Вильгельм был в своей семье самым кротким и слабым человеком, он поднял сына на руки и нежно поцеловал. Герцог не подозревал, что в этом поцелуе таился зародыш проклятия, возникшего на смертном одре сына, и его гибели.
Малье де Гравиль нахмурился при виде такого баловства, а карлик Турольд покачал головой.
В эту минуту вошел дежурный герольд с докладом, что какой-то английский дворянин приехал во дворец (вероятно, по крайне важному делу, так как он не успел еще соскочить с лошади, как она околела) и просит у герцога позволения войти. Вильгельм поставил сына на пол и приказал ввести неизвестного.
Потом он вышел в другую комнату, приказав де Гравилю следовать за ним, и сел в свое герцогское кресло; он всегда соблюдал придворный этикет.
Минуты через две один из придворных ввел посетителя, - судя по длинным усам, коренного сакса, - и де Гравиль узнал в нем Годрита, своего старинного знакомого; молодой человек, поклонившись ему с большей бесцеремонностью, чем герцогу, и сказал дрожащим от волнения голосом:
- Граф Гарольд шлет тебе привет, герцог! Твой вассал Гви, граф Понтьеский, забыв законы рыцарства, предательски поступил с Гарольдом, ехавшим из Англии, чтобы посетить тебя. Ветер и буря прибили его корабли в устье Соммы; он вышел на берег в качестве мирного гостя в дружеской стране, но был задержан графом со всей своей свитой и заключен в темницу Бельремского замка. Пока я говорю, первый из лордов Англии, шурин короля, сидит в тюрьме. Бессовестный Гви осмелился даже упомянуть о голоде, пытке и смерти - с намерением или осуществить угрозу, или выманить выкуп. Выведенный из терпения невозмутимой твердостью и презрением графа, Гви позволил мне приехать к тебе с поручением Гарольда… Граф обращается к тебе как к государю и другу и просит защитить его от этого насилия.
- Благородный сакс, - ответил герцог торжественно, - это обстоятельство - из ряда вон выходящее, и вмешаться мне труднее, чем ты думаешь. Конечно, граф Понтьеский - мой вассал, но я не имею ни малейшего права вмешиваться в его дела относительно лиц, потерпевших крушение или выброшенных волнами на его берег. Мне тяжело знать, что доблестный граф попал в такое неприятное положение. Все, что я в силах сделать, будет сделано, но я предупреждаю, что не могу обратиться к графу Понтьескому как герцог к вассалу. Ступай и отдохни, а я пока обдумаю, каким образом помочь Гарольду.
Такой ответ сильно опечалил Годрита, и он сказал с грубой откровенностью:
- Я не притронусь к пище и к вину, пока ты не решишь помочь графу Гарольду - как рыцарь рыцарю и как человек человеку, который поплатился за избыток доверия к тебе.
- Тяжела та ответственность, которую ты на меня, по своему незнанию, возлагаешь!.. Один неосторожный, необдуманный шаг может погубить меня: Гви вспыльчив и заносчив, он способен в ответ на мой приказ освободить Гарольда прислать мне его голову. Дорого будет стоить мне выкуп Гарольда, но верь моему слову: половина герцогства не покажется мне слишком тяжелой жертвой для спасения графа! Ступай и отдохни!
- Не гневайся, герцог, - вмешался де Гравиль, - мы друзья с этим таном! Позволь мне проследить, чтобы его угощали достойно его сану… Хотелось бы мне также ободрить и утешить его в печали.
- Пожалуй, но такого благородного гостя должен прежде всего принять мой первый придворный.
Обернувшись к герольду, герцог приказал ему проводить Годрита к фиц Осборну, жившему во дворце, и попросить последнего позаботиться о приезжем.
Когда тан удалился, Вильгельм начал ходить взад-вперед по комнате.
- Он у меня в руках! - воскликнул он в восторге. - Не как свободный гость прибудет он в мой дворец, а в качестве выкупленного мной узника. Отправляйся, Малье, к этому англичанину и рассказывай ему всевозможные сказки о свирепости Гви. Опиши ему поярче мои затруднения, которые повлечет за собой освобождение Гарольда; уверь его в опасности положения пленника и в огромности моей жертвы… Понял ли ты меня?
- Я норманн, - ответил де Гравиль с лукавой улыбкой, - а норманны способны накрыть целое царство полой кафтана. Ты будешь мной доволен.
- Так иди же, иди и пошли мне сюда Ланфранка… Нет, постой, не Ланфранка: он слишком совестлив… фиц Осборна… Нет, он чересчур горд… Ступай к моему брату Одо и проси его немедленно прийти ко мне.
Рыцарь с глубоким поклоном удалился, а Вильгельм продолжал шагать из угла в угол, радуясь своей хитрости.
Глава II
Граф Понтьеский согласился освободить своего высокородного пленника только после продолжительных переговоров с герцогом и очень значительного выкупа. Трудно сказать: был ли это действительно выкуп или только плата за искусное содействие герцогу.
