Между ними и рекой находился луг, на котором росли небольшие, подстриженные деревья, соединенные виноградными лозами. Под ними были расставлены столы и стулья. Тут постоянно толпилось такое множество посетителей, что нашим друзьям очень трудно было бы чего-нибудь добиться, если бы Годрит не пользовался особым уважением слуг. Он приказал поставить стол на самом берегу и подать самые лучшие кушанья и вина, из которых многие были совершенно незнакомы Веббе.
- Это что же за птица? - проворчал он.
- О, какой ты счастливец, да тебе попался фригийский фазан! Когда ты съешь его, я предложу отведать мавританский пудинг из яиц и икры, которая достается из внутренностей карпов… Здешние повара великолепно готовят это блюдо.
- Мавританский пудинг! Помилуй меня, Боже! - восклицал Вебба, рот которого был набит фазаньим мясом. - Каким это образом мавританские деликатесы могли войти в употребление на христианском острове?
Годрит расхохотался.
- Да ведь здешние повара все мавры, и лучшие лондонские певцы тоже из мавров. Вот, взгляни туда: видишь этих представительных сарацинов?
- Почему же ты называешь этих людей представительными? - тихо проворчал Вебба. - Разве только потому, что они черномазые, как обгорелые пни? Кто же они такие?
- Богатые торговцы, которые возвысились благодаря продаже молодых и хорошеньких девушек.
- Вместе с этим усилился наш позор! - гневно воскликнул Вебба. - Этот постыдный торг унижает нас в глазах иностранцев!
- Так говорит Гарольд, и то же проповедуют все наши жрецы, - проговорил Годрит. - Но ты-то, приверженец старых обычаев, постоянно насмехающийся над моим норманнским платьем и короткими волосами, тебе совестно осуждать то, что заведено еще чуть ли не Седриком.
- Гм! - пробурчал кентиец, очевидно, очень смущенный подобными словами. - Я чту, разумеется, старинные обычаи, они самые лучшие… И торговля людьми имеет, вероятно, разумное начало, которое безусловно оправдывает ее, но которого я, к сожалению, не понимаю.
- Ну, Вебба, как тебе Эдуард Этелинг? - спросил его Годрит, переменив тему разговора. - Он ведь принадлежит к древнему королевскому роду?
Кентский тан совершенно смутился и, чтобы скрыть это, поспешно схватил большую кружку эля, который ценил больше всех остальных напитков.
- Гм! - глухо промычал он, подкрепившись. - Наследник говорит по-английски хуже Исповедника, а сынок его, Эдгар, не знает ни одного английского слова. Потом эти его немецкие телохранители… Бр-р-р! Если б я раньше знал, что это за люди, то я бы поберег и себя, и коней и не мчался так в Дувр, чтобы проводить их сюда. Я слышал, будто Гарольд, этот всеми уважаемый граф, убедил короля пригласить их; а все, что делает Гарольд, идет на пользу родному отечеству.
- Это так, - подтвердил Годрит.
Несмотря на свою приверженность к норманнскому платью и обычаям, в душе он был саксом и высоко ценил Гарольда, который сделался не только образцом для саксонской знати, но и любимцем простого народа.
- Гарольд доказал, что он ставит Англию выше всего, - продолжал Годрит, - убедив короля Эдуарда вызвать сюда наследника; не надо забывать, что граф сделал все это в ущерб себе.
С момента, когда Вебба упомянул о Гарольде, двое богато одетых мужчин, сидевших немного в стороне и закутанных в плащи так, что их лиц совсем не было видно, обратили внимание на разговор.
- Что же теряет граф? - поспешно спросил Вебба.
- Какой ты простофиля! - заметил ему Годрит. - Да представь себе, что король Исповедник не признал бы Этелинга своим прямым наследником, а потом неожиданно отправился бы на тот свет… Кто же тогда, по-твоему, должен бы был вступить на английский престол?
- Ей-богу, я ни разу не подумал об этом! - сознался Вебба, почесав в затылке.
- Успокойся: очень многие об этом не думали. И скажу тебе, что мы не избрали бы никого, кроме Гарольда!
Один из двух мужчин хотел было вскочить, но товарищ удержал его.
- Но мы же избирали до сих пор королей исключительно из датского королевского дома или из рода Седрика, - воскликнул кентский тан. - Ты говоришь небывалые вещи! Может быть, мы начнем выбирать королей из немцев, сарацин и норманнов?
- Да вот тебе Этелинг: он скорее немец, чем англичанин. Поэтому я и говорю: не будь Этелинга, кого же избрать как не Гарольда? Он шурин Эдуарда и по матери происходит от северных королей; он - предводитель всех королевских полков и никогда не был побежден, хотя всегда предпочитал мир победе; первый советник в Витане; первый человек во всем государстве… Что же еще надобно? Есть ли лучшая кандидатура? Скажи мне, Вебба!
- Не могу я так быстро разобраться в этом, - ответил ему тан, - и какое мне дело, кто будет королем, лишь бы он был достоин королевского трона. Да, Гарольду не следовало убеждать короля называть Этелинга… Но - да здравствуют оба!!
