Тиффани высунулась из-под кустов и окинула взглядом травяную гладь. Перевернутая вверх ногами фигура Хэмиша находилась в нескольких футах, его руки с привязанными к ним дощечками торчали в разные стороны. [4]
Потребовалось некоторое время на извлечение Хэмиша из земли. Если он приземлялся, вращаясь вниз головой — как объяснили Тиффани — то его потом надо вывинчивать в противоположную сторону, чтобы не отпали уши.
Когда он установился головой вверх, слегка покачиваясь, Тиффани спросила:
— Ты не мог бы завернуть в это письмо камень и бросить возле моего дома, чтобы оно легко попалось на глаза кому-нибудь?
— Айе, мистрис.
— И еще… Э-э… Так падать вниз головой, ты не ушибаешься?
— Нэй, мистрис. Но стесняюся шибко.
— Тогда тебе может помочь одна штука, вроде игрушки, что мы иногда делали, — сказала Тиффани. — Нужен, как бы сказать, воздушный мешок. И камень…
— Воз, душный мешок и камень? — переспросил Хэмиш озадаченно.
— Ты видел, как рубашки надуваются от ветра, когда сушатся на веревке? Вот. Берешь тряпичный мешочек, снизу привязываешь к нему шнурки, а к шнуркам — камешек. И если подбросить все это вверх, то мешочек наполняется воздухом, и вместе с камнем плавно так опускается вниз.
Хэмиш молча взирал на нее.
— Ты меня понимаешь? — спросила Тиффани.
— О, айе. Я ожидаю, не изволишь ли ты мне сказать еще чегось, — ответил Хэмиш вежливо.
— Ты знаешь, где одолжить подходящий кусок материи?
— Нэй, мистрис, но ведаю, где украсть его, — сказал Хэмиш.
Тиффани решила не высказываться по этому поводу, и спросила:
— Где была Королева, когда появился туман?
Хэмиш указал рукой:
— Тама, с полмили отсюда.
В той стороне виднелись другие курганы. И еще — большие камни, которые остались на Мелу с «дней давних».
Трилиты — так они назывались. Это значит просто «три камня». На меловом плоскогорье попадались из камней только кремни, а они очень большими никогда не бывают. Но трилиты были громадными продолговатыми валунами, которые кто-то притащил издалека — миль за десять, а то и больше — и поставил, как детские кубики. Кое-где они были установлены по кругу; иногда — один камень, сам по себе. Должно быть, потребовалось много народу и времени, чтобы сделать все это. Кое-кто говорил, что там когда-то приносили людей в жертву. Кое-кто говорил, трилиты принадлежали древней религии. Некоторые говорили — они стоят над старинными могилами.
Некоторые говорили, они служат предупреждением: не ходи сюда.
Тиффани ходила. Несколько раз на «слабо», вместе с сестрами — а вдруг там окажутся черепа или еще что-то такое. Но курганам вокруг камней было уже несколько тысяч лет. Что там найдешь, кроме кроличьих нор.
— Еще чегось, мистрис? — вежливо спросил Хэмиш. — Нэй? Тогда побёг я…
Он поднял руки над головой и помчался по траве. Тиффани подпрыгнула, когда ястреб мелькнул рядом с ней, подцепил Хэмиша и унесся в небо.
— Как Фиггл шести дюймов ростом справляется с такой птицей? — спросила она. Ястреб зашел на следующий круг, набирая высоту.
— Эччч, нужно только мальца доброты, мистрис, — ответил Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок.
— Серьезно?
— Айе, и куча свирепства, — добавил тот. — Хэмиш так их приучает: бегает кругом в кроличьей шкуре, пока птичка не кинется на него.
— Да это жуть! — сказала Тиффани.
— Эччч, он с ними не шибко лютует. Сперва только боднет-уложит, а потом вдунет им в клюв особое масло, готовит он такое, — продолжал Не-столь-большой-как-Средний-Джок-но-больше-Мальца-Джока Джок. — Как очнутся они после, так думают, что Хэмиш их мама. И делать будут, чего велит он.
Птица уже превратилась в далекую точку.
— Он почти не бывает на земле! — сказала Тиффани.
— О, айе. Он по ночам в ястребином гнезде спит, мистрис. Дивно там тепло, говорит.