Граф сам освободил Гарольда из заключения и проводил его с величайшим почетом до chateau d’ Eu, где пленника встретил Вильгельм, который даже помог ему соскочить с лошади и крепко обнял.
В замке были собраны, в честь знаменитого гостя, самые влиятельные вельможи Нормандии, весь цвет ее дворянства: Гуго де Монфор, Рожер де Бомон, поседевшие в битвах советники герцога; Анри, сир де Феррер, названный так в честь его замечательных оружейных заводов; Рауль де Танкарвиль, бывший наставник герцога; Жоффруа де Мандевиль, Тустен Прекрасный, имя которого выдавало его датское происхождение. Еще присутствовали: Гуго де Гранмениль, недавно вернувшийся из изгнания, Гюмфрей де Боген, замок которого существует до сих пор в Каркутане, Лаци и д’Энкур, владевшие громадным количеством земель. Были, наконец, Вильгельм де Монфише, Роже Бигот, Рожер де Мортимер и множество других знаменитых людей.
Кроме того, Гарольд увидел всех ученых прелатов и епископов норманнских, а в их числе Одо, брата Вильгельма, и Ланфранка. Незначительным рыцарям и вождям, тоже захотевшим полюбоваться на Гарольда, почти не хватило места в замке, несмотря на его обширную площадь.
При виде статного, красивого графа между присутствовавшими пронесся шепот восхищения, так как норманны чрезвычайно ценили силу и красоту.
Весело разговаривая с Гарольдом, герцог повел его в приготовленную для него анфиладу комнат, где уже ждали Гакон и Вольнот.
- Не хочу мешать твоему свиданию с братом и племянником, - произнес ласково герцог, удаляясь из комнаты.
Вольнот кинулся Гарольду в объятия, но застенчивый Гакон прикоснулся губами только к его одежде.
Поцеловав Вольнота, Гарольд обнял племянника, которого тоже очень сильно любил, и сказал дружелюбно:
- Ты уже стал взрослым юношей, и я не могу сказать тебе: "Будь мне отныне сыном!" А потому скажу: "Будь моим братом вместо твоего отца Свена!" Ну а ты, Вольнот, сдержал ли свое слово - остаться настоящим саксом?
- Тише! - шепнул Гакон. - У здешних стен есть уши.
- Но едва ли они поймут по-саксонски, - заметил Гарольд, слегка нахмурив брови.
- Да, при таком условии нам нечего бояться, - сказал ему Гакон.
- Да, надеюсь, что так, - проговорил Гарольд.
- Опасения Гакона неосновательны, милый брат: он несправедлив к герцогу! - заметил Вольнот.
- Я опасаюсь не самого герцога, - возразил Гакон, - а его политики… Гарольд, ты сам не знаешь, как великодушно ты поступил, решив приехать сюда за нами. Было бы благоразумнее оставить нас в изгнании, чем рисковать и ехать прямо в логово к тигру. В тебе Англия видит свою единственную опору и надежду!
- Фи! - перебил Вольнот с видимым нетерпением. - Уволь от этих глупостей! Союз с Нормандией очень выгоден для Англии.
Гарольд, довольно хорошо знавший человеческую натуру, взглянул пристально на брата и племянника. Он сознался, что последнему скорее можно верить: лицо его было более серьезно, чем лицо Вольнота.
Он отвел Гакона в сторону и спросил:
- Ты думаешь, что герцог замышляет недоброе?
- Да, он, вероятно, хочет лишить тебя свободы.
Гарольд невольно вздрогнул, глаза его сверкнули.
- Пусть только осмелится! - воскликнул он с угрозой. - Пусть оцепит весь путь отсюда до самого моря своими войсками - я пробьюсь сквозь них!
- Разве ты считаешь меня трусом, Гарольд? Ведь герцог сумел удержать меня дольше, чем полагалось, и заметь, несмотря на усиленные требования короля Эдуарда. Приятна речь Вильгельма, но поступки его идут с ней вразрез, опасайся не насилия со стороны Вильгельма, а наглого предательства.
- Не боюсь ни того, ни другого, - ответил Гарольд, выпрямившись, - я отнюдь не раскаиваюсь, что приехал за вами, не раскаивался даже тогда, когда был в заключении у графа Понтьеского, которого Бог поможет мне наказать за его низость!.. Я прибыл сюда послом Англии и со справедливыми требованиями.
Не успел Гакон возразить, как дверь открылась, и в комнату вошел Раул де Танкарвиль в сопровождении слуг Гарольда и норманнских рыцарей, несущих целый гардероб богатых нарядов. Де Танкарвиль со всевозможной любезностью предложил графу принять ванну и переодеться к предстоящему пиршеству в честь его прибытия к герцогу; герцог, подражавший французским королям, приглашал к своему столу только своих родных и почетных гостей.
Гордые бароны стояли за его креслом, а фиц Осборн подавал кушанья на стол. Нужно, кстати, сказать, что норманнским поварам жилось великолепно: за хорошо приготовленное блюдо им дарили золотые цепи, драгоценные камни, а иногда - и целое поместье.