- Из всего сказанного тобой я делаю заключение, что в Англии нет никого, равного Гарольду… Даже Тостиг уступает ему во всех отношениях, - задумчиво проговорил де Гравиль.
- Где же Тостигу быть! Он держится в своем графстве только благодаря влиянию Гарольда. В последнее время он, впрочем, кое-что сделал, чтобы вернуть уважение своих гордых нортумбрийцев, но их любовь он потерял безвозвратно. Тостиг довольно искусен в ведении войны, и сухопутной, и морской, и немало помогал Гарольду в этой войне… Да, Тостиг далеко не то, что Гарольд, с которым мог бы сравняться один Гурт, если бы он был честолюбивее.
Совершенно удовлетворенный тем, что он узнал от почтенного отца, де Гравиль встал и начал прощаться с ним, но последний задержал, спросив с хитрой улыбкой:
- Как ты думаешь: имеет ли наш Вильгельм какие-нибудь виды на Англию?
- Конечно, имеет, и, наверное, его заветное желание исполнится, если он только будет действовать похитрее… Лучше всего, если ему удалось бы расположить Гарольда в свою пользу.
- Это все прекрасно, но главное затруднение состоит в том, что англичане чрезвычайно недолюбливают норманнов и будут сопротивляться Вильгельму всеми силами.
- Верю; но эта война закончится после одного сражения, потому что у англичан нет ни крепостей, ни гор, которые позволили бы им долго обороняться. Кроме того, скажу тебе, приятель, здесь все прогнило. Королевский род закончится вместе с Эдуардом, останется только ребенок, которого никто не считает наследником престола; прежнее надменное дворянство тоже перевелось, и исчезло уважение к древним именам; воинственный пыл саксов почти убит подчинением священнослужителям, не храбрым и ученым, как наши, а трусливым и неграмотным… Затем жажда денег уничтожила всякое мужество; владычество датчан приучило народ к иноземным властителям, и Вильгельму стоит только дать обещание, что он будет хранить древние законы и обычаи саксов, чтобы стать королем, как доблестный Канут. Англо-датчане могли бы его несколько потревожить, но мятеж даст ему предлог укрепить всю страну крепостями и замками и сделать из нее военный лагерь… Любезный друг, наверное, нам еще доведется поздравить друг друга; тебя могут назначить правителем какой-нибудь богатой английской области, а меня бароном обширных английских поместий.
- Пожалуй, что ты и прав, - весело произнес Гильом. - Когда настанет этот день, по крайней мере можно будет повоевать за нашего благородного повелителя… Да, ты прав, - повторил он, указывая на полуразвалившиеся стены кельи, - все здесь дряхло и прогнило; спасти государство может только Вильгельм, или…
- Или кто?
- Граф Гарольд. Ты отправляешься к нему, и потому скоро сам будешь иметь возможность судить о нем.
- Постараюсь судить осторожно, - ответил де Гравиль.
Сказав это, рыцарь обнял друга и снова отправился в путь.
Глава VII
Малье де Гравиль был человек чрезвычайно ловкий и хитрый, как и большинство норманнов.
Но как он ни старался по пути из Лондона в Валлис выведать от Сексвольфа все подробности о Гарольде и его братьях, он все-таки не в силах был преодолеть упрямство или осторожность сакса.
Сексвольф во всем, что касалось Гарольда, имел обостренное чутье. Он догадывался, хотя и не мог объяснить себе почему, что норманн имел какие-то виды на графа и чего-то добивался этими простодушными с виду вопросами.
Упрямое молчание сакса или грубые ответы, когда речь шла о Гарольде, составляли резкий контраст с его откровенностью, пока беседа ограничивалась обыкновенными происшествиями или рассказами о саксонских нравах и обычаях.
Наконец, рыцарь решил отступить и, видя, что ему не извлечь больше ничего от сакса, изменил свою деланную вежливость на норманнскую спесь.
Он ехал впереди сакса, окидывая местность взглядом опытного воина и радуясь, что крепости, которые защищали марки от враждебных кимров, были недостаточно сильны.
На третий день после встречи с Гильомом, рыцарь очутился, наконец, в диких ущельях Валлиса.
Остановившись в тесном проходе, который с обеих сторон окружали серые, угрюмые скалы, сир де Гравиль подозвал своих слуг, надел кольчугу и сел на боевого коня.
- Ты напрасно облачился в кольчугу, - заметил сакс, - надевать здесь тяжелые доспехи - значит зря утомлять себя. Я знаком с этой страной и предупреждаю, что тебе скоро придется бросить даже коня и идти пешком.
- Знай, приятель, - возразил де Гравиль, - что я пришел сюда не для того, чтобы учиться военному искусству… Знай также, что норманнский рыцарь скорее расстанется с жизнью, чем с добрым конем.
- Вы, французы, охотники похвастать и произносить громкие слова. Предупреждаю тебя, что ты можешь врать, пока тебе не надоест, потому что мы идем по следам Гарольда, а он не оставляет врага за спиной: ты здесь в такой же безопасности, как в храме.
