Гости повалили в коридор, оттуда - на лестницу, в гардеробную… Извозчиков разыскивать не пришлось: по крайней мере, дюжина их дежурила возле ярко освещенного особняка американцев.
С хохотом, с пьяными возгласами, с поцелуями на ходу вываливались из резиденции АРА гости господина Вилла Шафрота.
- В "Палас"! Только туда!
- А мы хотим в "Сан-Ремо"!
- Нет, давайте в "Кавказ"!
Последними вышли из затихшего подъезда
Вилл Шафрот и Шура. Выглядели они импозантно: Шура - в длинной котиковой шубке и такой же шапочке, Шафрот - в широкоплечем пальто из толстого рубчатого драпа. Офицерскую фуражку, которую носил постоянно, даже зимой, он заменил на широкополую шляпу из велюра.
- Пусть они отъедут, - шепнула Шура, прижимаясь щекой к мягкому рукаву. - Извозчик, сюда!
Только одна пролетка и осталась не разобранной гостями. Хоть и не на шинах, но приличная - закрытая, с меховым пологом.
- Неужели вам, Билли, хочется кутить вместе с ними? - спросила Шура, приподнимаясь на цыпочки, чтоб заглянуть в глаза американцу.
В желтом свете фонаря глаза ее, как показалось Шафроту, мерцали загадочно и зовуще. Он ощутил, что в горле пересохло. Настолько неожиданной оказалась удача. Он властно притянул девушку к себе и попытался поцеловать, но Шура увернулась. Еле удержалась, чтобы не стукнуть кулачком по упитанной щеке.
- Что вы, Билли! Здесь, на глазах у швейцаров? Вы сказали, что готовы исполнять мои желания? Не так ли?
- О да!
- Тогда мы немедленно поедем к слонам!
- То есть? - Шафрот тактично ждал разъяснений.
- Билли! Представьте белый особняк, каменную богиню у входа с корзиной цветов… И слоны… Огромные, тоже из белого камня… Они смотрят друг на друга всю жизнь. А внизу, под крутизной, огромная, поблескивающая под луною Волга…
Нет, видимо, не зря занималась Шурочка в драматическом кружке. Голос ее завораживал, манил, но…
- Что же все это значит, Алина?
- Мы с вами будем вдвоем. К слонам! - и повторила, уже по-русски: - К сло-нам!
Шафрот никак не мог собрать воедино услышанное.
- Извозчик! - крикнула Шура, и тотчас пролетка подкатила ближе к подъезду. - Что, к слонам отвезешь?
- С большим нашим удовольствием! - бодро отозвался тот.
- Так едем же, Билли! - в голосе Шуры прозвучало нетерпение.
"Кажется, она готова на все", - сказал, убеждая самого себя Шафрот. Войдя в подъезд, он отдал короткое распоряжение. Шурочка, зябко окунув носик в мех, нетерпеливо цокала каблучками.
Шафрот взглянул на часы: половина второго ночи. Что ж, если он сядет за отчет даже после трех…
- Пожалуйте! - человечек в синей косоворотке, тот самый, что раздобывал гитару, вынес из подъезда увесистый пакет. - Куда прикажете шампанское, в пролеточку-с?
Шура испытывала огромное облегчение: кажется, самое сложное было позади.
Извозчик нервно заерзал на своем сиденье, когда Вилл Шафрот подхватил на руки Шурочку и отнес ее от тротуара до подножки пролетки.
- Замерзнете, барышня, - сказал извозчик и заботливо укутал ноги Шурочке - от каблуков до колен - темным бараньим тулупом. И веревочкой сверху прихватил, чтоб не развернулся.
- О'кей! - воскликнул Шафрот и лихо вскочил в пролетку. - О'кей, черт возьми!
Надо же, как повезло! Хоть последнюю ночь в этой паршивой Самаре он проживет так, что будет - ого-го! - будет, о чем порассказывать и завистливым приятелям, и на старости лет… Однако предосторожность не помешает.
Он жестом поманил человечка в косоворотке, и когда тот подскочил, ткнул себя в грудь пальцем.
- К сльо-намм… - проговорил он, старательно произнося трудное слово и не спуская внимательного взгляда с лица услужающего.
А тот подобострастно осклабился, затряс головой:
- Да-да, мистер Шафрот! Гуд, это - гуд, к слонам! Одно, значит, удовольствие с такой барышней прокатиться…
"По крайней мере, здесь будут знать, где я, - удовлетворенно сказал себе Шафрот. - Значит, слоны все-таки есть. Чья ж это вилла, интересно? А! Ладно, увидим".
К слонам!
Апрель апрелем, а холодно, до чего же холодно было этой ночью в Самаре! Худо. До костей пробирал извозчика весенний ветер, тянущий из-за Волги. Ни души на улицах. Ти-и-хо. Только копыта шлепают по жидкой грязи: "чвак-чвак"… Но извозчик терпелив, знает, что путь долог. Пока миновали всего лишь Полевую. Считается, что город здесь кончился: дальше пойдут лесные и дровяные пристани, дачки и слободки, протянувшиеся по оврагам вдоль Волги. Молоканский сад, Монастырский поселок, Новый Афон… А до самых первых просек - Аннаевской, Грабежовской еще ехать и ехать.
