В свете факелов Резчик кивнул и расстегнул боковые замки изумительно красивого ящика из красного дерева, в котором на двух нефритовых подставках хранилась реликвия. Трое Избранных смотрели на первый портал, где сотни фигурок ханьцев с тонкими длинными косами за спиной, зажав в зубах соломинки, исполняли причудливый танец. Избранные знали, что это за соломинки и что означает этот танец.
- Картинка изменилась? - удивленно проговорила Цзян.
- Что? - спросил Резчик.
- Посветите мне, - приказала Цзян, склонившись над порталом в Бивне Нарвала. - Теперь посветите левее. - Резчик сделал так, как она просила, а Конфуцианец и Лоа Вэй Фэнь подались вперед, чтобы лучше видеть Бивень. - Вот, - сказала Цзян, - вы видели здесь раньше двух женщин в черном?
Резчик переместил факел, но на вопрос не ответил.
- Я никогда не видел их прежде, - заявил Конфуцианец.
- Может быть, кто-то…
- Нет, исключено. - Голос Резчика прозвучал глухо, но отчетливо. - Этого никто не мог сделать.
- Откуда же взялись эти две женщины? - спросила Цзян.
- Возможно, они были здесь раньше, но…
Цзян посмотрела на Конфуцианца таким взглядом, что тот немедленно умолк.
- Среди нас дураков нет. Мы не могли что-то просмотреть. Эти фигурки каким-то образом выдвинулись вперед.
- Что значит "выдвинулись вперед"? - осторожно осведомился Резчик.
- Не в физическом смысле. Они почему-то вдруг оказались в центре происходящего здесь.
- Действительно, - проговорил Резчик, подойдя ближе к Бивню. - Смотрите. - Он провел ладонью по поверхности священного предмета. Тень от его руки пробежала по резным фигуркам в портале.
- Что это?
- Бивень истлевает, разлагается, - сказал Резчик, - так, как с течением времени и должно происходить с любой вещью, и постепенно некоторые участки его поверхности становятся прозрачными.
- Пропуская свет туда, куда он раньше не попадал, - добавил Лоа Вэй Фэнь.
- Значит, женские фигурки уже были там, только мы их не видели, - проговорила Цзян. - Я всегда размышляла над тем, какую роль должны сыграть женщины в осуществлении Пророчества, но все эти годы, вглядываясь в портал, видела лишь неясные тени на заднем плане. Теперь, с разложением Бивня, эти женщины обрели отчетливые очертания.
- И все же я не понимаю, - покачал головой Конфуцианец.
- Что тебе непонятно? - спросил Резчик, снова проведя ладонью по Бивню.
- Этот Бивень - копия предыдущего Бивня, который, в свою очередь, являлся копией Бивня, существовавшего еще раньше. И так далее - вплоть до самого первого Бивня Нарвала, который наши предки получили от Первого императора на Священной горе.
Резчик ничего не ответил и даже не кивнул в знак согласия.
- Разве не так? - допытывался Конфуцианец.
Внезапно в пещере возникло напряжение. Убийца, сам того не замечая, положил ладонь на рукоятку ножа, Цзян, сидевшая на корточках, встала.
- С Бивня никогда не делалось копий, - тщательно подбирая слова, сказал Резчик. - Мы всегда были готовы к этому, если бы возникла необходимость, но этого так и не случилось. Бивень не копировали.
Тоненьким голоском, в котором прозвучало благоговение, Цзян спросила:
- Выходит, это тот самый Бивень, который Первый император передал нашим предкам на Священной горе?
- Да, - едва слышно ответил Резчик. Он посмотрел на реликвию и глубоко вздохнул. В пещере воцарилось глубокое, ничем не нарушаемое молчание. Наконец Резчик заговорил снова: - Эта тайна была самым тяжким бременем, которое моя семья несла все эти столетия.
- Но почему вы скрывали от нас? - спросила Цзян.
- У каждого из собравшихся здесь имеется свой секрет. Он часть силы Договора. И каждый из нас всегда ощущал, что получил этот секрет из рук самого Первого императора и нашего покровителя Чэсу Хоя.
- Но каким же образом… - начал было Конфуцианец, но Резчик только пожал плечами.
- У древних были свои соображения, которые умерли вместе с ними. Возможно, это, с их точки зрения, было своего рода страховкой. Однако происходящее с Бивнем представляет собой еще одну загадку реликвии. До последнего времени не наблюдалось никаких признаков его разложения. Как я уже сказал, каждый новый Резчик готовил себя к тому, что ему, возможно, придется изготовить копию Бивня, но этого, как видите, не потребовалось.
- Неужели Бивень, который находится перед нами, действительно тот самый? - спросил Конфуцианец. Он все еще не мог поверить в то, что ошеломляющая новость, которую они только что услышали, - правда.
