Вместе с остальными прохожими Чарльз Соон побежал к месту происшествия и был несказанно удивлен, увидев двух молодых красивых китаянок в дорогих платьях, которые стояли каждая в своем экипаже и выкрикивали оскорбления самого непристойного характера. По мере того как женщины продолжали вопить, осыпая друг друга площадной руганью, толпа зевак увеличивалась прямо на глазах. Наконец до Чарльза дошло: две эти роскошно одетые женщины - куртизанки, а орава глазеющих на них бездельников восхищается всем, что они говорят и делают.
Чарльз подобрался поближе и услышал, как одна проститутка кричит другой, что та - "жопомордая сука".
Этот цветистый эпитет вызвал у зрителей - особенно у женщин постарше - восторженные крики. Другая куртизанка ответила запальчивой эскападой, суть которой состояла в том, что она хотя бы "носила собственные туфли". Это замечание также привело толпу ротозеев в возбуждение, хотя Чарльз в силу недостатка опыта не понял, каким образом бинтование ног может быть связано с половым актом.
Наконец прибыла полиция. В следующий миг один из зевак проворно нырнул в толпу. Родимое пятно малинового цвета на его лице от злости потемнело еще больше. Выслушав визгливые жалобы и взаимные упреки двух куртизанок, полицейские велели им ехать своей дорогой.
Чарльз смотрел, как медленно расходится толпа. Люди оживленно обсуждали произошедшее, жарко спорили о том, которая из куртизанок одержала верх в словесной баталии. Было очевидно, что для них этот случай стал приятным развлечением.
Чарльз опустил глаза вниз. Его влажные от пота пальцы прилипли к страницам журнала и теперь были испачканы дешевой краской. Взглянув в ту сторону, куда уехали куртизанки, он снова посмотрел на смятый журнал и решительно направился в сторону издательства.
Дом издателя, указанный на обложке журнала, он обнаружил в конце длинной аллеи, упиравшейся в стену Старого города. Войдя в каменные ворота и спустившись по лестнице в подвал, он оказался в просторном помещении. Здесь десятки мужчин, сгорбившись над столами, набирали текст с помощью свинцовых литер, вытаскивая их из наборных касс, где лежали сотни таких же. Литеры выстраивались в ровные строчки, которые затем, намазанные краской, окажутся под печатным прессом, и оттуда на свет появятся свежеотпечатанные страницы журналов, призванных рассказывать жителям Шанхая о последних новостях или развлекать праздных и богатых обитателей Города-у-Излучины-Реки.
Скорость, с которой работали эти люди, была воистину поразительной. К Чарльзу подошел толстый японец в очках.
- У вас для меня имеется какой-нибудь заказ? - спросил он.
Его китайский был безупречен, но по произношению было сразу понятно, что он, как и сам Чарльз, не является уроженцем Шанхая.
- Ну, так что привело вас ко мне? - требовательно повторил он.
Помявшись и покряхтев, Чарльз наконец выдавил из себя:
- Возможно, у меня для вас будет солидный заказ, но прежде я хотел бы выяснить кое-какие детали.
- Хорошо, - сказал толстяк, - спрашивайте.
Он вытер руки о синий фартук, достал сигареты "Заклинатель змей" и закурил.
- Я хотел бы заключить очень крупный контракт, - заявил Чарльз.
- Отлично, - ответил толстый японец и выпустил длинную струю сигаретного дыма. - Чем больше заказ, тем лучше.
Чарльз мысленно улыбнулся. За годы учебы в семинарии он в совершенстве освоил искусство дипломатии.
Поговорив с печатником, он выяснил, что в этой типографии рукописный текст набирался с помощью свинцовых литер и превращался потом в отпечатанные экземпляры - быстро и по цене, показавшейся Чарльзу вполне приемлемой.
- И конечно же, мы владеем самой современной технологией литографии, - заканчивая объяснения, добавил японец. - Мы первыми в Шанхае научились фотографировать, а затем печатать фотографии и рисунки в книгах.
- Или в журналах? - подсказал Чарльз.
- Само собой! В книгах, в журналах, на свитках. Хоть у шлюхи на заднице, главное - чтобы влезло в печатный пресс.
* * *
Вечером Чарльз Соон сидел в недорогой винной лавке на берегу Сучжоухэ, а на столе перед ним стоял бокал крепкого китайского вина. Он намеревался пробыть здесь всю ночь и даже поспать на жестком стуле, если только от него не потребуют купить еще вина.
- Это вино отравлено или с ним что-то не так? Вино - для того, чтобы его пить, а не рассматривать, падре.
Чарльз поднял глаза и увидел прямо перед собой молодого, изрядно подвыпившего китайца. Он был одет в синюю робу, какую обычно носили образованные китайцы. Чарльз заметил, что одежда незнакомца была грязной и порванной в нескольких местах.
- Простите, что вы сказали? - переспросил он.
- Вы уже почти час пялитесь на этот стакан вина. Если не собираетесь пить, я могу сделать это за вас.
- А-а, вот как?