Ягунину и холодно, и есть охота, а как подумает об американце, который трясется у него за спиной, смех берет. Мишка хорошо помнит, как долго и нудно пришлось ему добираться - не на лошади даже, на дачном трамвае! - до знаменитых слонов головкинской дачи. Говорят, хозяин ее - художник, сын богатого купца - недавно вернулся в Самару и теперь служит то ли в архиве, то ли еще где-то. А белую дачу, похожую и на старинный замок и на сломанный зуб, занимает все тот же образцовый детдом, где работала и ставила детские пьесы Шурочка, уволенная в связи с повальным самосокращением штатов. Только бы американец не заартачился и не приказал повернуть назад. Сейчас у контрразведчиков, которые проникли через окно в его кабинет, самый разгар работы. Надо потянуть время, любой ценой. Только к рассвету имеет право уполномоченный ГПУ Ягунин вернуть господина Шафрота в город. Беда в том, что не все от Мишки зависит. А если честно, то почти ничего не зависит. Шура Ильинская - главная фигура в операции "Апрель". Каково ей сейчас? Ну как американец станет нахальничать, что тогда? Пригрозить наганом и провалить операцию? Нельзя. А любимую девушку предать - это как, можно? Сложное положение.
Однако Шура на помощь пока не зовет. Знать бы, о чем они там за спиной лопочут по-английски…
Шурочке становилось все труднее. И все противнее. Хорошо, что закуталась в шубу - только нос торчит. Тулупом ноги Мишка укутал плотно, даже веревочкой перетянул, чтоб не дуло. Но Биллу Шафроту определенно надоели церемонии: обняв девушку за плечи, он уже не раз силился привлечь ее лицо к своему, да Шура успевала нырнуть с головой в шубу.
- Билли! Я должна знать наверняка, что наши судьбы соединятся на всю жизнь, - бормотала Шура, чтобы хоть что-то говорить. А сама думала с тревогой: "Мамочка моя милая, мы ведь еще и к Трубочному заводу не подъехали!"
- Расскажите, Билли, о себе, умоляю вас, - просила она, в очередной раз ускользая от навязчивых ласк американца. - Я знаю, жизнь ваша была полна необыкновенными событиями…
Ну что такого интересного мог рассказать восемнадцатилетней девчонке матерый американский разведчик? Не о секретной же своей службе? Не об амурных же победах при помощи пухлого бумажника? Шафрот злился, вяло молол какую-то бесцветную чушь. Когда же появятся злополучные слоны? Как далеко осталось до виллы, сулящей блаженство? Что за трущобы вокруг, черт побери?!
"Вот тебе и на! - испугался Мишка, когда от ворот Трубочного завода отделились две фигуры в шинелях и с винтовками за плечами. - А вдруг да повернут назад? Военное положение, правда, отменено, но…" Мишка почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он вспомнил недавнее объявление в "Коммуне": хождение по городу разрешалось только до двух ночи.
Пришлось остановиться. Шафрот осторожно высунулся из пролетки и тотчас откинулся назад. "Неужели сорвалось?" - подумала Шурочка. Она была готова разреветься от обиды.
Что делать, Мишка сообразил быстро: подъехал к одинокому фонарю и соскочил на землю. Пусть охрана подойдет совсем близко к пролетке.
- Куда направляешься? - грозно окрикнул его конопатый парень, который был, вероятно, за старшего.
"Шафрот меня не видит", - сказал себе Мишка, выхватил удостоверение ГПУ и, положив палец на губы - молчи, мол, - сунул его охранникам.
- Нам недалечко, - загнусавил жалобно. - Совсем рядышком…
Конопатый был явно озадачен. Мишка погрозил кулаком: убирайтесь же! Сцапал в кулак удостоверение, сунул в карман и продолжал канючить:
- Нам никак воротиться нельзя, уж пожалуйста, товарищи-граждане…
- Он, кажется, их уговорит, - шепнула Шура на ухо Шафроту. "К дьяволу! Пусть бы лучше нас завернули", - хотел было ответить Билл, но Мишка уже вскочил на козлы, лошадка дернула головой и снова зашлепала.
Шафрот смолчал, а Ягунин с облегчением вздохнул: пронесло!
Они подъезжали к оврагу, когда по крыше пролетки часто-часто забарабанил дождик.
- Хэлло, Алина! Не нужны нам никакие слоны. Едем ко мне домой, - проговорил сердито Шафрот.
Шура готова удариться в панику. Что делать?!
- Билли! - Она сорвала с себя шапочку, тряхнула головой. - Я хочу шампанского, слышите? Немедленно! На ходу, как с цыганами!
"Дикарка, - презрительно фыркнул Шафрот, наклоняясь над свертком и нащупывая горлышко одной из четырех бутылок. - А ведь из дворян. Английской аристократке такое и в страшном сне не привиделось бы".
Лошадка скользила и упиралась: начался спуск в овраг. Пролетку стало заносить.
- Скорее же, Билли! - отчаянно крикнула Шура. "Бог мой, она намерена пить из бутылки, - ужаснулся Билл Шафрот. - Как их знаменитые гусары…"