- Что же? Да здравствуют оба! - повторил Годрит. - Пусть будет Этелинг английским королем, но правит Гарольд! Тогда нам можно спать, не опасаясь ни Альгара, ни свирепого Гриффита, которые благодаря Гарольду укрощены на время.
- Вести приходят к нам очень редко; наша кентская область ограждена от всеобщей смуты, так как у нас правит Гарольд, а где совьет гнездо орел, туда не залетают хищные коршуны. Я был бы благодарен, если ты расскажешь мне что-нибудь об Альгаре, который управлял нашим графством целый год, а также о Гриффите. Надо же мне возвратиться домой более просвещенным, чем раньше.
- Ну, ты, конечно, знаешь, что Альгар и Гарольд были противниками на заседаниях в Витане? Ты слышал об их спорах?
- Да, слышал, и скажу по совести, что Альгар не может тягаться с Гарольдом на словах так же, как и в битве!
Один из двух подслушивающих снова решил было вскочить, но только проворчал что-то вроде проклятия.
- А все-таки он враг, - проговорил Годрит, не заметив резкого движения незнакомца, - и колючий терновый венец для Англии и графа. Жаль, что Гарольд не вступил в брак с Альдитой, которого так желал его покойный отец.
- Вот как! А у нас в Кенте поют славные песни о любви Гарольда к прекрасной Юдифи… О ее красоте рассказывают чудеса!
- Верно, эта любовь и заставила его забыть свои честолюбивые планы?
- Люблю его за это! - ответил тан. - Но почему же он не женится! Ее поместья тянутся от суссекского берега вплоть до самого Кента.
- Да она ему родня в шестом колене, а подобные браки у нас не разрешаются; но Гарольд и Юдифь уже обручены… Люди говорят, будто Гарольд надеется, что когда Этелинг станет королем, то испросит ему разрешение на брак… Но вернемся к Альгару. В недобрый час отдал он свою дочь за Гриффита, самого непокорного из всех королей-вассалов, который не успокоится, пока не завоюет весь Валлис, и марки в придачу. Случай открыл, что он переписывался с Альгаром, которому Гарольд передал графство восточных англов; Альгара немедленно потребовали в Винчестер, где собрался Витан, и присудили его к изгнанию. Ты это, наверное, знаешь?
- Ну, да! - отвечал Вебба. - Это старые вести. Потом я еще слышал от одного святого отца, что Альгар достал корабли у ирландцев, высадился в северном Валлисе и разбил норманнского графа Рольфа при Гирфорде. Я ужасно обрадовался, узнав, что граф Альгар, истинный сакс, разбил труса норманна… Не стыдно ли королю поручать оборону марок норманну?
- Это было тяжелое поражение для короля и всей Англии, - сказал Годрит. - Большой Гирфордский храм, построенный королем Этельстаном, был разграблен валлийцами, и самому престолу угрожала опасность, если бы Гарольд вовремя не подоспел на помощь с большим войском. Нельзя представить, что перенесли англичане, как они были измучены этим походом и недостатком пищи; земля покрылась трупами людей и лошадей. Пришел и Леофрик, в сопровождении Альреда-миротворца. Таким образом, война была кончена, и Гриффит присягнул в верности Эдуарду, а Альгар был прощен. Но я знаю, что Гриффит скоро изменит Англии и что только одна мощная рука графа Гарольда может усмирить Альгара; и потому желал бы коронации Гарольда.
- Но, как бы то ни было, я все-таки надеюсь, что Альгар перебесится и оставит валлийцев, чтобы они на свободе приготовили себе петлю на шею, - заметил Вебба. - Хотя ему, конечно, далеко до Гарольда, он все же - истинный сакс, и мы его любим… Ну, а как теперь Тостиг ладит с нортумбрийцами? Нелегко угодить тем, у кого графом был такой вождь, как Сивард.
- Да как тебе сказать? Когда после смерти Сиварда Гарольд дал ему нортумбрийское графство, он слушался его советов, и им были довольны. Но теперь нортумбрийцы начинают роптать; он человек капризный и тяжелый!
Поговорив еще немного, Вебба встал и сказал:
- Благодарю тебя за приятную беседу; мне пора отправляться. Я оставил своих сеорлов за рекой, и они ждут меня… Кстати, прости меня, я человек простой. Я знаю, что вам, придворным, нужно немало денег, и что когда подобный мне степняк приезжает в столицу, то справедливость требует, чтобы платил он. - Вебба вынул из-за пояса огромный кожаный кошель. - Так как все эти заморские птицы и басурманские соусы стоят, наверно, недешево, то…
- Как?! - воскликнул Годрит, сильно покраснев. - Неужели ты считаешь нас, мидлсекских танов, такими бедняками, что мы даже не можем угостить приятеля, приехавшего издалека? Все кентские таны, конечно, богачи, однако прошу тебя поберечь свои деньги на гостинцы жене.
Вебба, заметив, что товарищ обиделся не на шутку, сунул кошелек обратно за пояс и позволил Годриту расплатиться. Потом, протянув ему на прощание, руку сказал:
- Хотелось мне сказать пару ласковых слов графу Гарольду, но я не посмел пойти к нему во дворец, так как он показался мне очень занятым и важным. Не вернуться ли мне, чтобы посетить его?