- Я не прошу подаяния. Взамен я готов прочитать вам поэму. Великолепные стихи в обмен на стакан дешевого вина - как вам это? По-моему, честный обмен.
Чарльз был заинтригован.
- Что ж, давайте, - сказал он.
Молодой выпивоха встал и в течение двадцати минут вдохновенно читал вступление к одной из лучших поэм, написанных в ранний период правления династии Мин. Когда он закончил, Чарльз, на которого декламация произвела глубокое впечатление, похлопал в ладоши.
- Где вы выучили эти стихи? - спросил он.
- Глоток вина, ваша честь, и я отвечу на все ваши вопросы.
Мужчина схватил пододвинутый бокал и стал жадно пить, но Чарльз, не дожидаясь, пока бокал опустеет, протянул руку и отобрал его у незнакомца.
- Скажите же мне, где вы выучили эти стихи?
- Я образованный человек! - широко раскинув руки, возопил мужчина. - Я ученый! Но в Шанхае, этом городе торгашей, я ничто!
- Вы пытались держать экзамен на замещение какой-нибудь государственной должности?
- Да, и был третьим во всей моей префектуре. Третьим! - Для убедительности незнакомец воздел в воздух руку с тремя оттопыренными пальцами и снова потянулся к бокалу. Чарльз остановил его руку.
- Почему же в таком случае вы не получили работу?
- Потому, мой друг, падре или кто вы там такой, что это концессия фань куэй, а им не нужны образованные люди, писатели - настоящие писатели - вроде меня!
- Пусть так, но вы же могли устроиться на работу в китайском секторе… - Конец его вопроса потонул в громовом хохоте молодого человека.
- Потому, мой глупый друг, - отсмеявшись, сказал тот, - что там невозможно зарабатывать деньги. В китайском секторе почти никто не живет. Все селятся здесь, в иностранных сеттльментах, поскольку здесь сосредоточились все деньги, вся власть, и фань куэй наплевать на то, умеет ли читать ничтожный выскочка вроде меня!
- Вы действительно умеете писать? - Чарльз пододвинул бокал к молодому человеку.
Тот кивнул.
- Читать, писать, декламировать стихи. Все, что угодно.
- У вас есть друзья, которые тоже умеют писать?
- Десятки.
Чарльз достал монетку из мешочка, полученного от американского благодетеля, и заказал для своего собеседника еще один бокал вина. После того как принесли вино, Чарльз рассказал ему о ссоре двух куртизанок, свидетелем которой стал сегодня днем.
- Вы можете писать о женщинах подобного рода? - спросил он в заключение.
- Конечно, почему бы и нет! До недавнего времени куртизанки проявляли особое расположение к ученым людям, а теперь они лишь трахаются с торгашами и орут друг на друга в общественных местах. Как, вы говорите, одна обозвала другую?
- "Жопомордой сукой", - ответил Чарльз, удивившись тому, что даже не покраснел, произнося эти непристойные слова.
- Хорошо! Просто прекрасно! Это даже рифмуется: "Жопомордая сука, вот тебе моя наука!"
- Так вы могли бы писать истории про женщин такого пошиба?
- Безусловно. - На лице мужчины появилось хитрое выражение, и он добавил: - Если вы мне за это заплатите, конечно.
- Официант, - позвал Чарльз, - принесите этому человеку письменные принадлежности и еще вина. - Увидев новую монету, появившуюся из мешочка Чарльза, официант кивнул и скрылся за дешевой занавеской, а тот повернулся к собеседнику и продолжил разговор: - И у вас имеются друзья, которые также способны писать?
- У меня есть друзья, которые…
- Безработные, как вы, и умеют писать истории?
- Да, но, если вы наймете их, они уже не будут безработными, не так ли?
- Так смогут ли они писать истории про куртизанок? Да или нет?
- Конечно, смогут.
- Они будут делать это за вино?
- Вино и немного пищи - вполне сходная цена за историю.
К полуночи Чарльз Соон получил первую статью для нового шанхайского журнала, который он решил назвать "Хроники ночного мира". Он купил пьяному грамотею еще одну бутылку вина и дал несколько монет. Тот был доволен - он раздобыл вино, чтобы согреться холодной ночью, и наконец-то заработал первые деньги в Шанхае. Чарльз тоже был доволен - он положил начало предприятию, благодаря которому сумеет вырваться из нищеты миссионерской жизни. Мужчина взял со стола бутылку и встал.
- Встречаемся завтра, здесь же, в тот же час, - предупредил Чарльз. - И за каждого друга-писателя, которого вы приведете с собой, я буду платить вам десять процентов от того, что станут получать они.
Грамотей попытался подсчитать, сколько это получится, но был слишком пьян, чтобы производить в уме столь сложные математические вычисления, поэтому просто протянул Чарльзу руку, и они обменялись рукопожатиями, как старые друзья.
- Как тебя зовут? - спросил Чарльз.
- Цзу Жун Цзы, - сообщил новоиспеченный писатель.
Они снова обменялись рукопожатиями и похлопали друг друга по спине.