- Да, тот самый, - подтвердил Резчик.
- Значит, можно предположить следующее: две с лишним тысячи лет назад Первый император хотел, чтобы мы увидели именно то, что мы видим сейчас, когда Бивень начал гнить?
- Да, очень логичное и, возможно, единственно правильное предположение, - отозвался Резчик.
Каждый из стоявших в глубокой пещере Муравейника молчал, пытаясь свыкнуться с открывшейся удивительной истиной. Теперь они видели перед собой не копию, а подлинное послание, пришедшее из глубины веков, со Священной горы. И реликвия, распадаясь, в буквальном смысле открывала им нечто новое и… говорила с ними.
- Он указывает нам путь, - произнесла Цзян. - Сначала появляются две эти женщины…
- Кстати, они как-то странно одеты, - проговорил Конфуцианец.
Замеченное им укрылось от внимания остальных. Цзян подошла к Бивню и внимательно осмотрела фигурки.
- Взгляните на их ноги! - ошеломленно проговорила она.
Крохотные ноги одной из женщин были забинтованы. Это, а также наряд в пекинском стиле, красноречиво говорило о ее благородном происхождении. Женщина явно принадлежала к маньчжурской аристократии. На второй было одеяние куртизанки с широким кушаком, какой обычно носили хозяйки привилегированных борделей. Точно таким же, какой сейчас осторожно поправила под плащом Цзян.
- Что все это значит? - осведомился Убийца.
- Это значит, что пришло время, когда на первый план должны выйти женщины, - констатировала Цзян. Она вновь присела возле Бивня, чтобы лучше рассмотреть его. Затем повернулась и взглянула на Резчика:
- Надежно ли охраняют Бивень?
Ее вопрос удивил всех, кто находился в пещере.
- Почему ты спрашиваешь об этом? - вздернул брови Резчик.
- Потому что маньчжурская женщина в пекинском платье держит в руке меч.
* * *
В летнюю полночь вдовствующая императрица стояла, опершись на свой церемониальный меч, а мимо нее проходила процессия, отдавая ей почести и принося дары.
"Какое убожество!" - думала она, вспоминая тот день, когда еще девочкой принимала почести в первый раз.
Тогда в основе церемонии лежали не только дань традиции, но и страх. В те времена династия Цин находилась в расцвете могущества, а не была высохшим скелетом, который рвут на части европейские стервятники.
Императрица кивнула, когда делегация из Аннама возложила на возвышение перед ней несколько больших бивней нарвала, и одобрила дар, едва заметно пошевелив пальцами, унизанными перстнями. Затем вперед выступил представитель Бенгалии и преподнес маньчжурской правительнице большую шкатулку с изумительной инкрустацией. Расстегнув медные застежки, он открыл крышку шкатулки. На бархатной подушечке лежали три громадных рубина. Императрица всегда была неравнодушна к рубинам, но сейчас, к собственному удивлению, не могла оторвать глаз от даров из Аннама. Подняв церемониальный меч, она прикоснулась им к тупому концу одного из бивней. Острие меча уткнулось в кость. В мозгу императрицы словно взметнулась какая-то вспышка, а из тайников памяти всплыли слова "длинный и изогнутый", и с губ ее сорвалось невнятное хриплое бульканье. В ту же секунду царедворцы метнулись к ней, озабоченно вопрошая: "Что вы сказали, ваше величество?", "Чего изволите, ваше величество?" Десятки бессмысленных вопросов преследовали только одну цель: оправдать существование в Запретном городе лизоблюдов, которые их задавали. Она отвернулась от этих дураков и приказала позвать главного евнуха Чэсу Хоя.
- Что вам угодно, госпожа? - почтительно спросил Чэсу Хой.
Императрица указала мечом на бивень и снова воткнула в него острие.
- Могу ли я чем-то помочь вам, госпожа? - непонимающе повторил Чэсу Хой.
- Не помочь, - подумав, ответила она.
- Что же тогда, госпожа?
Императрица посмотрела на мужчину, почти ее ровесника. Он был единственным старым человеком, которого она подпускала к своей августейшей особе.
- Как, по-твоему, какую историю придумал бы Сказитель об этом бивне?
Первым, что пришло в голову Чэсу Хою, была мысль о необходимости немедленно связаться с находящимся в Шанхае Резчиком.
- Я не столь сведущ в истории, как Сказитель, - отбросив опасения, проговорил он. - В этом отношении я, как вам известно, ближе к летописцам древности.
Ей это было и впрямь известно.
- Остались ли еще Сказители? Когда дело касается легенд, от Летописцев мало проку.
- Легенд, госпожа?
- Да, легенд. Легенд о резном Бивне.