- О твоих вежливых шутках я не скажу ни слова, - воскликнул де Гравиль, - но попрошу тебя не называть меня французом. Я приписываю это не желанию оскорбить меня, а только твоему невежеству. Хотя моя мать была француженка… Знай, что норманн презирает француза почти так же, как жида.
- Прошу прощения! Я полагал, что все иностранцы родня между собой, одной крови и одного племени.
- Ну, придет день, когда ты это узнаешь получше… Ступай же вперед, Сексвольф.
Узкая тропинка, помалу расширяясь, вывела на просторную площадку, на которой не росло ни травинки. Сексвольф поровнялся с рыцарем и указал ему на камень, на котором было высечено: "Hie victor fuit Haroldus".
- Никакой валлиец не решится показаться здесь из-за этого камня, - заметил Сексвольф.
- Простой классический памятник, а как много говорит, - сказал с удовольствием норманн. - Мне приятно видеть, что твой граф знает латынь.
- Кто тебе сказал, что он знает это? - спросил осторожный сакс, опасаясь, чтобы сведение, обрадовавшее норманна, не могло навредить Гарольду. - Езжай с Богом на своем коне, пока дорога позволяет, - добавил он насмешливо.
На границе карнавонской земли отряд остановился в деревушке, укрепленной недавно вырытым рвом и рогатками. Внутри укреплений было множество ратников, из которых одни сидели на земле, другие играли в кости или пили; по кожаной одежде и знамени с изображением тигриных голов - гербу Гарольда - легко можно было догадаться, что это саксы.
- Здесь мы узнаем, что граф намерен делать, - сказал Сексвольф, - здесь, как я полагаю, конец моего похода.
- Стало быть, это главная квартира графа?.. Ни замка, хоть бы деревянного… ни стен, только ров и рогатки? - спросил рыцарь с удивлением.
- Норманн, здесь есть и крепкий замок, и стены, хоть ты их не видишь; замок этот - имя Гарольда, а стены - груды тел, лежащие во всех окружающих долинах.
Сказав это, сакс протрубил в рог, а потом повел отряд к доске, перекинутой через ров.
- Нет даже подъемного моста! - пробормотал рыцарь.
- Граф двинулся с войском в Сиудон, - доложил Сексвольф, обменявшись несколькими словами с начальником отряда, отдыхавшего на краю рва. - Говорят, что Гриффит заперт там со всех сторон. Гарольд отдал приказ, чтобы я со своим отрядом как можно скорее примкнул к нему, вместе с тем начальником, с которым я сейчас говорил. Теперь, пожалуй, не совсем безопасно: хоть Гриффит и заперт в горах, а все-таки очень может быть, что тут где-нибудь сидят в засаде валлийцы, которые захотят напасть на нас. Здешние дороги не приспособлены для лошадей, и так как у тебя нет особой нужды подвергаться различным неприятностям, то я посоветовал бы тебе остаться здесь с больными и пленными.
- Прелестная компания - нечего сказать! - заметил рыцарь. - А я скажу тебе, что путешествую для того, чтобы почерпнуть новые сведения; к тому же мне очень хотелось бы посмотреть, как вы будете бить этих горцев… Прежде всего я попрошу тебя дать мне чего-нибудь попить и поесть, потому что у меня осталось очень мало провизии… Когда же мы повстречаемся с врагами, то ты увидишь, расходятся ли у норманнов слова с делом.
- Сказано лучше, чем я мог ожидать, - откровенно сказал Сексвольф.
Де Гравиль пошел побродить по деревне, которая находилась в самом плачевном виде; повсюду виднелись развалины и наполовину сгоревшие дома.
Маленькая, убогая церковь хоть и была пощажена, но выглядела печально и уныло, а на свежих могилах паслись худые, истощенные овцы.
В воздухе был разлит аромат миртовых деревьев, окрестности деревушки имели некую особенную прелесть, к которой де Гравиль, обладавший изящным вкусом, не остался равнодушным.
Он сел на камень, подальше от грубых воинов, и задумчиво любовался мрачными вершинами гор и небольшой речкой, видневшейся невдалеке и терявшейся в лесу.
Он был выведен из этого состояния Сексвольфом. Тот сопровождал вилланов, которые принесли рыцарю несколько кусков вареной козлятины, сыр и кружку плохого меда.
- Граф посадил всех своих людей на валлийскую диету, - извинился Сексвольф. - Да, впрочем, во время войны нельзя требовать лучшего.
Рыцарь внимательно осмотрел принесенную еду.
- Этого совершенно достаточно, добрый Сексвольф, - ответил он, подавляя вздох. - Только вместо этого медового напитка, который больше годится пчелам, чем людям, дай мне лучше кружку чистой воды: это самый хороший напиток для тех, кто готовится к битве.
- Значит, ты никогда не пробовал меда?! - воскликнул сакс. - Хорошо, я уважу твои иностранные привычки, чудной ты человек.
Де Гравиль еще не успел утолить свой голод, как уже затрубили рога, собирая войско в поход.